Меня зовут Лис - Ли Виксен

Лекарства в легионе – это вообще отдельная история. Они были доступны только тем, у кого есть оллы, иногда тем – у кого есть куппы, а оборванцам вроде меня к ранам советовали приложить подорожник, закрывая дверь перед носом. Лекарствами обычно приторговывают в лазарете, и первое время, пока у меня еще были сбережения, я ходила туда к лекарю, закупаться снадобьями. Но потом деньги закончились.

Старик не стал давать мне лекарства под расписку, сказав, что это первый шаг к долговой яме. И у меня началась бессонница. Как бы я не хотела спать, боль бодрствовала в каждой клеточке тела и без снадобий ее было невозможно заглушить. Так как гостевала я у костра Кэрка, мои ночные бдения не могли остаться незамеченными. Днем я бродила словно призрак с темными кругами под глазами (ну хотя бы их не было видно, ведь я всегда была в шлеме). А на тренировки являлась вымотанной бессонницей и болью, и получала новые ранения. Это был замкнутый круг.

Видимо Кэрк это заметил. И в один из вечеров, кто-то из его ребят подошел ко мне:

– Лис, у меня осталось немного настойки от боли. – Он протянул мне склянку с мутной жидкостью. – Мне она не нужна, а тебе может пригодиться. Если, конечно, оттуда весь дух еще не вышел, давно лежит…

Я, наученная годами скитаний, знала только одно: ничего нельзя брать даром – а то потом спросят втридорога, поэтому решила проявить осторожность:

– Спасибо. Мне не надо. Но, правда, спасибо.

Парень обернулся на Кэрка и пожал плечами. Он больше не подходил ко мне в тот вечер. Однако на следующий день ко мне подошел другой человек, а потом следующий. Все они предлагали, кто бинт, кто примочку. Я отказывалась, благодарила, потела под шлемом, с ужасом думая об очередной бессонной ночи, но терпела. Это беспочвенное дружелюбие пугало меня сильнее ночной боли. Я не верила людям. Я слишком хорошо помнила, что иногда тебе помогают лишь потому, что ты напоминаешь беспомощное животное. И упаси меня боги от такой жалости.

И вот после очередной истории перед сном ко мне подошел сам Кэрк.

– Как ты? Собственно, глупо спрашивать – я же вижу, что ты не спишь.

– Если это кому-то мешает, я могу уйти. – В то время мне казалось, что меня будут гнать отовсюду. Я и так не верила в эту сказку: уютный костер, приятные люди и потрясающие рассказы каждый вечер. Была уверена, что мое счастье скоро должно закончиться.

– Глупый Лис, никому ты не мешаешь. Но почему ты так не хочешь принять помощь от ребят? Они искренне тебе ее предлагают.

– А разве в легионе могут что-то искренне предложить?

Кэрк задумался и потер подбородок веснушчатыми пальцами.

– У нас в отряде был мальчик. Может чуть старше тебя. Тоже такой весь низенький и тощенький. Он заболел год назад: обычная простуда. Подхватил насморк и только. Ну он кашлял и чихал, его лихорадило. А одной ночью взял и умер.

– Я не умираю, – вставила я.

– Ну и он не собирался. Но самое ужасное, что он был такой незаметный и молчаливый, что никто даже имени его вспомнить не мог. А потом сидели все наши парни и обсуждали, что да – надо было ему отдать тот теплый плащ, и да можно было поделиться бутылкой рома – ему бы она пригодилась больше. Лекарств было много, теплой одежды и здоровой пищи было много – а мальчик все равно умер. Каждый мог сделать что-то для него, не сильно утруждая себя. Просто поделиться и знать, что когда его прижмет – он не умрет в соплях никому не нужный.

Последние слова Кэрка прозвучали очень жестко, и я подумала о том, сколько еще таких сопливых мальчишек прошло мимо костра Кэрка? И за смерти скольких из них корил себя наш молодой капитан?

– Я видел, – тихо сказала я. – Что ты подсказываешь этим парням делиться со мной. Они все время оглядываются на тебя, словно ища одобрения: «Так ли я все делаю, Кэрк? Он отказался от помощи, можно я просто уже пойду?».

Губы капитана тронула улыбка:

– Ну, знаешь, хорошие традиции иногда вводятся пинками. Эти ребята на самом деле не против тебе помочь, просто они могут и не знать, что тебе нужна помощь. А я знаю. И еще знаю, что у Фреди есть обезболивающая микстура, а у Марко – припарки из трав для заживления ран. Принятие помощи не обязывает тебя к тому, чтобы сделать что-то для другого. Но ты запомнишь, что тебя выручили – и может, станешь чуть лучше.

– Ты очень хороший… – Это прозвучало совсем по-детски, но, кажется, Кэрк понял мою мысль и не стал над ней смеяться.

Этим же вечером я подошла к Фреди.

– Извини, ты недавно предлагал мне микстуру от боли. Если она еще осталась – мог бы ты мне ее дать?

Парень выглядел удивленным, но порывшись в сумке, он достал склянку и протянул ее мне.

– Спасибо. Ты не представляешь, как мне больно. И твоя микстура – она меня спасет, я уверен.

– Да брось ты. – От простых слов благодарности Фреди прямо расцвел. – Рад, что оказался полезным.

За нами со своего места наблюдал Кэрк. Он сидел, скрестив длинные худые ноги, и разглядывал людей вокруг костра. Тех, кого он старался сделать лучше. Он просто волшебный, подумалось мне тогда, откуда такие берутся?

* * *

Как бы смешно это не звучало, но проблема посещения выгребной ямы была покруче драк с солдатами и бессонных ночей. Первое время я терпела, терзая свое тело, до темноты, и лишь когда легион засыпал – убегала по своим делам, радуясь возможности незаметно справить нужду или вымыться в ручье. Приходилось меньше пить и есть, чтобы не тревожить лишний раз свой организм.

Но тело протестовало против таких зверств, и я начала выдумывать себе различные задания подальше от легиона. Съездить в деревню, заказать провиант? Лис вызывается. Надо довезти до соседнего дружественного легиона депешу? Это к Лису. Я привыкла быть мальчиком на посылках, каждый день покидая легион. По дороге в пролесках и у озер я могла быть собой, и мне не надо было терпеть мучительные позывы.

Но тренировки с Атосом начали накладывать свой отпечаток на мою жизнь. Я не могла, как и прежде, вольно уходить из лагеря – ведь два часа дневного времени теперь были постоянно заняты. Поначалу мне казалось, что это все еще больше усложнит. Однако я стала замечать, что после достопамятной драки легионеры не то чтобы стали меня сторониться, но держались поодаль. Вряд ли меня боялись, скорее не знали чего ожидать от бешеного ученика генерала. И вскоре я смогла свободно посещать в гордом одиночестве выгребные ямы легиона в самые непопулярные часы. А если какой-нибудь солдат и забредал, составить мне компанию, я всегда успевала подтянуть штаны и удалиться, не особо мелькая голым задом. Я просто перестала бояться каждого шороха – и это многое решило.

С мытьем дело обстояло сложнее. Мать приучила меня к ежедневному очищению, и невозможность мыться как легионеры каждый день у всех на виду в походных чугунных ваннах или реках, близ которых мы останавливались, – все это сводило меня с ума. Я настолько отчаялась, что начала мыться по примеру тилльских женщин прямо в одежде и шлеме. Но это только добавило к моим злосчастиям насморк из-за вечно мокрой одежды.