Незнакомка под вуалью - Сари Робинс

– Я знаю. Он во всех отношениях был уникальной личностью, – задумчиво произнес Стил.

Кажется, это ее успокоило.

– Вот именно. Я многим ему обязана и считаю, что мне повезло оказаться в Андерсен-Холле.

– Что ж, раз вы не беспокоились о себе, значит, вы искали эту книгу, чтобы защищать кого-то другого.

Абигайль споткнулась, и Стил подхватил ее за тонкую талию, не дав упасть. На него дохнуло чистым, свежим запахом вереска, что гораздо приятнее, чем тяжелый запах цветочных духов, которыми пользуются светские дамы. Хотя по манерам она им ни в чем не уступала. Он опять подумал, что только по прихоти судьбы одни становятся сиротами и бесприданницами, другие – титулованными наследницами.

Абигайль отстранилась, как будто поддержка Стила вызывала какое-то неудобство.

– Хм… благодарю вас, со мной все в порядке.

Он наклонил голову, снял руку с талии, и они пошли бок о бок.

– Некоторые… не умеют за себя постоять, – сказала мисс Уэст.

– И вы помогали тем, кто не очень сильный.

– Да. – Она буркнула это так, как будто ей было неловко признаваться в таком замечательном поведении.

Глядя в усыпанное звездами небо, Стил думал о том, что у мисс Уэст такое же чувство справедливости, как и у него: увидела, что кого-то обижают, а никто не заступается, и взяла дело в свои руки.

– Я поражен. – Стил поскреб подбородок. – Как я представляю, обидчик был много старше вас и к тому же на пару пудов тяжелее. Ручаюсь: когда он на вас наткнулся, он даже не понял, что его ударило!

Ее брови сдвинулись.

– Откуда вы так много знаете?

– Это моя работа – читать между строк. Хотя, признаюсь, в последнее время мне это плохо удается. – У Стила екнуло сердце. Он никому в этом не сознавался!

Его охватил ужас от возможности коварного использования его признания в политических целях. В канцелярии никто не признается в своих недостатках – в его мире. Это равносильно политическому самоубийству.

Стил заставил себя обдумать второй план. Мисс Уэст – гувернантка, причем в потрепанной шали, сношенных туфлях и с дырявой анкетой. Он утешал себя мыслью, что от мисс Уэст не может быть вреда, но все-таки нельзя говорить так свободно.

«Что со мной творится в последнее время?» – с удивлением подумал Стил. Предательство Бартлета его потрясло, это правда, но он начал делать ошибки намного раньше. Он взваливает на себя задачи, какие не взял бы никто в здравом уме, – он принял мальчиков, о существовании которых едва знал до последней недели, и теперь отвечает за их жизни. К тому же помогает лорду Бенбруку – человеку, который никогда не хотел быть его родственником и с самого начала вносил раздор в его жизнь. Если быть объективным, Стил признавал, что вторжение норовистого тестя в его жизнь всколыхнуло колючие чувства. И что на этот поступок его сподвигли любовь к Дейдре и чувство долга перед ее памятью и ее племянниками. И конечно, шантаж сэра Ли Дивейна.

Он покачал головой, понимая, что на него давит Бенбрук, мальчики, расследование и недавние провалы в работе. Он работает плохо, ему необходимо выбраться из ямы, в которую его угораздило попасть.

А причудливые фантазии на тему красивых юных гувернанток делу не помогут.

Нужно завоевать доверие мисс Узст, получить её согласие работать на него и продолжить расследование. У него много работы, надо извлечь истину из заявлений Бенбрука и остановить убийцу. Ни на что другое не остается времени, тем более на причудливые эмоции и излияния под луной.

Стил глубоко вздохнул, почувствовав себя увереннее, после того как расставил приоритеты.

Мисс Уэст сказала:

– Директор Данн называл ошибки «возможностями» и говорил, что на ошибках учатся.

Она его не осуждала, и Стил еще больше приободрился, но посчитал нужным добавить:

– Я не могу позволить себе ошибаться в моем положении.

– Что такое заместитель генерального прокурора?

– Я представляю государственную власть в юридических делах. В суде я обеспечиваю юридическую консультацию, в том числе по вопросам общественного благоденствия. Консультирую в делах, касающихся государственных долгов, краж в казначействе… и тому подобное.

– Значит, вы не занимаетесь незначительными делами вроде мелких краж или буйного поведения и все такое?

– Обычно нет. А что?

Мисс Уэст пожала плечами. Она выглядела успокоившейся.

– Просто интересуюсь.

Они как раз подошли к углу дома. Необходимо было уладить дело, и Стил остановился и посмотрел Абигайль в лицо.

– Итак, что мне надо сделать, чтобы убедить вас работать у меня, мисс Уэст?

Она прикусила губу.

– Почему вы хотите, чтобы я спала в хозяйской комнате?

– По правде говоря… – Стил мысленно поругал себя, потому что сам никогда не верил человеку, который начинал речь словами «по правде говоря». Чтобы сохранять достойный фасад, надо лучше научиться лгать. – Дело в том, что на верхнем этаже идет строительство.

– О!

Он не мог понять, что это: «О, я вам верю» или «О, это звучит не слишком правдоподобно».

Свет от близстоящего дома освещал ее волосы, золотыми лучами омывал бледное лицо, но Стил не мог понять его выражения – эта леди хорошо научилась скрывать свои чувства.

– Как я уже говорил, я не ожидал, что в доме появятся дети. – Хоть это была правда. – Поэтому при покупке дома я не уделял внимания детским комнатам. К сожалению, они в отвратительном состоянии, и пока их благоустраивают, я бы хотел, чтобы вы и мальчики заняли пустующие комнаты на моем этаже, в том числе апартаменты хозяйки.

– Позвольте спросить, как вы оказались опекуном Сета и Феликса? Лорд Бенбрук, кажется, к ним… привязан.

– Это вежливый способ сказать, что он официален и требователен.

Стил с удовольствием заметил, что ее губы тронула улыбка.

– Я такого не говорила, так что даже не пытайтесь меня цитировать.

– Лорд Бенбрук действительно привязан к детям, потому что это его внуки.

– Тогда почему он передал вам их опеку?

Стил прикинул варианты и решил, что можно сказать правду.

– Лорд Бенбрук – мой тесть. Я был женат на его дочери.

– Был?

– Она умерла.

– Сожалею. – Лучистые глаза мисс Уэст выражали сочувствие.

– Благодарю. Это было давно.

– Мои родители тоже умерли давно, но это не уменьшает чувства потери.

Удивительно, но ее сочувствие позволило обоим воспринимать боль без ее обычной остроты.