Долгие ночи - Стелла Фуллмер

Элис снимала двухкомнатную квартиру, маленькую, но уютную и со вкусом обставленную. В гостиной Мэтью огляделся и присвистнул: две стены были заняты полками, уставленными книгами. На широкой тахте лежали подушки и плед, бра в изголовье заливало все вокруг теплым желтым светом.

— Здесь чудесно. — Мэтью устроился в глубоком кресле и с облегчением вытянул ноги, гудевшие от целого дня хождения по городу. — Угостишь меня кофе?

— Все-таки ты ужасный нахал! — Элис всплеснула руками от возмущения. — Напрашиваешься в гости, да еще и требуешь, чтобы о тебе заботились. Хочешь кофе, вари сам.

— Хорошо, — миролюбиво согласился он. — А ты будешь? Если я правильно помню, с сахаром и сливками, да?

Когда он скрылся за дверью, Элис улыбнулась и вдруг, на мгновение, почувствовала себя совершенно счастливой. Вот они, семейная пара, вернулись с прогулки, и заботливый муж готовит на кухне ужин. Сказочные мечты! Реальность ничуть на них не похожа.

Вздохнув, Элис прошла в спальню и переоделась в джинсы и теплый свитер грубой вязки, подаренный когда-то Элизабет. А когда вернулась в гостиную, на столике уже стояли фарфоровые чашечки с кофе, сливки, плетеная корзинка с печеньем. Мэтью сделал приглашающий жест.

— Прошу!

— Спасибо.

Элис смогла наконец расслабиться, отвлечься от грустных мыслей. Близость Мэтью уже не пугала ее, наоборот, так приятно было ощутить рядом тепло человеческого тела. Каждый вечер, возвращаясь с работы, она мечтала, чтобы кто-нибудь открыл ей дверь, но квартира встречала тишиной. О, эти долгие тоскливые часы за книгой или перед экраном телевизора, проклятие одиноких женщин!

Нет, конечно, можно было завести любовника и скрашивать скуку, занимаясь сексом, а потом засыпать, обнимая не подушку, а живого мужчину. Но после той ночи, проведенной с Мэтью, Элис не смотрела на других, ей нужен был только один-единственный, а все остальные словно бы перестали существовать.

— Расскажи, как ты жила все это время? — спросил Мэтью, удобнее устраиваясь в кресле.

— Ничего интересного в этом нет. Прилетела в Нью-Йорк, нашла работу. — Элис потянулась и забралась на тахту с ногами. — Вот, собственно, и все. А ты?

Он пожал плечами.

— А я искал тебя.

— Но зачем? После того, что произошло в Риме…

— Послушай, я признаюсь, что был не прав, что повел себя, как последний дурак, — горячо заговорил Мэтью. — Но я просто потерял тогда голову, встретив тебя, и забыл обо всем на свете… Неужели ты до сих пор не можешь меня простить?

Он пересел ближе к Элис и попытался обнять ее, но она резко встала, задев коленом и едва не опрокинув столик.

— Достаточно! Ты обещал, что будешь вести себя прилично! — воскликнула она. — И вообще, я устала и иду спать. Постельное белье в шкафу в прихожей.

Она заперлась в спальне и бросилась на кровать, зарываясь лицом в подушку, чтобы Мэтью не услышал рыданий. Нельзя было пускать его сюда, поверив на слово. На что она только надеялась? Что сможет оставаться спокойной и безразличной, когда он так близко, что можно ощутить запах его тела?

Забравшись под пуховое одеяло, Элис попыталась уснуть, но вместо сна приходили мысли о той ночи, самой прекрасной в ее жизни. Оказалось, память сохранила все до мельчайших подробностей: все движения, слова, улыбки, медленные прикосновения…

Пять лет назад, оставшись в Париже одна, Элис категорически запретила себе думать о Мэтью. Она с новой силой взялась за работу, Мадлен хвалила ее статьи и даже повысила гонорар. И еще были мужчины — молодые, красивые, веселые, которые ничего не требовали и ничего не обещали. С ними было легко, они не дарили надежды, чтобы потом мгновенно разбить ее у тебя на глазах.

Прогулки по бульварам, полутемные кафе, шампанское в высоких фужерах, поцелуи в такси, чьи-то жаркие руки на плечах, мгновения блаженства, сменявшиеся скукой и усталостью. Почти пять лет Элис прожила в Париже, примерно раз в полгода наведываясь к родителям сначала в Лондон, а потом в Рэдсток, куда они переехали вместе с Элизабет и Джорджем, чтобы отдохнуть от суеты и грохота большого города, оставив дом в столице в полное распоряжение Кэтрин.

Время шло, но память о Мэтью продолжала тревожить. У Элис была возможность выйти замуж, обзавестись семьей и навсегда распрощаться с прошлым, которое мучило горьковатым привкусом печали. Ее новый приятель, довольно известный в узких кругах художник, Саймон Бишо, казалось, искренне любил Элис. Во всяком случае, ему удалось за короткий срок оттеснить на задний план всех остальных поклонников.

Саймон был немного моложе Элис, и это ее смущало. Но, право же, это не причина для отказа, когда тебе предлагают руку и сердце. Она, приближаясь к тридцати годам, все чаще задумывалась о том, что пора как-то обустраивать свою судьбу, иначе одиночество поглотит ее, укроет тьмой, состарит прежде времени. А Саймон казался таким милым и заботливым, задаривал ее цветами, старался постоянно находиться рядом.

Это было приятно, но того яркого чувства, которое обжигало сердце при одном упоминании имени Мэтью, не возникало. Там полыхал пожар, здесь едва тлели угольки. Но тянуть дольше становилось опасным, и Элис решилась. Она не стала сообщать родителям о возможной свадьбе, просто пригласила их на несколько дней в Париж под предлогом юбилея журнала, в котором работала.

Но Элизабет плохо себя чувствовала, и родители боялись оставлять ее одну, поэтому приехала только Кэтрин. Сестры виделись редко: Элис до сих пор таила в душе обиду, хотя и старалась этого не показывать. И теперь изумилась расцветшей красоте Кэтрин: та сияла, от нее словно исходили токи жизненной энергии. Высокая, золотоволосая, она была похожа на сказочную принцессу, спустившуюся в этот серый мир, чтобы дарить радость.

Саймон тоже был потрясен и не смог этого скрыть. При каждой встрече он буквально пожирал Кэтрин глазами, правда, объясняя это профессиональным интересом художника. Он ходил за ней как тень, совершенно забыв о предстоящей свадьбе. И Элис с грустной усмешкой наблюдала за сестрой: та снова уводила ее мужчину, нисколько не заботясь о мнении окружающих.

Прирожденная охотница, именно она была настоящей амазонкой, расчетливой, умело пользующейся слабостями жертвы. Через неделю Элис, которой надоело быть третьей лишней, собрала чемодан и, не попрощавшись, не предупредив даже Мадлен, уехала в Италию. Нельзя сказать, что все это слишком расстроило ее, но неприятный осадок остался.

Что ж, видно не судьба — так Элис утешала себя, бродя по улочкам Рима и любуясь старыми домами. Денег, которые она понемногу откладывала, должно было хватить на несколько месяцев безбедного существования. И можно было не беспокоиться о будущем, не искать выхода из глупейшей ситуации, когда родная сестра раз за разом отнимает у нее надежду на счастье.

Она успокоилась: к чему сожалеть об упущенной возможности? Не проще ли тихо плыть по течению и не гадать понапрасну, к какому берегу тебя принесет и что ожидает там — радость или печаль. Если Саймон так быстро охладел к той, кому клялся в вечной любви, значит, это удача, а не несчастье — их несостоявшаяся свадьба.