Как перестать быть миллионером - Оксана Алексеева

Консультацию в среду лично он заранее планировал закончить в его постели, но после пятого повторения одной и той же формулы Мирослав растерялся сам — и каким боком этот пластилин лепить до верной формы? Смущайся, смущайся давай, он готов начать все заново! Но она вообще перестала его замечать — Мирослав был уверен, что с тем же вдохновением она отвечала бы на вопросы по геодезии даже девяностолетней старушке! Вклинить в ее заумные речи хоть предложение о неформальной встрече казалось кощунством — у озабоченной Валерии Андреевны сразу потухнет взгляд, а выражение лица изменится на непроницаемое. А на пробитие непроницаемости обычно уходит куда больше времени, чем на пляски от любой другой реакции.

Ой-ё… Папашка не мог перекинуть деньги на какого-нибудь нормального человека?! Эта, с мозгами набекрень, может даже на Ярослава повестись — никогда нельзя предсказать, о чем думает женщина, которая никак не хочет смущаться.

Тот вечер Мирослав провел в паническом сведении баланса. С деньгами он обращался куда осторожнее, чем Ярослав, но запасов надолго не хватит. Финансовый коллапс летел на него со звуком реактивного самолета, и уже сейчас надо через голову перепрыгнуть, чтобы увернуться от столкновения.

Первым делом Мирослав отменил все свидания на ближайшие пару недель. Не до того сейчас. Особенно не до того станет, когда Миру придется продавать машину — а такая перспектива при самой жесткой экономии вполне себе маячит уже через месяц-другой. Девушек, предпочитающих посещать роскошные места до визита в его спальню, он вообще удалил из списка контактов смартфона. Меркантильные особы мило щебечут и показательно громко стонут, но именно им придется перекрыть доступ к благородному телу, пока Мир не решит свою главную задачу. Он на частного детектива почти все запасы спустил, хотя результат того и стоил. Приободрила разница — у младшего брата хоть были какие-то запасы, которые он мог спустить. Это дало ему некоторую фору в начале, но на данном этапе их шансы с Ярославом уравнялись.

Вторым делом он вытащил методичку, которую выдал лаборант, и по очереди начал отыскивать в интернете все пункты из списка литературы. Если у отшибленной Валерии Андреевны глаза блестят только на геодезию, то делать нечего — Мирослав будет иметь геодезию с тем же вдохновением, как раньше имел все остальное. В противном случае уже очень скоро реальная жизнь начнет иметь его самого.

Одну малюсенькую деталь Мирослав не учел. А именно то, что он не привык долго терпеть воздержание, и сейчас раздражало буквально все. Осознал он эту катастрофу, когда впервые во время консультации правильно ответил на вопрос Валерии Андреевны и получил в награду ободряющую улыбку. Эта улыбка, ассоциировавшаяся в его воспаленном воображении с издевательским оскалом, размылась неожиданным головокружением. Но Мир сорвался с места, чтобы не выдать своей слабости — он уже понял, что с Валерией прямым тараном не получится, можно только отпугнуть. А она еще теперь стала казаться прехорошенькой! И даже ее старческий пучок на голове начал мерещиться Миру вершиной сексуальности — со временем он будет готов на все: отшлепать эту строгую преподавательницу, которая поселила мутность в его мысли, или разрешить ей отшлепать его — все равно, лишь бы это действо продолжилось снятием напряжения.

Добило его полное осознание уже дома — когда в первую очередь, забыв поесть и принять душ, он открыл учебник по геодезии и не мог успокоиться, пока не дочитал параграф. Такого прилива возбуждения без единого раздражителя Мир не помнил со времен пубертата!

Это была психологическая катастрофа — теперь еще и на терапию придется тратиться. А хорошего психолога Мир сможет себе позволить после того, как вернет свои кровные.

Лекции с Валерией Андреевной были невыносимы, он вообще старался не смотреть на нее, чтобы не начать облизываться. Но с симпатичной молодой девушкой еще ясно, а вот на остальных предметах Мирослав сходил с ума — и бесконтрольно облизывался уже на всех подряд: на одногруппниц, на преподавателей женского пола, на их уверенные пальцы, решительно сжимавшие маркеры для доски. Они будто сговорились довести бедного монаха до судорог.

— Синий вам безусловно идет! — бросил он в сторону профессорши высшей математики вместо приветствия перед парой.

Пожилая женщина зарделась от комплимента, который прозвучал по-настоящему искренне, и все занятие кидала на Мирослава ожидающие взгляды — вряд ли она рассчитывала получить решенные вперед всех задачи, скорее надеялась услышать что-нибудь еще столь же приятное. А он с ужасом осознавал, что теперь у него стои́т даже на высшую математику. Не так, как на геодезию, конечно, но в мире вообще нет ничего настолько будоражащего, как геодезия!

Это была любовь, как называл мешанину чувств сам Мир. Но со стороны выглядело как болезненная страсть, спровоцированная всего лишь нехваткой времени и денежных ресурсов, чтобы скрасить вечерок приятной дамской компанией.

Он иногда думал о том, что некоторые особенности характера закладываются в раннем детстве, но не имел знаний и опыта, чтобы нащупать исчерпывающее объяснение. Их с Ярославом мама, первая жена отца, скончалась от болезни, когда они были маленькими. К сожалению, не настолько маленькими, чтобы не запомнить недолгий период ее немощи, похороны и беспробудное горе отца — тот был раздавлен, выпотрошен, будто бы долгое время не мог поверить, что такой ужас произошел именно с ним, и жалел обо всех упущенных возможностях. Например, он много работал, а не катался с любимой женой в путешествия, не проводил с ней достаточно времени, пропустил миллион общих счастливых моментов. Уже в то время маленький Мир сделал вывод, что никогда, ни при каких обстоятельствах не привяжется к женщине так сильно. Любить можно, спать очень даже можно, но определенно только при условии, что она не станет смыслом всего существования. В этом случае гарантировано отсутствие серьезных потрясений, способных на годы снести сильного человека с ног. Тогда-то в еще незрелом уме Мирослава и начали прорастать первые признаки легкомыслия в отношениях с женщинами.

Маленький Ярослав отчего-то пришел к выводам другим: жить надо здесь и сейчас, никакая работа, никакие обязанности не стоят упущенных желаний. Судьба может в любой момент подкинуть неприятный сюрприз, так хотя бы в свою последнюю минуту можно не сожалеть о том, что слишком экономил на то будущее, которое никогда не наступит. В итоге деньги он не считал, каждый его день был наполнен роскошью, а не финансовыми калькуляциями — и так было ровно до непредсказуемого решения отца. И пусть теперь оказалось, что разумная экономия не помешает, Ярослав воспринимал этот период как временный, который рано или поздно завершится приятным финалом. И снова получится жить как раньше. А другую машину можно купить после — еще лучше предыдущей. Красную Мазерати Ярослав был вынужден выставить на продажу раньше, чем Мирослав только начал задумываться о сбыте синей Бугатти.

Они оба не знали наверняка, почему так произошло — характеры просто складываются через опыт и забытые эмоции. Отец тоже не имел представления о настолько глубокой подоплеке, хотя в одном он оказался прав — сыновьям жизненное потрясение было необходимо, как запоздалое лекарство, еще способное их излечить.