Осколки памяти - Владимир Александрович Киеня

провинциальном городе на востоке Афганистана, провинция Кунар. Сложнейшая на тот период военно-политическая обстановка была в том числе именно в этой провинции.

Если говорить об эпизодах, которые остались в памяти… Работа в той обстановке человека приучает в выверенности своих действий, продумывании шагов. Эти два года постоянного морально-психологического напряжения в какой-то степени компенсировались тем отношением уважения, что я испытывал от своих «подсоветных» афганских военных контрразведчиков.

— Ты их учил?

— Нет, они уже прошли подготовку на специальных курсах в Ташкенте. Прибывали в дивизию с определенным уровнем чекистской подготовки. В процессе общения, в процессе работы и я их учил, и они меня учили, такой взаимный процесс. Эти два года в Афганистане — это боевые операции, выходы дивизии на операции в душманские районы, это повседневная, ежечасная контрразведывательная работа в интересах обеспечения безопасности 9-й горно-пехотной дивизии.

Могу рассказать об одном эпизоде, когда нами была получена информация о продаже стрелкового оружия и боеприпасов офицерами одного из подразделений 9-й горно-пехотной дивизии душманам.

В ходе операции мы взяли с поличным продавцов оружия, «задокументировали» задержание и передали афганских офицеров-предателей суду военного трибунала. Их было двое, младшие офицеры. Продали они душманам несколько металлических ящиков патронов к автоматам и четыре автомата Калашникова. Сколько лет лишения свободы они получили, я сейчас не помню. Но они были осуждены по законам республики Афганистан. И это оказалось профилактической мерой. Продажи оружия больше не фиксировали.

— Агентуру противника разоблачали?

— Были и такие факты. Разоблачали бандформирования, за которыми стояли спецслужбы Пакистана. Агентами были не простые солдаты «сорбозы», а опять же младшие офицеры.

— Где их вербовали спецслужбы Пакистана?

— Офицеры ведь выходили из казарм: и ходили на базар в Асадабаде, и были в отпусках, уезжали на отдых. Поэтому у иностранных спецслужб была возможность вербовочных подходов и в Джалаллабаде, и в Кабуле. В основе предательства всегда лежала материальная основа, за предательство платили деньги. Не помню точно, но несколько тысяч афгани.

— А ты в боевых операциях сам участвовал?

— Участие в боестолкновениях советникам было категорически запрещено. Основная работа — подготовка дивизии к боевому выходу на операцию, отлаживание технических средств связи и способов конспиративной связи. Поэтому напрямую в боях я не участвовал.

— А где ты жил в Асадабаде?

— Была в Асадабаде так называемая «вилла», построенная еще специалистами Федеративной республики Германии, когда они там строили гидроэлектростанцию на реке Печдара. Объект они не завершили с началом апрельской революции в Афганистане, отбыли в ФРГ, а домики, где-то около десяти штук, были переданы под советнический аппарат. Это были советники советской армии, 9-й горно-пехотной дивизии и советники оперативной группы.

— А что из себя представляли силы противника?

— Противник — это спецслужбы Пакистана в полный рост с вкраплениями европейцев; была точная информация, что европейцы ведут подготовку душманов в северо-западной провинции Пакистана. Подготовку вели и немцы, и итальянцы, и французы. Были, говорят, и китайцы, но в поле зрения моего отдела они не попадали, не было такой информации.

Объекты нашей дивизии и в Асадабаде, и в Беррикоте постоянно обстреливались. Это обуславливалось близостью границы с Пакистаном, всего-то три-семь километров было до границы. В Асадабаде дислоцировался еще советский мотострелковый батальон и батальон специального назначения. Они вели прицельную артиллерийскую стрельбу по точкам, откуда душманы обстреливали Асадабад. Такая контрбатарейная борьба была.

— Я ведь, Толя, был в том месте, где стояла твоя афганская дивизия, у нас там дислоцировался мобильный штаб армии, когда проводили Кунарскую операцию. Это 1984 год, март месяц. То есть мы с тобой одну землю топтали, и одним воздухом дышали, и жару эту ужасную испытали…

Военный советник КГБ СССР

в Демократической Республике Афганистан Конташов А.П.

Фото из архива Конташова А.П.

— Анатолий, а второй раз ты прибыл в Афганистан, когда советская армия уже ушла?

— Да, армия ушла в феврале 1989-го, я прибыл в июне. Место дислокации исключительно Кабул все два года, территория посольства. Но, конечно, с вылетами для выполнения задач.

— А какие задачи ставились в этот период времени?

— Ну вот, например, в марте 1991 года передо мной поставил задачу Стрельников Василий Иванович, полковник военной контрразведки. Он, кстати, одним из последних в Советском Союзе получил орден Ленина. Получил его за выполнение военно-политических задач. Тогда правительство Афганистана во главе с Наджибуллой осталось один на один с оппозицией, с непримиримыми душманами, которые стремились свергнуть правительство и захватить власть. Среди многочисленных исламских партий Афганистана шла ожесточенная борьба за первенство, кто будет править Афганистаном и афганским народом. Сейчас совершенно понятно, что о судьбе афганского народа они думали меньше всего. Главное — захватить власть.

Так вот, полковник Стрельников вызвал меня и поставил необычную задачу разобраться в следующем: по территории СССР — Таджикской Советской Социалистической Республики — был нанесен бомбоштурмовой удар; четырьмя бомбами ОФАБ-250 были разрушены здания, погибли граждане Советского Союза. Надо было разобраться, кто нанес удар и почему, было это случайно или намеренно.

Я вместе с афганским генералом Ханданом, первым заместителем руководителя Главного управления военной контрразведки МГБ республики Афганистан, на транспортном самолете АН-24 вылетели в Мазари-Шариф на север страны. Потому что там стоял авиационный полк ВВС Афганистана. Прилетели и сразу приступили к выяснению обстановки, изучению карт, радиолокационных данных, записей журналов вылета. Все исследовали и пришли к выводу, что самолетами этого полка бомбоштурмовой удар не наносился.

Мы поняли, что ни генерал Хандан не сможет доложить своему начальству о выполнении задачи, ни я не смогу доложить. Тогда решили посетить Баграмский авиагарнизон, где дислоцировался другой авиационный полк, и там изучить обстановку.

Прибыли в Баграм, пригласили начальника отдела военной контрразведки Баграмского авиационного гарнизона и с его помощью так же изучили планы, графики вылетов, выяснили, какие самолеты готовились к полетам, какие боеприпасы загружались в тот день, когда был нанесен удар по советской территории.

В ходе этой работы мы выяснили, что без официальной регистрации вылета на свободную охоту летал командир полка, герой Афганистана. Вот этот храбрый офицер, герой, и нанес бомбовый удар по территории Советского Союза.

Вызвали этого командира полка в Главное управление военной контрразведки, он показывал, что задания бомбить ему никто не давал. Но 17 января 1991 года началась операция США в Ираке под кодовым названием «Буря в пустыне». И афганские офицеры потом в личных беседах тоже заявляли, что видели в том, что Советский Союз не осудил эту американскую операцию, предательство интересов мусульман, всего исламского мира. Такие были настроения офицеров генерального штаба Афганской армии. И этот вылет, и сброс бомб