Война солнца - А. Дж. Риддл

Так что я жду. И когда двери открываются, чтобы впустить Мэдисон, я бегу к ней и обнимаю со всей силой, поступая так же со своим племянником Оуэном и племянницей Аделиной. Они – все, что у меня осталось. Муж Мэдисон, Дэвид, заходит последним, присоединяясь к объятьям.

Теперь, когда Мэдисон здесь, мне пора. Я могу убедить Джеймса спуститься сюда. Если что-то пойдет не так, Мэдисон может позаботиться об Элли.

Когда я уже иду по направлению к дверям, пол начинает трястись. Дрожат стулья, разбиваются стекла. Свет меркнет. Такое чувство, что это землетрясение, но я точно знаю, что это на самом деле: астероид столкнулся с Землей.

Как только раздались первые выстрелы, толпа замерла. Повисла тишина. Все внимание сосредоточено на солдатах Атлантического Союза, вставших полукруглым строем перед внешними дверями кабины лифта.

По всему складу разносится голос полковника Эрлса:

– Всем гражданским лицам вернуться на свои места, сейчас же.

Медленно толпа отступает, словно волна, откатывающаяся от берега, чтобы наверняка вернуться.

– Тебе следует уйти отсюда, Григорий, – наклонившись, шепчу я ему.

– Как и тебе, – бормочет он.

Я просто качаю головой, наблюдая за прибытием новой группы машин, которые рядами становятся за уже приехавшими. Щурясь, я пытаюсь разглядеть пассажиров, появляющихся в ночной темноте.

Мне кажется, но я не уверен… Да! Оскар идет первым; за ним Алекс. Следом его жена Эбби и их дети, Джек и Сара. Они должны успеть. Я проверяю обратный отсчет на моем телефоне.

Осталось пять минут.

С трудом, но у них должно получиться.

Голос полковника снова звучит в ночи:

– Все в порядке, теперь мы поочередно сопроводим вас всех к лифту. Если вы не подчиняетесь моим людям или покидаете свою группу, вы теряете свое место. Навсегда.

Проходят секунды, все на складе смотрят на солдат, надеясь, что они остановятся именно возле их группы и вызовут их. У меня в животе все переворачивается, когда я наблюдаю за этим. Вот какой способ пытки выбрала Сеть для нас: сперва сократить наш обитаемый мир, а затем заставить нас самих выбирать, кто будет жить.

Земля под моими ногами дрожит. Это значит, что первый метеорит ударил в Землю. Я думаю, он упал где-то в Европе. Возможно, в Новом Берлине. Сколько у нас есть времени, прежде чем упадет тот, который был нацелен именно на нас? Секунды, наверное. Гул усиливается, возможно, столкновения с астероидами продолжаются, сопровождаясь звуком, похожим на раскат грома среди ночи.

Бетонный пол трескается. Стальные стропила стонут. Песок и пыль падают сверху, словно дождь. И когда грохот под нашими ногами стихает, толпа снова прорывается.

Люди бросаются вперед, держа детей на руках, опустив головы, врезаясь в строй в солдат. В ответ раздается несколько выстрелов.

Сейчас самое время. Мы должны добраться до лифта.

Я больше не вижу Оскара, он затерялся где-то в толпе.

При попытке закричать я понимаю, что мой голос глохнет во всеобщем хаосе.

Мой разум кричит мне повернуться и побежать к лифту, но я никогда не прислушиваюсь к себе. Почти неосознанно я понимаю, что бегу вперед, к толпе, прорываясь через ряд солдат, которые не готовы к нападению сзади. Я пронзаю их строй и оказываюсь среди потных тел кричащих и плачущих людей, яростно потрясающих в воздухе кулаками.

В этот момент я понимаю, что Григорий рядом со мной и помогает мне пройти сквозь толпу. Люди с радостью позволяют нам пройти, пока мы не направляемся к лифту. Мы делаем один шаг за другим, пока я, наконец, не замечаю Оскара. Он практически плывет сквозь массы. Джек и Сара держатся у него на спине, обхватив руками шею, как тряпичные куклы.

Когда он оказывается футах в пяти от меня, я разворачиваюсь и начинаю пробираться обратно к лифту, пытаясь освободить для него проход. Я получаю локтем в щеку, и на правом глазу выступают слезы; боль пульсирует, когда я чувствую, как кровь устремляется к свежему синяку. Я продолжаю идти, шаг за шагом, чувствуя, как наступаю на чьи-то руки, ноги, рюкзаки и какие-то вещи, оставленные на полу.

Кулак бьет меня в живот, и я слышу мужской крик:

– Назад!

Согнувшись, я чувствую, как руки Григория подхватывают меня и тянут вперед.

Оскар прокладывает нам путь, пока взгляд, наконец, не упирается в дула винтовок и строй солдат.

– Мы из НАСА! – кричит Григорий, поднимая меня выше, чтобы солдаты могли меня увидеть.

При виде моего разбитого лица военные морщатся и машут нам, пропуская вперед. Как только в их строю образуется разрыв, люди пытаются пробиться и удержать нас.

Начинается драка, в которой Григорий, Алекс, Эбби и я отчаянно пытаемся защитить Джека и Сару, одновременно с этим проходя через линию солдат. Вокруг нас какое-то размытое пятно из кулаков, ударов и цепляющихся за одежду рук, пытающихся втянуть нас назад. Оскар сражается за нас, его сверхъестественная сила наконец отпугивает нападающих.

Когда мы пересекаем черту, солдаты закрывают брешь. Я смотрю вперед, на открытые двери лифта. Но кабина переполнена – люди толпятся на каждом квадратном дюйме, уставившись на меня в испуге. Человек в углу нажимает кнопки на пульте управления, молча заставляя двери закрыться.

Мы всего в паре-тройке секунд от входа. Не всем хватит места, но, держу пари, мы могли бы вместить детей. Я беру руки Джека и Сары и тяну их к лифту, но двери закрываются, стоит мне до него дойти.

Я отпускаю их, и моя племянница и племянник бегут к своим родителям.

Стоя в одиночестве, тяжело дыша, избитый и весь в синяках, я достаю телефон и проверяю время.

Осталась одна минута.

Я оборачиваюсь и смотрю на склад, на самую печальную сцену, которую когда-либо видел в жизни. Я чувствую, как подступают слезы, и это не только из-за парня, который ударил меня в лицо.

Алекс тянет меня в объятия.

– Спасибо, брат.

Мой голос дрожит от эмоций, когда я отвечаю:

– Ты сделал бы то же самое для меня.

– Наши телефоны были выключены. Мы бы никогда не попали сюда без тебя и Оскара.

Он смотрит вниз на трещину в полу и думает о том же, о чем и я: будет ли еще лифт работать? Слишком поздно использовать аварийный туннель. Он, вероятно, уже обрушился. Мы уже опоздали?

Один за другим солдаты сопровождают людей из толпы, которые должны присоединиться к нам. В основном это дети. Шестилетняя девочка с рыжими волосами и веснушками плачет и зовет своих родителей, которые стоят за линией. Они говорят ей остаться там и повторяют, что скоро придут. Они понимают, что видят свою дочь в последний раз. Но она этого не знает и продолжает звать их.