Мой очаровательный медведь - Анастасия Максименко

Но я хотела и могла подчиняться только ему.

Это я понимала четко.

— Наказание? — гулко сглотнув, шепчу, замирая от предвкушения.

В нежных губках скапливается влага. Ее так много, что я сжимаю внутренние мышцы, боясь, что она потечет по бедру. И одновременно желаю, чтобы он видел, как я его хочу.

Как готова для него.

Как сильно хочу ему отдаться. Полностью и беспрекословно.

— Умница, — рычит. — Моя!

И я уверена: в его глазах сейчас удовлетворение. Ведь я даю то, что ему так нужно. Себя в его полную власть. Мнимую покорность и живое желание принимать все то, что он может мне дать.

Оттопыренную попку обжигает огненная вспышка и оглушает сильным хлопком, заставляя мое влагалище сократиться от этой приятной болезненной вспышки.

— Еще!

— Молчи! — холодно приказал, на этот раз больнее приложившись сильной ладонью.

Наверное, останется след. Плевать! Главное то, что делает он… Сводит меня с ума.

И я совсем не против носить следы его страсти на своем теле.

Еще одна болезненная вспышка заставляет прикусывать губы, дабы сдержать рвущиеся из груди шипение и стоны.

Шлепок.

Еще один.

Он убирает свою руку с моей спины, но я не смею пошевелиться. Мужчина оглаживает припекающую ягодицу, пальцами другой руки властно растирая влагу по сочащемуся соками лону.

Тихо застонав, не смогла сдержать громкий вскрик, когда два пальца резко и до упора проникают внутрь меня, а поступательные нарастающие грубые движения жестко растягивают мышцы внутри.

До крови закусив губу, закатываю глаза.

Еще чуть-чуть. Еще немного ― и я получу долгожданное освобождение.

Особенно глубокий толчок. Он загибает пальцы внутри меня, и я кричу, мощно при этом кончая:

— Бернар!

* * *

Подскочила на кровати, лихорадочным осоловелым взглядом осматривая полумрак комнаты, тонко намекающий, что сейчас раннее утро, тяжело выдохнула.

Пересохшее горло саднило, и мне дико хотелось хоть глоток воды. А пульсирующее влагалище недвусмысленно напоминало мне о порочном сне.

Обреченно застонав, откинулась на подушки, закрывая глаза руками и растирая дрожащими пальцами лицо.

Мля-я!

Какого хрена мне приснился этот альфа-самец?!

Боже, похоже, я сошла с ума.

Надеюсь, этот сон был разовой акцией. И мне больше не придется видеть этого хренового доминанта, бесцеремонно вторгающегося в чужие сны!

Лена

С утра я была, мягко сказать, не в форме. Да что там! У меня, мать его, все валилось из рук!

А все этот дурацкий сон и хреновый доминант, свалившийся на мою не менее дурную, чем у него самого, голову.

После такого сна я еще долго не могла привести свои растрепанные чувства в порядок. Но холодная, даже ледяная вода, хоть ненамного, но взбодрила тело, и уже, к счастью, в низу живота больше не ныло от той сосущей пустоты, образовавшейся поутру.

Не будем вновь упоминать, из-за чего. А точнее, из-за кого!

После ледяного душа насухо вытерев тело, замерла, всматриваясь в свое отражение в местами поцарапанном и почерневшем от времени зеркале. Отразившее молоденькую, но слишком уставшую для моих лет девушку.

Мля! Мне всего двадцать три, хотя тоже не мало, но сейчас, я выглядела на все тридцать. С хвостиком!

Господи.

Раздраженно фыркнув, взяла в руки расческу и, хоть как-то приведя в порядок спутанные после воды светлые волосы, оставила их сохнуть естественным путем. И так уже кончики были посеченные после извечных сушек дешевеньким без функции охлаждения феном.

Прикрыв глаза, облокотилась на дряхлую, дышащую на ладан стиральную машинку, случайно локтем ткнула на кнопку включения, а дальше…

Дальше произошло то, от чего я посчитала свое утро стартовой линей того адского пиздеца, в который превратится этот день.

Машинка под моим легким весом как-то странно пискнула, фыркнула, икнула, и не успела я сообразить, как она запустилась.

Мать его.

Запустилась. Без белья! И шланга, аккуратненько лежавшего сверху машинки. Его я при стирке обычно спихивала в саму ванну, чтобы слив лил в нее.

— Твою дивизию! — взвизгнула я, когда через несколько минут до моего ошалевшего мозга начало доходить, что вода-то полилась на пол, заливая совсем маленькое пространство ванной.

Не придумав ничего лучше, сорвала с себя влажное полотенце и, плюхнувшись на колени, попыталась вытереть им воду, но неведомо как поскользнувшись, стукнулась макушкой о дребезжащую машинку.

— Да чтоб тебя! — взревела, пытаясь одной рукой вытереть воду, а другой выключить свихнувшуюся стиралку.

Но от моих потуг стало только хуже. Нога подвернулась на скользком полу, и я рухнула на пятую точку. Больно приложившись попкой об растрескавшуюся от времени плитку, уже завопила в голос, так как мелкие камушки впились осколками в мою филейную часть.

Матерясь, как портовый сапожник, еще, наверное, с час я сражалась с машинкой и уже когда отчаялась, с победным кличем смогла-таки ее успокоить.

Глубоко вздохнув, поднялась на дрожащих ногах, уныло потирая пострадавшую задницу. Осмотрев поле боевых действий, сокрушенно покачала головой. И, вытащив из бельевого шкафа большую простыню, еще минут двадцать собирала растекшуюся воду. Очень надеясь, что соседей все же не залила.

Но тут мне повезло. Соседи за время уборки так и не соизволили припереться. И я уже с легким сердцем потопала пить кофе, тихо радуясь, что из-за дурацкого сна проснулась слишком рано.

Может, не так и был плох тот сон?

Подумав об этом, яростно помотала головой.

Ну, нет.

Чур меня, чур.

Думая о превратностях судьбы, налила кофе из газовой кофеварки и… задумавшись, естественно не заметила, как взяла кружку с трещинкой, благодаря чему чуть не обварила пальцы кипятком.

— Лять! — зашипела, едва успевая отпрыгнуть в сторону.

Благо, воды я налила совсем немного.

Откинув кружку, словно она была не кружной, а змеей, поплевала через плечо и на всякий случай решила ни до чего больше не дотрагиваться.

Ну его.

* * *

На работу я приплелась еще злее, чем была с неудавшегося утра.

Почему?

Да потому что, мать его, автобус, следующий каждое утро ровненько по заданному маршруту и приезжающий точно по часам, сделал что?