Сбежавшая невеста - Робин Доналд

— Да! — сказал он, залезая на табурет.

— Хедда, выйдем‑ка на минутку, мне надо с тобой поговорить, — сказала Сильвия и, повернувшись, направилась к двери.

— Иди, я налью мальчику кока‑колы, — сказала Дженифер. — Приятно было с вами познакомиться, — крикнула она вслед Сильвии.

Сильвия обернулась и кивнула, но было видно, что она думает о другом. Опаздывает на работу, решила Дженифер. Она видела в окно, выходившее на улицу, как мать что‑то говорит Хедде. Затем Хедда сунула руку в карман, вытащила свои чаевые и протянула матери две двадцатки. Но Сильвия не убрала руку, и Хедда отдала ей все, что у нее было.

У Дженифер сжалось сердце. Она надеялась, что Сильвия поцелует дочь, обнимет ее или как‑нибудь по‑другому продемонстрирует свою благодарность — ну, хотя бы улыбнется, — но Сильвия просто ушла, и сердце Дженифер упало.

Хедда немного постояла, глядя вслед матери. В закусочную она вернулась погрустневшей, но, к ее чести, не повесила носа. И никому не сказала, что отдала матери все свои деньги.

В мотеле «Закат» были стиральная машина и сушилка, в которую надо было бросать монеты. Дженифер надела хлопчатобумажный костюм, самую первую вещь, которую она купила после бегства из отеля МГМ, и постирала одежду и простыни. Ничто не давало ей большего ощущения роскоши — даже в своем форт‑лодердейлском домике, — чем чистые простыни.

Лежа в кровати, пахнущей свежестью, и готовясь безмятежно уснуть, она слышала звуки, доносившиеся из‑за тонких стен. У кого‑то орало радио, из другого номера доносились голоса молодых людей. Иногда из окна доносились сигналы машин, рев двигателей и звук скейтборда, проносящегося мимо ее комнаты, который нельзя было спутать ни с чем.

«Что я здесь делаю?» — в сотый раз спрашивала она себя. Она много раз представляла себе свое будущее, но воображение никогда не заносило ее так далеко. Она думала о том, чтобы создать агентство по торговле недвижимостью или туристическое агентство.

Девушка не расстраивалась из‑за того, что оставила в отеле все свои дорогие наряды, не тосковала она и по частым посещениям дорогих салонов красоты и курортов. Она не хотела всю свою жизнь быть подружкой богатых развратников, более того, чем раньше она с ними порвет, тем лучше. Но она никогда не думала о том, что вернется в те суровые жизненные условия, в которых прошли ее детство и юность.

Время летело быстро. Дженифер проработала в закусочной уже почти четыре недели. Ник, очевидно, оставил надежду найти ее. Она каждый день боялась увидеть машину с его шофером, медленно проезжающую по улице. Но машины не было, и Дженифер решила, что Ник вернулся во Флориду и, возможно, ищет ее там, где осталось все ее имущество. А здесь, в Неваде, он, может быть, поручил местной полиции найти ее?

Дженифер сказала себе — потерпи. Надо жить одним днем. Потом она придумает, как забрать свои сбережения и начать новую жизнь — заняться недвижимостью или создать туристическую фирму.

Перед тем как погрузиться в сон, Дженифер подумала, что в ее нынешней жизни есть много приятного. Приносить Луизе завтрак, а Алисе — печенье. Танцевать между столиками с Хеддой. Смотреть, как Баз заботится о соседях.

То, что ей приходилось ходить лысой, носить одежду из армейского магазина или питаться мясом по‑мексикански, ее совершенно не волновало…

Дженифер наблюдала, как Луиза Барстоу осторожно ковыляет по разбитому тротуару, передвигая вперед сначала одну согнутую ногу, потом другую и опираясь скрюченными пальцами на палки, помогавшие ей держаться прямо. Ее седые волосы при каждом шаге медленно взлетали и опускались. Несомненно, ей было очень тяжело, но она говорила Дженифер, что если не будет как можно больше ходить, не обращая внимания на боль в суставах, то вскоре уже не сможет встать с постели. Ей предлагали ездить на скутере или в инвалидной коляске, но она отказалась.

— Я и так слишком быстро разрушаюсь, — сказала она. — Я видела своих ровесников, которые ездят в коляске, и знаю, во что они превратились. Они перестали ходить и угасают еще быстрее, чем я.

Для женщины восьмидесяти лет с сильным артритом она держалась очень хорошо. Рядом с ней, почти такая же старая и медлительная, шла Алиса. Собаке было четырнадцать лет, а для ее породы это очень много. Дженифер восхищалась ими обеими и думала о том, будет ли у нее в таком возрасте столько сил. Впрочем, вряд ли она вообщедоживет до такого возраста.

Луиза раньше была преподавателем, профессором колледжа и приезжала в Лас‑Вегас по работе, а Баз был единственным человеком в городе, закусочная которого открывалась в пять утра.

— Но я уже больше не преподаю, — сказала она как‑то Дженифер. — Сначала после смерти моего мужа, Гарри, я ходила к Базу ради общения с людьми, потом стала ходить ради того, чтобы двигаться, а теперь это уже вопрос выживания. Но по утрам я уже не соскакиваю с постели.

Когда Луиза наконец дошла до кафе, Дженифер открыла ей дверь.

— Доброе утро, мадам профессор, — сказала она. Лицо Луизы сразу же засияло, и Дженифер поняла, что ей нравится, когда ее так называют. — Две палки свидетельствуют о том, что вам сегодня удалось укротить свой артрит, — заметила девушка.

— Ха. Это вы так думаете. Просто я сегодня особенно расхрабрилась.

— Так я и поняла. — Дженифер поставила миску с водой перед Алисой на тротуаре, а Луиза вошла в закусочную и уселась за стол.

Утром Дженифер всегда с нетерпением ждала, когда придут Луиза с Алисой.

— У тебя из‑под кожи выпирают кости, Дорис, — сказала Луиза сразу же после знакомства. И она всегда задавала прямые вопросы, спрашивая о том, о чем Дженифер не хотелось говорить. Вопросы вроде — откуда ты родом и кто твои родители?

Дженифер призналась, что родилась на Среднем Западе, что почти соответствовало истине. Ее дед с бабушкой всю свою жизнь прожили в Огайо, а Дженифер с матерью постоянно переезжали с места на место. И еще она сказала, что, к сожалению, родственников у нее никого не осталось.

Она принесла Луизе чаю.

— Вот ваш чай. Что вы будете сегодня на завтрак?

— Не знаю, — ответила Луиза. — Я не хочу есть.

— Аппетит приходит во время еды. Вам надо хорошо питаться.

— Вдовы обычно пропускают завтрак или обед или перекусывают на ходу. Разве тебе не известно об этом, Дорис? Впрочем, к Розе, моей соседке, это не относится. Она в свои семьдесят прекрасно себя чувствует и каждый вечер готовит нормальный ужин и съедает его, сидя за столом. Но Роза ведь никогда не была замужем, и это сказывается.

— Почему?

— Я не знаю. Замужество отнимает много сил. А когда твой старикан умирает, исчезает и последний повод готовить обеды и ужины. Ноперед тем, как я вышла замуж, я никогда не перекусывала на ходу. — Она фыркнула: — Меня выдали замуж в семь лет.