Призраки балета - Яна Темиз

Раз-два-три.

В прошлом году от такого же урагана упало дерево во дворе, большая высокая лиственница, но из-за шума и воя ветра никто даже не услышал этого, и на утро все с удивлением разглядывали огромные, вывороченные из земли корни. Может, и сейчас там, за стенами что-то происходит, что-то страшное и плохое?

Раз-два-три. Вальс начинается, дайте, сударыня, руку… очень кстати, когда, как говорится, некому руку подать.

Раз-два-три… что ж, когда-нибудь оно все-таки наступит – спасительное, безмятежное утро!

В коридоре царила музыка.

Она вырывалась из тесного ей репетиционного зала, пролетала крошечный кафетерий, заворачивала за угол и захватывала коридор.

Первые, осторожные, вкрадчивые аккорды выглядывали потихоньку, словно осматриваясь, можно ли, следующие были смелее и звучнее, и темп нарастал, еще подчиняя страсть ритму, но вот ее уже не сдерживало ничто, и она вихрем, с перезвоном гусарских шпор, с блеском эполет, с перестуком каблучков неслась по коридору, распахивала дверь на лестницу, кружила там по тесной лестничной клетке, и, недовольная, возвращалась обратно, и взлетала к высокому потолку, и упрекала встречных: как вы можете не танцевать?!

Когда она вдруг оборвалась, Лиза вздрогнула от резко обрушившейся тишины, как обычно вздрагивают от шума.

– Не так! Вот здесь: и – раз! – донеслось из зала, и музыка снова зазвучала, но уже без страсти, с какой-то разъясняющей медлительностью, такт за тактом, откуда-то из середины. – Вот! Да, так! Еще раз! Руку, руку… да скажите же ему! И – раз! Да! Сначала!

И первый, обманчиво робкий аккорд снова выглянул из-за двери, и потянулись за ним те, что посмелее, и вот опять чардаш, так и зовущий отбросить условности и пуститься в пляс, грянул и полетел над коридором, и Лиза, вдохнув эту музыку, на секунду испытала какое-то давно забытое, беззаботное ощущение юности и почти счастья.

А ведь нет ничего страшного в том, чтобы быть одной, – не успела подумать, а скорее почувствовала она, – можно и так быть счастливой, хоть от музыки.

– Прекрасная музыка, – негромко сказал кто-то у нее за спиной.

– Да, – машинально кивнула она незнакомому мужчине и по привычке все объяснять и переводить добавила: – Венгерский танец, кажется.

Не говорить же по-турецки «чардаш», все равно не поймут.

– А вы балерина? – доброжелательно улыбнулся незнакомец.

– Я? Нет, что вы! – наверно, замаскированный комплимент, разве ее можно принять за балерину? Хотя… для непосвященных – не толстая, даже наоборот, волосы собраны в пучок, держится прямо – может быть, и достаточно. Да и потом кого здесь еще можно встретить, около репетиционного зала, кроме балерин?

– Но вы иностранка, да? – пожалуй, он становится навязчивым.

Лизе хотелось слушать не его, а музыку: может, то, на мгновенье пришедшее к ней чувство вернется. Лиза сдержанно кивнула, обозначая дистанцию, и отошла к неплотно прикрытой двери зала. Кто ее открыл – сквозняк или чардаш?..

– Из России? – незнакомец явно не собирался прекращать разговор. Вот ведь правда: никогда не разговаривайте с неизвестными! Надо тебе было ввязываться в беседу, теперь не отстанет. Лизе так надоело отвечать на одни и те же вопросы, которые постоянно задавали ей в последние несколько лет!

– Да, из Москвы, – пресекая следующий вопрос, сказала она и отвернулась, словно заглядывая в зал. Надо же как-то дать ему понять, что разговор окончен.

– Когда они заканчивают? – неожиданно сменил тему ее собеседник, словно поняв наконец-то, что его расспросы ей неприятны. Чардаш набирал силу, и, чтобы не перекрикивать начавшееся крещендо, Лиза пожала плечами.

В зале танцевали – не потому, что их тоже захватил этот вихрь, просто потому, что это было их работой! – и Лиза чуть-чуть позавидовала: бросить бы сейчас зонт, сумку, плащ, а с ними и всякие-разные мысли и танцевать. Пожалуй, если бы не этот тип за спиной, она даже осмелилась бы это сделать. Может, и на душе бы прояснилось?

– Там-пам! – хлопок в ладоши, еще и еще. – И раз! И два! Да!

Видимо, все получилось: так победительно прогремел последний аккорд и так возбужденно заговорили, после нескольких секунд тишины, разные голоса. Лиза побольше приоткрыла дверь – интересно, когда она им понадобится? Вроде никаких признаков полиции, ничего необычного, репетиция: Нелли в центре, недовольный Роман в углу у станка, Цветан у инструмента, девочки и мальчики в трико, множась в зазеркалье просторного зала, – кто тяжело дышит, оттанцевав, кто сидит или разминается, ожидая своей очереди.

– Перерыв! – сказал откуда-то невидимый Лизе Гинтарас, и по наступившему оживлению стало ясно, что его, как обычно, все поняли.

– Вы хорошо говорите по-турецки, – ну вот, еще одна надоевшая дежурная фраза. Откуда ему знать, как я говорю, он и слышал-то от меня два слова! Чтобы избавиться от уже неприятного ей человека, Лиза шагнула в зал. Самое время – перерыв, а этого туда не пустят: здешний театр ревниво оберегал свое закулисье и кому попало доступ в него был закрыт.

– Может быть, вы могли бы мне помочь? – значит, он вошел за ней, и голос звучал вкрадчиво и осторожно, как начало чардаша.

– В чем и как именно? – не реагировать было невозможно, но Лиза видела, что ее и незнакомца уже заметили, следовательно, ему сейчас укажут на дверь, и никакая Лизина помощь ему не понадобится. Интересно, что ему нужно?

Нелли, показывавшая какие-то замысловатые па, остановилась и махнула рукой.

– О, привет! Вы уже здесь? – непонятно спросила она, глядя куда-то мимо Лизы. Вернее, не мимо, а словно объединив ее со следовавшим за ней типом. – Вот и хорошо, перерыв как раз.

Между тем навязчивый тип принялся здороваться с артистами и вообще вел себя так, как будто имел право здесь находиться.

– Нель, это кто? – быстро спросила Лиза по-русски.

– Как это «кто?», если ты с ним и пришла?! – возмутилась Нелли.

– Нель, говори по-человечески, я тебя умоляю! Что значит – пришла? Я его только что увидела около зала!

– Лиза, господин Кемаль из полиции, – как всегда, спокойно и неторопливо произнес незаметно подошедший Цветан. – Он был здесь вчера со своими коллегами, я вам говорил.

Лиза с удивлением обернулась и тотчас встретилась взглядом с улыбнувшимися ей глазами незнакомца, который, судя по всему, понял, что речь идет о нем и даже что именно ей сообщили. Вот видите, словно подмигнули ей эти глаза, а вы не хотели со мной разговаривать. А придется, правильно?

– Мы не смогли сегодня найти переводчика, – развел руками полицейский. – Я даже хотел привести жену, она знает английский и французский, но ваши же не все на них говорят. Меня зовут Кемаль.

– Очень приятно, – машинально ответила Лиза.

– Я о вас слышал и так и понял, что это вы и есть, – а улыбка у него приятная, и хорошо, что он не в этой их дурацкой форме с оружием.