Драконья доля - Надежда Кузьмина

Снедь с разносолами — копчёности, солёности да сладости — тоже готовили заранее. А ещё на кухне начистили посеребрённый поднос и перемыли расписные, тонкого фарфору тарелки да чашки, которых я прежде не видела.

И, наконец, за день до приезда тётка Марка погнала нас с Уной в баню. Ну, туда мы и раньше ходили раз в неделю, но в этот раз я чувствовала себя как тот абажур — в центре внимания. Дошло до того, что тётка заставила меня поднять руки над головой и потёрла специальным камнем подмышки, соскребая волосы. Я открыла было рот, но меня заткнули:

— Чтоб потом не воняла, ясно?

Наверное, этот лорд очень важная персона. И очень строгая, раз такие приготовления.

Когда всадники въехали во двор, я была в доме, возилась на кухне. Сначала послышался стук копыт, ржание коней и громкие голоса. Выглянула в окно — и обомлела. Таких людей я раньше наяву не видела — только на картинках в маминой книжке. Сами богато одеты в цветные плащи. Наручи, всякие бляшки сверкают, сбруя блестит, кони лоснятся, под сёдлами — яркие попоны. А кто ж из них лорд?

Лордом оказался скакавший во главе — именно перед ним склонились Варек и Марка, протягивая, как положено, каравай хлеба и чашу вина на подносе с вышитым рушником. Спешившись, лорд — высокий мужчина, не молодой и не старый, с каштановыми кудрями ниже плеч — взял вино и отхлебнул из кубка. Одобрительно кивнул. Я глядела во все глаза, разглядывая первого увиденного в жизни благородного. Багряного цвета шёлковый плащ с тёмной меховой опушкой, руки в белых перчатках, безбородый. Мне он показался ошеломляюще красивым. Как принц с картинки в волшебных сказках.

Захотелось поглядеть поближе. Вытирая на бегу мокрые ладони о фартук, заторопилась к выходу во двор. Марка сейчас занята, ругать меня некому. И примчалась как раз вовремя, чтобы увидеть, как лорд, ставя пустую чашу назад на поднос, резко взмахнул рукавом прямо перед носом у своего жеребца. Гнедой заржал и, заложив уши, попытался встать на дыбы. Держащий его под уздцы Долгар повис на поводе. А лорд резко обернулся и со всего маху стукнул коня кулаком по храпу:

— Уймись, скотина дурноезжая!

Гнедой так и присел на задние ноги.

— Два месяца как заездили, а всё выкаблучивается! — усмехнулся лорд.

Долгар торопливо потянул вздрагивающего жеребца за повод, уводя того в конюшню. А я замерла, вцепившись в дверной косяк разве дело вот так бить лошадь, которую сам и напугал? Или у лордов заведено, что если кто ослушается, то сразу наказывают?

— А это кто? — синие глаза лорда Лидо остановились на мне. — Не припомню такой.

— Это Син, новенькая, — заулыбалась Марка. — Ей шестнадцать.

— Шестнадцать? Ну-ну… — лорд смерил меня взглядом и повернулся спиной.

И только тогда я поняла, что, дура такая, забыла поклониться…

Вечером, когда уже стемнело, тётка Марка сказала, что ужинать благородный лорд будет не в общей зале, где на него всякие смерды да простолюдины станут пялиться, а у себя в апартаментах. И что мы сейчас ужин приготовим и отнесём.

Я внимательно слушала, что и как надо делать. А вот Уна не нашла лучшего времени, чтобы затянуть своё «на глухой погост под зелёный мох». Марка на неё рявкнула, а потом пригрела и меня, дёрнув за юбку. Задрала ту, увидела серые посконные штаны и завопила:

— А как лорд заметит это непотребство! Ну-ка пошли, одену тебя как надо! А то что о нас подумают?

А что подумают-то? Я прислуга, и на мне всё чистое.

Но портки тётка заставила меня надеть другие — белые, по колено, на красном шнурке. Ох, надеюсь, она не станет вычитать за них деньги из жалованья. К чему мне такая тряпка? Совсем без надобности.

С подносом, на котором громоздился большой гусь с яблоками, блюдо пирогов с грибами, миска свежих огурцов с помидорами, тарелка с фаршированным перцем и ещё гора всего, я еле протиснулась в дверь. Мысль была одна — не уронить! Тяжеленный, огромный, куда ноги ставишь, из-за него не видно. Тётка Марка пыхтела впереди — тащила бутылки в большой корзине и разные сладости. Хорошо быть лордом!

К моменту как мы поднялись на второй этаж флигеля, по спине струйками тёк пот. От страха, что оступлюсь или уроню поднос, и от напряжения. А ещё почему-то зачесался нос.

У двери Марка поставила корзину на пол, постучалась и, услышав властное «Входите!», неловко, боком, протиснулась в дверь.

— Ну, вот и мы, ваше сиятельство. Сейчас стол накроем, гусь горячий, молодой, орехами откормленный, вино сладкое… — пела тётка Марка непривычно елейным голосом, расставляя по белой скатерти принесённые яства.

Я, пока она разгружала поднос, стояла смирно. Только стреляла глазами — было любопытно взглянуть на лорда ещё раз. Васильковый кафтан — или эту одёжу называют как-то иначе? — был брошен на спинку стула. А сам хозяин, в одной свободной белой рубахе с пеной кружев у горла и на груди, развалился в кресле. Поймал мой взгляд, усмехнулся. Я потупилась, чувствуя, что краснею.

— Ну, вот и готово. Коли чего ещё надо будет, звоните в колокольчик, сразу прибегу. — Тётка Марка обернулась ко мне: — А ты, Син, останешься здесь, прислуживать лорду Асарану. Во всём его слушайся и не перечь, поняла?

Машинально кивнула. А потом накатила паника — ведь не умею даже толком кланяться, так откуда мне знать, как благородные лорды едят и чего им надобно?

— До утра меня не беспокоить, — подал наконец голос лорд.

Марка выдернула у меня из рук пустой поднос, пятясь, выехала задом в дверь и захлопнула ту снаружи.

Я осталась в комнате.

Лорд поднялся из кресла, потянулся, пересел в другое, на деревянных ножках, стоящее у стола.

— Ну, что столбом встала? Вина мне налей. И гуся порежь. Я верхнюю часть ножки люблю.

Я засуетилась. С гусём справилась, и, как мне показалось, неплохо. Только руки все перемазала, а вытереть было не обо что. А как теперь с вином? И какое наливать? Тут же полдюжины бутылок, да все разные!

— Салфетка вон.

Мужчина разглядывал меня и, казалось, веселился. Это хорошо. Я боялась, что он рассердится на мою неуклюжесть.

— Ну-ка, повтори, как тебя звать?

— Син.

Сказала — и низко поклонилась.

— Ладно, не маячь перед глазами. С грибами я и сам справлюсь. Сядь пока в кресло, посиди.

Насчет грибов он шутит, что ли? И, если сам, выходит, мне уже можно идти? Или потом я должна унести грязную посуду? А как её нести-то без подноса? А ещё: всадников приехала почти дюжина — куда остальные подевались? Может, в общем зале сидят? Или пошли куда-то?

Отступив назад, тихонько присела на ручку кресла. Отчего-то вспомнилось, как лорд Асаран стукнул по храпу ослушавшегося коня. Со всего маху, больно. Стало тревожно. Ох, скорее бы унести отсюда ноги…