Копье Судьбы - Ольга Тарасевич

– А в котором часу мужчину заметили? – на полном автопилоте уточнил он. – Какой именно сериал потом начался?

Сериал, сериал… Уже неделю в семье сериал. «Санта-Барбара, в натуре», – сказал бы Володька Седов. А как это еще можно назвать!

Когда Танюшу через день домой подвозит какой-то хрен из тренажерного зала.

Да уж, точно – хрен поганый. Морда кирпичом, так и хочется по ней вдарить!

«Мы просто коллеги, он чемпион, да ты не ревнуй», – смеется Танюша.

А как не ревнуй, когда он подвозит, и машина у него пижонская, дорогая, а у жены такая улыбка! Как теплое солнышко…

И вот, значит, солнышко это в фитнес-центре с хреном целый день сталкивается. Хрен, скорее всего, даже наблюдает через огромное, во всю стену, стекло, как Таня тренировки проводит, из тренажерки зал для аэробики прекра-асно виден… А потом как бы случайно едет после работы в ту же сторону, что и Танюша. Оба инструкторы, общие интересы, а хрен еще, наверное, хот-доги и гамбургеры не трескает, чем жена, фанатка здорового питания, всегда восхищается…

– Нет, вот куда потом этот рыжий побежал, я, признаться, не заметила. Торопилась. Может, вы пройдете, чайку выпьете? – Лицо женщины смягчилось. – Молоденький, бледный, тяжело небось так у всех все выспрашивать?

Паша отрицательно покачал головой.

Стрихнина ему сейчас надо выпить.

А еще лучше хрена-чемпиона этим делом угостить. Ну или пусть сам от Танюши отлипнет, подобру-поздорову.

Он зашел в квартиру, доложил Седову, что показания соседей противоречивые. Кто-то видел рыжеволосого мужчину, выскочившего из подъезда примерно в тот временной промежуток, когда предположительно наступила смерть Костенко. Кто-то заметил сразу нескольких мужчин лет двадцати – двадцати пяти. Относительно последних высказывалось предположение, что это кавалеры секс-символа подъезда Леночки. Однако в квартире барышни дверь не открыли.

– Отсмотри запись видеокамер наблюдения этого района. Подожди, ты что, заболел? – Седов оторвался от протокола, бросил недоуменный взгляд. – Да на тебе же лица нет! С детьми все хорошо?

– Все, – просиял Паша, – с ними все просто отлично!

Точно. У них же есть дети. Наличествуют в количестве трех единиц. Две девочки от предыдущего Таниного брака и общий сынуля. Куда жена денется с подводной лодки при таком количестве наследников? Или денется?

В центре видеонаблюдения мучительные вопросы ослабили свою хватку.

Надо было проанализировать нужные ракурсы, прикинуть, откуда могли направляться в подъезд Костенко «рыжий» и «кавалеры», в каком направлении ушли.

А потом…

Какие прекрасные кадры!

Нервно оглядывающийся «мордатый» – это свидетельница правильно заметила – мужчина быстрым шагом добрался до обочины, где выстроилось несколько машин-такси. Сел в ближайшую, и…

О, камера! Марка авто, фирма, даже царапина на передней двери. Как хорошо, что ты такая наблюдательная!

Жаль, правда, что «кавалеры» не попали в кадр. Но хоть что-то, все лучше, чем вообще ничего…

* * *

Бар в гостинице «Багдад» располагался очень удачно – чуть в стороне от стойки рецепции, он был отделен от холла колоннами. Егор Иванов устроился за столиком и удовлетворенно констатировал: отсюда все прекрасно видно. Вход в отель, проход к лифту, стойка, за которой скучает симпатичная славянка.

«Наверное, немец еще не доехал, – подумал Егор, не отрывая взгляда от большой вращающейся стеклянной двери, из которой, как горсть семечек, высыпалась группа детишек в черных спортивных костюмах. – Не знает, что на метро у нас перемещаться быстрее выходит, взял „бомбилу“ и застрял в пробке. А куда ему бежать? Знакомых в Москве – никого. Значит, едет сюда, точнее, ползет, в час по чайной ложке. Вещи при нем нет, мы удачно так завалили, разговор услышали, но на всякий случай надо было прощупать, и прошмонали… Теперь меня волнуют две задачи: где находится эта штуковина и как ее можно раздобыть. И если все получится, тогда…»

На его лице появилась мечтательная улыбка. Заказчик настаивал на том, чтобы вещь передали ему. И это было обещано – особенно с учетом того, что и прежде, и теперь финансовая поддержка на общее правильное дело оказывалась щедрая.

Однако если эта вещь действительно обладает необыкновенной силой… То это все меняет. И никаких денег здесь достаточно уже не будет…

Егор заказывал кофе, когда в гостиницу вбежал немец. С покрасневшим лицом, запыхавшийся, он нервно переминался с ноги на ногу возле лифта. Еле дождался, пока откроется кабина, бросился внутрь, чуть не придавив выходившую горничную в форменном переднике.

Рыжеволосый грузный мужчина был слишком напуган, чтобы оглядываться по сторонам, однако сердце Егора все равно лихорадочно забилось.

«Немец не узнает лица. Но обувь, одежда – риск. – Он старался дышать ровно, не задыхаться от впрыснутого стрессом в вены адреналина. – Надо допить кофе и выяснить, в каком номере он остановился. Как бы это сделать, не вызывая подозрений?»

Тем временем в холл вошли двое мужчин. Один из них был в милицейской форме.

– Он должен был вернуться недавно… У него рыжие волосы, – услышал Егор его слова. – В каком номере он остановился? Он там один?

Девушка на рецепции, с которой общались мужчины, говорила тихо. Им даже пришлось переспросить – и вот тогда Егор тоже все расслышал.

546-й номер, полулюкс…

Вена, 1908 год, Берлин, 1932 год; Адольф Гитлер

Пепельно тяжелое мрачное небо давит на темные вершины гор и склоны, заросшие черными деревьями. А вот сейчас в альбоме появляется серое перильце моста над угольной пастью ущелья. Теперь зажурчал мутный грязный поток реки на дне его.

Опасный трагический пейзаж окружает, засасывает. Повсюду серость, холод, сыроватый сумрак. И выхода нет, не вырваться…

Взгляд Адольфа Гитлера случайно упал на малиновую краску в большой коробочке акварели, и фюрер с досадой закусил губу.

Он любил эту краску, ею хорошо рисовать морозное небо над заснеженными елями. А еще блики заката, отражающегося в легкой речной ряби. Но теперь насыщенность акварели раздражает хуже зубной боли.

Какие яркие цвета, когда все так плохо? Когда все просто отвратительно! Мечты, надежды, бессонные ночи, колоссальный труд – а ничего в итоге не получилось.

Не вышло достичь того, чего хотелось.

Планка была высока. Но меньшее – это ничто.

Великие люди не должны довольствоваться малым…

«Меньше тридцати восьми процентов на выборах, двести тридцать мандатов из шестисот восьми. – Гитлер скрипел зубами, яростно добавляя графитовой краски на и без того черные деревья. – Наша фракция – крупнейшая. И что? Единственное, что мне предложил президент Гинденбург, – войти в правительство Папена. Конечно, я отказался! Мы сами должны формировать правительство. Но партийцы, рядовые члены НСДАП, недовольны. Им кажется – мы теряем время, упускаем власть, а следует брать, что дают. Но нам никто не предлагает реальной власти. Погнавшись же за призраком, мы лишимся настоящей поддержки людей…»