Свитки из пепла - Павел Полян

Тадеуш Хцюк-Цельт (Chciuk-Celt), один из агентов польского правительства, выбросился с парашютом в тылу у немцев еще в декабре 1941 года: в середине июня 1942 года он сообщал о массовых уничтожениях в Аушвице и о наращивании соответствующей инфраструктуры. Другой агент, около года проживший непосредственно в городе Аушвиц, в октябре 1942 года сообщал о 95 тысячах евреев, незарегистрированных и умерщвленных в местном концлагере (правда, наряду с газовыми он называл еще и электрические и пневматические камеры)3.

Еще в 1941 году в Лондоне на английском языке вышла книга Джона Эванса «Нацистский новый порядок в Польше», основанная на материалах лондонского правительства4. В январе 1942 года само Польское правительство в изгнании выпустило свою «Черную книгу», озаглавленную «Немецкий новый порядок в Польше», содержащую главу о репрессиях против польских евреев в гетто. Тогда же, в 1942 году, польские подпольщики выпустили книгу Натальи Зарембиной «Лагерь смерти», написанную по канве рассказов узников и касиб из Аушвица5. Десятки свидетельств об Аушвице или из Аушвица, охватывающих события с 1940 по 1944 год, увидели свет и в подпольной периодике – от «Информационного бюллетеня» Армии Крайовой до социалистических «Баррикады свободы» и «Трибуны свободы»6.

Первые отдельные сообщения о массовом уничтожении людей в Аушвице стали проникать на волю еще в 1942 году. Так, газета «Polish fortnightly review», официальный орган Польского правительства в изгнании, обнародовала данные о пробных отравлениях газом советских военнопленных и польских больных в выпуске от 1 июля 1942 года7. Делегатуры Международного Красного Креста достигла касиба8 от польских подпольщиков, датированная 29 августа 1942 года; в ней сообщалось о двух газовых камерах с пропускной способностью до 1200 трупов в сутки и о 300 тыс. чел., уже погибших к этому времени. 24 февраля 1943 года – новая статистика жертв: с момента основания лагеря и по 15 декабря 1942 года – 640 тыс. чел., из них 520 тыс. – евреи. Касиба от 22 сентября 1943 года говорит о 468 тыс. евреев, уничтоженных после сентября 1942 года9.

Немецкие эксперименты в Аушвице как таковые не были для союзников тайной. Англия и США узнали о газовых камерах не позднее начала декабря 1942 года из меморандумов о двух миллионах уже убитых евреев, врученных Рузвельту и Черчиллю еврейскими лидерами, после чего воспоследовала опубликованная 18 декабря совместная Декларация правительств Бельгии, Великобритании, Голландии, Гре ции, Люксембурга, Норвегии, Польши, США, Советского Союза, Чехословакии, Югославии и Французского национального комитета о проводимом гитлеровскими властями истреблении еврейского населения Европы – иными словами, о Холокосте10. Англичане, знавшие радиокод СС, знали об этом, наверное, еще раньше11.

Еще 4 апреля 1944 года ВВС США была сделана первая разведывательная аэрофотосъемка этой местности. Но оперативный интерес для воздушного флота при этом представляли не крематории в Биркенау, а завод Buna werke IG Farbenindustrie в Моновице12.

Польское подполье докладывало в Лондон и напрямую – по радио, и курьерами: 15 ноября 1942 года – о массовых газациях в Аушвице советских военнопленных и евреев, 23 марта 1943 года – о готовящемся здесь открытии новых крематориев с пропускной способностью до 3000 трупов в день, 18 мая 1943 года – новая статистика о 640 тыс. жертв Аушвица, из них 26 тыс. советских военнопленных, 65 тыс. поляков и 540 тыс. евреев13. Тогда же, в мае, пришел отчет и о Треблинке, называвшейся крупнейшим центром уничтожения евреев. А в январе 1944 года в Лондон прорвалась некая Ванда практически с теми же цифрами – 645 тыс. жертв14.

12 декабря 1942 году глава Польского правительства в изгнании генерал Сикорский обратился к правительству США с письмом, в котором обращал внимание на страдания польских евреев под немецкой оккупацией. В тот же день Шмуль Цигенбойм, член Национального Совета евреев в Британии, выступил по Би-БиСи и огласил некоторые сведения, полученные из рук Яна Карского от Варшавского Бунда. Он обратился в Лигу Наций с требованием спасти еще не погибших евреев. Вместе с 11 другими странами – союзниками по антигитлеровской коалиции Польша подписала 17 декабря «Совместную декларацию», посвященную оккупационной политике рейха15.

Приходится констатировать известные потери и деформацию информации на ее пути наверх, к адресатам. Польское подполье – главный поставщик сведений – не гнушалось «прорежать» и «процеживать» первичную информацию, которой располагало. Это наводило адресатов иной раз на весьма странные идеи. Так, в августе 1943 года, то есть уже после докладов Карского и тогда, когда ямы-костры у двух сельских домиков-газовен хуторка Биркенау не гасли уже около полутора лет, правительство Сикорского, не моргнув, обратилось к англичанам с предложением бомбить не Биркенау, а Аушвиц, дабы создать там условия для массового побега польских узников из лагеря.

Наверное, самым известным «контрабандистом» сведений о том, что происходит в бывшей Польше с евреями, был Ян Карский – человек, лично удостоверившийся в том, что и как происходило с евреями в Варшавском гетто и в Белжецком лагере, и в чьем курьерском багаже было немало документов и из Аушвица, и об Аушвице. Но Сикорский и его окружение не верили или не хотели верить Карскому ни в Париже, ни в Лондоне, демонстрируя в его адрес примерно то же предвзятое отношение, что и польское подполье в Аушвице-1 по отношению к еврейскому в Биркенау.

Не менее важным источником информации стали сами беглецы из Аушвица, по крайней мере, те из них, чьи письменные «отчеты» достигли нужных глаз и ушей. Их было немного – в сущности, пятеро. Самый первый из них – бывший польский майор Ежи Веселовский (по кличке Ежи Табо), бежавший вместе с Романом Целишко из Биркенау 19 ноября 1943 года: из Закопане, куда они добрались, Табо перебрался в Краков, где в декабре сел за свои записки, ныне известные как «Отчет польского майора». По секретным каналам отчет был передан в Швейцарию, в Берн, где с ним ознакомились и дипломаты, и представители еврейских кругов16. Отчет этот весьма подробен и достоверен: он содержит описание технологии массового уничтожения и даже оценку числа жертв – около 1,5 млн человек. Вскользь, буквально одной фразой сообщалось и о еврейской «зондеркоммандо»17.

Остальные четверо – евреи, две пары удачливых беглецов18. Первые двое, Альфред Ветцлер и Рудольф Врба, 25 апреля 1944 года добравшиеся до Жилины в Словакии, в тот же день встретились с Оскаром Нойманом, Оскаром Краснянским и Э. Штейнером – представителями местной еврейской общины и Словацкого еврейского совета. Беглецы особенно подчеркивали ту опасность, которая столь грозно нависла над венгерскими евреями. Было решено, что свой рассказ они зафиксируют на бумаге, что и было сделано в течение последовавших двух дней. Отчет в 60 страниц был снабжен предисловием О. Краснянского и переведен на немецкий; отпечатанный на машинке. К нему были приложены чертеж одного из крематориев, сделанный советским военнопленным по имени Василий, и этикетка от газа «Циклон Б», которую им передал Ф. Мюллер из «зондеркоммандо».

Еще в апреле отчет был получен Рудольфом Кастнером, председателем Венгерского еврейского совета в Будапеште, но Кастнер, занятый спасением единственно себя и небольшого круга еврейской элиты Венгрии, положил его под сукно! В начале мая отчет получили братиславский раввин Мишель Дов Виссмандель, около 10 июня переправивший его в Швейцарию, и монсеньор Джузеппе Бурцио в Братиславе, представитель Ватикана в Словакии, в свою очередь переправивший его в Ватикан 22 мая19. Однако в Ватикане его изучили только пять месяцев спустя, 26 октября 1944 года.