Беспечный ангел - Ирина Давыдова

— Света… — я все силы приложила на то, чтоб позвать подругу, и она вмиг появилась в дверном проеме, — зак…ро…й што… ры, — все, что я смогла выдавить из себя.

Света

Люба уже четыре дня не вставала с постели, и я не была уверена, что это из-за болезни. Когда ей приснился Леша, ее взгляд не выражал ничего кроме боли и тоски, а еще злости, которую она всеми силами пыталась скрыть. Я знала, что она скучает по нему, но помочь ей в этом не могла — не в моих силах. Единственное, что я могу сделать, это попытаться вытащить ее из рутины. То, во что превратилась когда-то зажигающая все вокруг искра, было похоже на комок боли. Теперь же не было яркой улыбки, веселого взгляда, лишь тень и тяжелый отпечаток на ее сердце. Да, что говорить, мы все любили Лешу, он был отличным, озорным парнем. Всегда помогал в трудную минуту, а если грустно было, делал так, чтобы все улыбались. Я сама еще не встречала парня, с которым можно было бы сравнить Лешку. Он несравним, ни с кем!

Сейчас я решила снова пройтись по квартире Любы, чтоб понять для себя, с чего начать менять ее жизнь. Я считаю, что нужно начать с ее окружения. А что окружает девушку? Квартира, и все то немногое имеющееся в ней.

В первую очередь, я зашла на кухню, огляделась в простой комнатке, обошла взглядом пару висевших шкафчиков для посуды и прочей кухонной ерунды. Задержалась на холодильнике, где висел магнит с фотографией Любы и Лекса. Они тогда отдыхали в Крыму, выглядели счастливыми и беспечными, хотя, чего таить, они всегда вместе были счастливы. Ялта, любимый город Стрельцовой, она тогда с таким воодушевлением собиралась на курорт, что невозможно было выцепить девушку, хотя бы просто попить кофе. Любе здесь двадцать — веселая, свежая, мечтающая о прекрасном будущем, чего не скажешь сейчас, а ведь всего три года прошло, а такое чувство, что полжизни.

Теперь же подруга выглядела куда более повзрослевшей и, к сожалению, несчастной. Но говорить ей этого не стоило, ведь она пыталась скрыть свою боль ото всех.

Я протянула руку к магниту и, сняв с холодильника, приблизила его к себе, вгляделась в задорное лицо парня и крепко сжала маленький предмет в ладошке. Я понятия не имела, что должна ощущать Люба, которая практически всю жизнь с Лексом, ведь мне самой до боли в сердце тяжело смотреть на образ парня с фотографии.

Найдя пакет в верхнем ящике стола, я положила туда, казалось бы, это маленькое воспоминание и перевела свой взгляд в продолжение поиска вещей из прошлого. Нет, я ни в коем случае не собиралась выкидывать эти вещи, но я хотела подальше убрать их с глаз. Искра не должна жить в этом заточении.

Да уж, Люба не особо старалась обжиться. Кухня выглядела довольно-таки скудно, имела, помимо пары шкафчиков и одного разделочного стола соединяющегося с раковиной, небольшой обшарпанный стол и кухонный уголок такой же древний, как и все остальное. И все! Ни стульев, ни каких-либо прихваток, чайников и т. п. Только самое главное, наверное, по мнению хозяйки.

Ну, что ж, здесь просмотр окончен, дальше я последовала в гостиную, где проживала сама последние дни, особо не приглядываясь, что меня окружает, но теперь видимо пришла пора.

Гостиная также не выглядела большой и обставленной, все просто и безвкусно. Такое чувство, что когда Люба покупала квартиру, то вовсе не обращала на обстановку никакого внимания.

С правой стороны — старенький советский диванчик, на котором я, собственно, и спала. За диваном, чуть дальше, дверь в комнату хозяйки, а вот возле боковой стены стоит сервант, напичканный непонятной посудой. Параллельно дивану — кресло у огромного окна с балконом и одинокий маленький стол, все. Снова нет ни телевизора, ни цветов, просто холодная, не обжитая комната, чего и следовало ожидать.

Я снова бросила взгляд на сервант и увидела фотографию, которая несколько дней назад дала мне понять, что Лекса больше нет среди нас. Обычная стандартная фотография, в такой же стандартной рамочке, с черной перетянутой лентой в углу. Нет, Люба однозначно решила себя добить. Ведь явно она раз за разом натыкалась на эту фотографию, проходя к себе в комнату.

Я осторожно коснулась кончиками пальцев лица парня, улыбнулась и прошептала:

— Ты всегда в наших сердцах. Ты всегда в ее сердце. Но твоей Искорке нужно жить дальше. Пусть земля тебе будет пухом, Лекс.

Я аккуратно положила рамку в пакет, и мой взгляд упал на окно, за штору, благо хоть она имелась. Подойдя ближе, я разглядела еще одну рамку в горизонтальном положении и, взяв в руки, с отвращением во взгляде заметила его. Человека, из-за которого я собственно и покинула Украину прошлой зимой.

Не заостряя внимания на нем, по имени я не могла его назвать, я перевела взгляд на остальных троих находящихся на снимке. Я, Лекс и Искра. Это мы ездили в Буковель кататься на лыжах. Господи, это было прошлой зимой… А сколько всего произошло, сколько изменилось…

Что ж, и это напоминание убираем подальше от глаз.

Я оглянулась в поисках еще чего-то, что могло не давать покоя Любе, и удостоверившись, что больше ничего нет похожего на прошлое, я отнесла пакет в коридор.

Время было полшестого вечера, и я решила, что пора проведать мою пациентку, иначе она совсем там одичает. Нужно исправлять это дело. Тихонько постучав, приоткрыла дверь и увидела все ту же картину.

Люба лежит на спине, укрытая по грудь одеялом, руки сверху, и пустой взгляд в потолок. Пройдя в комнату, я нежно коснулась ее лба и, поняв, что он холодный, удовлетворенно кивнула сама себе. Хоть одна приятная новость.

На мой жест девушка никак не отреагировала, а я молча села на край кровати, взяв ее руку в свою ладонь. Ее кисть совсем холодная, я бы даже сказала ледяная, поэтому я начала растирать ее и немного дуть. Люба едва повернула голову и скосила на меня взгляд, я же ничего не сказала, продолжая выполнять процедуру. Слегка массируя тыльную часть ее ладони, я почувствовала, как она чуть ощутимо сжала мою руку, и я вскинула на нее свой взгляд.

— Жалость? — просипела она и ехидно улыбнулась.

— Не дождешься. Просто помощь. Ты болеешь, я помогаю тебе победить хворь. Вот и все.

— Обманываешь, но ладно. У меня нет сил спорить, — она снова отвела свой взгляд к потолку и замолчала.

— Я сейчас принесу тебе суп с курочкой, — улыбнулась я и начала вставать с кровати, возвращая ее руку на прежнее место, а Люба только пожала плечами.

Прошло два дня, но особых изменений не последовало. Разве что, к нам, а вернее к Любе, каждый день приходил какой-то мужчина, представившийся Климом Андреевичем. Ты смотри, какой гордый. Подумаешь…

На вопрос, где они познакомились, мужчина махнул головой, мол, отвали, но сам произнес «Это касается только меня и Любы». Что ж, я не стала лезть с расспросами, не хочет говорить и не надо.

Сегодня он пообещал снова заехать и привезти для подруги какие-то дорогие лекарства. Мне, конечно, безумно интересно, с чего вдруг такая забота, и я уверена, что Люба была бы против, узнав о том, что все лекарства от него. Слишком уж гордая была наша Искра.