Метатель ножей - Стивен Миллхаузер

Хартер сунул книгу обратно на полку и пошел по тускло освещенному сараю навстречу ясному дню.

Красный сарай, синее небо. Вдоль стены тянулись стеллажи, набитые книжками в мягких обложках, располосованные светом и тенью. Девушка лет восемнадцати склонилась над книгами в тени. Внезапно она повернулась к ослепительному солнечному свету, и что-то мгновенно сверкнуло – может, крошечная сережка? Очень короткие зачесанные набок соломенные волосы, жесткие на вид джинсы, закатанные на икрах, белая рубашка с длинными рукавами закрывает ягодицы.

Вспышка о чем-то напомнила Хартеру – о чем-то на краю сознания, – но, услышав его шаги по гравию, девушка обернулась, а прежде чем вернуться к книгам, на секунду задержала взгляд. И Хартер мгновенно с уверенностью понял, что она доступна, можно завязать с ней разговор, может, даже смотаться с ней в загородную гостиницу выпить чашку кофе: она ведь задержала взгляд на эту секунду. Он ей все расскажет. Ее тронет его несчастье, она протянет руку через стол и накроет его ладонь – и Хартер, повернувшись и направляясь к машине, ибо все это невероятно и абсурдно, вообразил, что в пространстве скрещенных взглядов она разглядела в угрюмом лице незнакомца тайное горе.

Дома Хартер тяжело рухнул на кровать, но даже с закрытыми глазами ощущал тревожно быстрое биение сердца. Он почти чувствовал, как мчится по венам кровь, торопясь достичь крайних пределов тела – пальцев на ногах, пальцев на руках, гудящего черепа. Человечек остановился внезапно, будто его ударили по лицу. И Марта – вытянулась в своей бледно-лиловой ночнушке, сморкается в розовый носовой платок – про розовый платок-то он и забыл. В комнате было почти темно. Марте не нравился на тумбочке ночник с этой яркой, все высвечивающей лампочкой, и в первую ночь она проявила упорство, выудив откуда-то нечто вроде фонаря с толстыми красно-синими стеклами. В каждый приход Хартера фонарь стоял в комнате, тускло, романтически ее освещая. Фонарь позволял Марте преодолеть – до некоторой степени – предельную скромность, которая поначалу казалась Хартеру такой трогательной, но потом стала все больше раздражать. Человечек вошел тихо – Хартер не помнил, как повернулась дверная ручка, – широко шагнул в комнату, а потом вдруг замер. Ничего не сказал, только стоял сурово, пока Хартер возился с дурацкими пуговицами. И теперь Хартер вспомнил, как Марта – пряди волос прилипли к мокрым щекам, – точно вдруг застеснявшись, натянула ночнушку на грудь, – большая смущенная девочка. На несколько секунд перестала плакать и уставилась на человека у двери. Тот не двигался. Хартер пожалел, что не слушал внимательнее то немногое, что она о нем рассказывала. По правде сказать, он вообще не хотел думать о ее муже. Предельно ясно дал Марте понять: он хочет, чтобы его избавили от деталей ее семейной жизни. Марта по своей раздражающей привычке отказывалась недобро говорить о людях, но однажды проговорилась, что

ее муж «упрям». Хартер не просил привести примеры. В другой раз сказала, что муж «старомоден», и Хартер почему-то решил, что тот носит до блеска начищенные туфли с дырочками на носах и предпочитает сворачивать носки в клубок. Хартер ни разу не задал ни единого вопроса о человеке, чью фотографию видел на бюро лишь однажды, – потом Марта завела привычку прятать портрет перед его приходом. У мужа была странная фамилия – Разумян. Много разъезжал.

Коммивояжер, что ли? Упрямый и старомодный человечек. Хочет встретиться с Хартером. Но зачем? Может, получить заверения. Хартер был не в настроении снова заводить волынку с извинениями, но решил, что пройти через это придется. Жена вас любит. Ей одиноко, вот и все. Мы просто случайно встретились – такое бывает. Все кончено. Ничего серьезного. Он прошипел какие-то слова.

Хартер открыл глаза и по желтому свету в окне понял, что близится вечер. Он проспал почти два часа. Заснуть ночью будет трудновато – а эти люди придут рано утром. Как он допустил, чтобы из него выжали настолько дурацкое обещание? В голове было тесно, точно она вот-вот распустится цветком головной боли, в желудке внезапно прокатилась нервозная волна. Хартер сердито сел. Ему нечего бояться сурового человечка и его странных друзей. Они встретятся, все обговорят, вот и все. Одна встреча, не более того. Хартер решительно скинул ноги с кровати, а когда ступни коснулись пола, вспомнил девушку, наполовину выступившую из тени под ослепительный солнечный свет. Что-то мгновенно сверкнуло – может, крошечная сережка? Она напомнила ему о чем-то, и он теперь знал, он знал: застежка небольшого черного портфеля, мигнувшая под лампой в гостиной.

Хартер устало поплелся в кухню – приступать к долгому ночному бдению.

Хартер шел по узкому библиотечному коридору за девушкой – она вела пальцами по книжным корешкам. Он подошел ближе, девушка обернулась, и он увидел, что это маленькая девочка в короткой ночнушке, одно плечо голое, а на коленке пластырь. Ярко накрашенные губы – она улыбнулась, а когда он нагнулся поцеловать ее в плечо, нахмурилась, неожиданно вцепилась в его руку и больно сжала, твердя: «Вставайте! Вста! Вайте! Вста!» Хартер открыл глаза. Голос в темноте произнес: «Вставайте». Хартер резко сел, от страха стало дурно, но в следующую секунду он уже понимал, нет – точно знал, что происходит.

– Как вы сюда попали? – спросил он, сжав кулак. – Есть же законы, я могу полицию вызвать.

– Полицию! – отозвался голос старшего. – Зачем же полицию, мистер Хартер? Мы предупреждали, что еще придем. И вам стоит на секунду задуматься, хотите ли вы, чтобы ктонибудь узнал, почему мы здесь. Разумеется, мы сожалеем, что разбудили вас в такую рань. Но вы спали так крепко! Боюсь, вы не оставили нам выбора. Честное слово, мы стучали.

– Да, мы стучали, можете не сомневаться. Мы оба постучали дважды.

– И дверь была открыта, мистер Хартер, как будто вы ее нарочно так оставили. «Он, должно быть, ее нарочно так оставил, – сказал мой друг. – Для нас». Но вам пора вставать, времени нет.

– Ночь на дворе. – Но Хартер уже наклонился к часам и увидел, что почти пять. – Ладно, все равно больше не усну. Кошмарная ночь, – и откинув одеяло, он с такой силой сбросил ноги с кровати, что один из посетителей отпрыгнул.

– Но вы согласились на встречу, – сказал старший, все еще стоя у кровати. – Мы так поняли.

Мы думали, вы будете готовы.

– Черт знает что, – ответил Хартер, шагнув к стулу, куда кинул рубашку и штаны.

– Полагаю, мы все согласны, что это черт знает что, мистер Хартер. Вопрос в том, как найти удовлетворительное решение проблемы. Что касается раннего часа, мы, разумеется, приносим свои извинения, хотя по справедливости вы должны признать, что мы также встали очень рано, причем по делу, которое нас непосредственно не касается. Мы были бы вам очень признательны, если бы вы поторопились. Нам самим нужно на работу – целый рабочий день после всего пяти часов сна.

Вы себе представляете, что такое целый день работать, проспав всего пять часов? Но сегодня необычный день – уверен, вы со мною согласитесь.

– Совсем не обычный день, – сказал второй. – Во всяком случае, не в обычном смысле.

– И почему тогда мы столько болтаем? – спросил Хартер, сгреб одежду и направился в ванную.