Приключения Мурзилки. Волшебная газета - Борис Карлов

– А ты чего из своего дупла вылезла? – поинтересовался леший.

– Ой, старый, не поверишь, соскучилась! Отчего-то проснулась и маюсь всё, маюсь… А ты чего вылез из своей берлоги?

– Тоже, знаешь ли, тоска взяла… праздника вдруг захотелось, порычать, попугать кого-нибудь до смерти… А чего на сосну-то взбиралась? Увидела кого?

Кикимора пристально посмотрела на лешего.

– Ладно, вижу, от тебя не утаишь. Ходят тут двое по нашему болоту, заблудились. Я их ещё оттуда, из дупла, унюхала, оттого и вылезла.

– Видать, я тоже что-то почуял.

– Только вот что, леший. – Кикимора огляделась по сторонам и понизила голос: – Поспешать нам надо с этим делом. Тут, в нашем лесу, Серый бродит со своей стаей. Вконец озверел волчина, кожа да кости. Зубы – что клинки булатные. Его, говорят, там, на севере, охотники потрепали, вот он к нам и подался.

– Это верно, – сказал леший, – торопиться нам надо. Слушай, кикимора, а ты одна за ними, за детишками то есть, сбегать не можешь? Я ведь ходить совсем не могу, радикулит замучил. Пока на весеннем солнышке не отогреюсь, плохой из меня ходок, никакой, можно сказать… Ты меня знаешь, я в долгу не останусь.

– Ладно, не ворчи, разжалобил уже. Здесь будем стоять, они к нам сами придут.

– Это как понимать?

– Сейчас поймёшь. Только уговор: ты мне – шишек из берлоги, я тебе – рябины из дупла.

– Шишка-то небось покрупнее, – заметил леший. – Куда тебе с двумя зубами шишку слопать? Да и эти-то два: нижний слева торчит, а верхний справа!

– Всё, достал ты меня, урод волосатый, ничего не получишь!

– А за урода счас ответишь. – Леший потянулся к кикиморе. – Я тебе и эти два враз расшатаю.

В эту самую минуту по лесу жуткими раскатами пронёсся голодный вой; а ему ответил другой, затем ещё и ещё… Это вожаку вторила волчья стая. Забыв про обиды, леший с кикиморой переглянулись.

– Вот, – прошептала кикимора, – дождались. Ему поди расшатай…

Из-за деревьев вышли десять волков. Все они были как на подбор крупные, но здорово отощавшие.

– Где?! – рявкнул самый сильный волк, вожак стаи по кличке Серый. – Где… мальчишка?! Где… девчонка?!

– Да что ты, Серенький, мы и знать-то ничего не знаем! – ласково закудахтала кикимора, а лешему в сторону тихонько зашептала: – Надо их к южному оврагу отправить, пускай идут отсюда подальше, с ними одна морока…

– Врёшь! Загрызу! – лязгнул зубами Серый.

После этого кикимора вскинула голову и тон переменила:

– Не забывай, пёс, с кем говоришь. В лягуху превращу и вмиг слопаю.

– Глаза сучьями выколю, – добавил от себя леший. – Зубы переломаю.

Глаза у волков погасли, они опустили морды. Стая попятилась назад и задрожала. Даже звери в лесу боятся нечистой силы.

– Ладно, Серенький, беги дальше, – снова переменила тон кикимора. – Только не забывай, у кого в нашем лесу сила и власть.

Волки стояли, притихнув, но с места не двигались.

– Ветер… стих, – гавкнул Серый. – След… потеряли!

– А ты на сосёнку-то заберись, красавец, – посоветовала кикимора. – На са-амую верхотуру слазай. Оттедова хорошо всё видно. Ладно, не серчай, знаю, что не можешь. Бегите, друзья мои, к южному оврагу – авось там найдёте свою добычу.

Серый ей, конечно, не слишком поверил, но делать нечего. Волка ноги кормят, стоять ему нет резона. Стая развернулась и помчалась к южному оврагу.

– Ловко ты это, – проворчал одобрительно леший. – Теперь мешать не будут.

– Они туда и обратно за час обернутся, – сказала кикимора. – А нам за это время детишек подманить надо. Затащим к тебе в берлогу и начнём потеху. Пока их кто-нибудь искать не начал.

А искать уже начали.

Механическая собака «Пурга» пробежала по перрону и запрыгнула в электричку одновременно с предупреждением «двери закрываются». Состав тронулся с места.

В последнем вагоне было почти совсем пусто, только трое хулиганистых молодых людей, над которыми вился табачный дымок, громко болтали и ругались.

– Хоть бы контролёр прошёл, что ли, – сказал один из них, протяжно зевнув.

В правой руке у него была стальная дубинка, он постукивал ею о ладонь левой и сплёвывал прямо на пол.

– Не, – сказал другой, который курил, – лучше девушка… С парнем, – добавил он, немного подумав. – Не наши, городские, – добавил он, ещё немного подумав.

– Лучше всего – мент! – хвастливо заявил третий.

Этот то и дело хвастливо щёлкал выкидным ножичком.

«Пурга» запрыгнула на одно из сидений, и находившиеся внутри человечки стали ждать, когда объявят их остановку.

Поначалу всё было спокойно. Обращать внимание на собаку хулиганы считали ниже своего достоинства. Но от станции к станции в вагон никто не заходил, прицепиться было не к кому, и это обстоятельство понемногу начинало хулиганов беспокоить.

– А что здесь собака делает? – сказал наконец тот, который курил.

– Обнаглели, бояться перестали, – откликнулся тот, который с ножичком.

– Ошейник хороший, новый совсем, кожаный, – заметил обладатель дубинки и сплюнул на пол.

Они помолчали, издалека разглядывая ошейник. От скуки и от дури всех троих в итоге посетила одна и та же мысль – ограбить собаку. То есть отнять у неё то единственное, что имело хоть какую-нибудь цену.

– Эй, Жучка, иди сюда! – начали они подманивать они собаку. – Шарик, Шарик, ко мне! Держи колбаску… Вот собака наглая, хоть бы ухом повела.

Человечки, сидевшие внутри, насторожились: поезд приближался к станции «36-й километр».

Выполняя программу своего маршрута, механическая собака встала на ноги.

Заметив это, хулиганы тоже поднялись со своих мест.

«Пурга» спрыгнула на пол.

Преградив ей дорогу, хулиганы оттеснили собаку в угол и тот, который курил, наклонился и пустил ей дым прямо в морду. Мурзилка, не успевший поставить фильтры-заслонки, закашлялся.

– Что-то верещит, – заметил обладатель дубинки. – По башке ей треснуть?..

– Ошейник-то клёпаный, несъёмный, – сказал тот, что с ножичком. – Придётся срезать.

Пока Мурзилка кашлял и протирал глаза, Шустрик принял решение самостоятельно: нажал на пульте кнопку «САМОЗАЩИТА». В то же мгновение «Пурга» начала действовать.

Сначала она ударила лапой по губам того, который курил, и горящий окурок оказался у него во рту. Замахав руками, хулиган принялся скакать в проходе и отплёвываться.

Потом механическая собака оглушительно гавкнула и цапнула за руку другого, и тот выронил на пол дубинку.