Его ребенок - Вероника Касс

А в понедельник я, все же прислушавшись к маминому совету, захватила с собой деньги и между первой и второй парой сбегала в кассу.

Скольников мне так ничего и не написал, но меня это совершенно не заботило. Конечно, я даже не вспоминала о нем. И вообще, всему виной был его сын, который меня больше не трогал, но так хмуро на меня поглядывал, что я после каждого такого его взгляда невольно вспоминала ноги Марка. И я, конечно же, не пересматривала фотографии. Еще чего. Нет-нет-нет.

В самый разгар четвертой пары на экране моего телефона замигал входящий вызов с неизвестного номера, перекрывая тем самым могучие плечи Скольникова, которые я не рассматривала. Нет-нет…

— Да, — прошептала я в трубку, нагнувшись.

— Ливанова Карина, тридцать шесть девятнадцать? — женский голос на том конце трубки назвал мой номер группы.

— Да-а, — протянула я, все еще находясь под партой.

— Это из бухгалтерии, подойдите к нам немедленно, — грозно проговорила женщина и отбила вызов, а я отпросилась с пары и пошла в бухгалтерию, даже не догадываясь, что Скольников подложил мне очередную свинью.

— Что значит уже оплачено? — отупело спросила я, глядя на женщину из бухгалтерии как на умалишенную, хотя, наверное, сама я больше походила на сумасшедшую — жаль, не видела себя в зеркале.

— Именно то и значит, милочка. На, — она хлопнула ладонью по белоснежному листу бумаги, — пиши заявление на отзыв платежа. А то и так тут из-за тебя путаница чуть не случилась.

— Но я не хочу возвращать деньги. Пусть они пойдут на следующий год.

— Тут оплачено все до последнего курса, — возмутилась женщина. — Глупость несусветная. А если ты не доучишься? — с явным намеком спросила она, вздернув брови.

— Хорошо. — Я сжала ладони в замок, стараясь успокоиться. — На чье имя были платежки, вы мне хоть скажете?

— Хм… — Она сделала губы трубочкой, словно размышляя, а я очень красочно представила, как шлепнула с размаху ей по губам, просто из вредности, чтобы она не строила из себя тут мадам-уточку.

На пару мгновений мне стало легче. Ровно до того самого момента, пока блондинка не произнесла контакты заплатившего за мое обучение.

Я разозлилась настолько сильно, что вразрез тому, что творилось в моей душе, а там все кипело от гнева, мило улыбнулась и совершенно спокойно поблагодарила женщину, не забыв при этом поинтересоваться датой поступления платежа. Затем с холодной, как говорится, головой заполнила нужное заявление, пошла с ним в кассу, забрала обратно свои деньги и все так же спокойно и размеренно вышла на улицу, там набрала номер Скольникова. Затем скинула вызов, застегнула куртку, уже слегка нервно сбежала по ступенькам и, отойдя подальше от главного входа в институт, опять набрала мужчину, не забыв при этом глубоко вдохнуть и выдохнуть.

Мне хотелось убивать. Кричать. Визжать. Все то время, пока я держала свое спокойствие, которое истончалось все быстрее и быстрее ниточку, я обдумывала, какими словами лучше высказаться. Чтобы погрубее, пообиднее. Да доходчивее, в конце-то концов.

Но Скольников и тут оставил меня с носом.

— Карина, я очень рад твоему звонку, — без приветствия быстро заговорил он, — но мне сейчас совершенно некогда. Я сам тебя наберу, — закончил он и завершил вызов, не дав мне и слова вставить.

Я даже рот раскрыть не успела, замерла как вкопанная от его наглости и надменности. Он что? Он решил, что я согласилась на его предложение и потому позвонила?

— Вот же индюк напыщенный.

Набрала его номер еще раз, но меня скинули — два раза подряд. Я же тихо зверела. Скольников заплатил за мою учебу еще две недели назад. В тот день, когда я не села в его машину. Словно откупился так от меня, чтобы очистить карму за проступок своего сына, или же… От второго варианта руки холодели. Заплатил. Он словно оплатил мне ту гребаную ночь.

— Зато как дорого он тебя оценил, — хмыкнула я себе под нос и стала размышлять, где взять деньги.

Чтобы вернуть ему полную сумму, мне нужно было в два раза больше, чем у меня имелось. И это раздражало. Неимоверно просто.

В самом-самом крайнем случае можно занять у Вавилова. Они давным-давно нашли няню, но все же Олесе скоро рожать, и я могла бы им помочь. Да что говорить, я и так помогла бы им безвозмездно, но теперь хотя бы можно предложить отработать часть суммы.

— Господи, это же надо было так попасть, — прошептала я себе под нос и направилась по изученному до зубного скрежета пути на остановку.

Радовало лишь одно: после случившегося меня больше не тянуло посмотреть на его ноги, плечи… да и вообще думать о нем в том направлении мне больше не хотелось.

Когда Скольников мне перезвонил, был уже поздний вечер, мы с мамой и Кристей сидели в большой комнате и вместе смотрели вечерний сериал, который обычно шел после новостей.

Телефон громко завибрировал, он лежал на диване прямо рядом с мамой, я тут же подскочила с пола и схватила смартфон. Не думая ни секунды, скинула вызов и только потом поняла, как же глупо выглядело со стороны мое поведение.

Но что поделаешь? Я не хотела, чтобы мама увидела фото ног своего начальника. Вряд ли бы она узнала его именно по ним. Так же как и по подписи «Напыщенный индюк». Но все же лучше было зря не рисковать.

Зачем я вообще как-то подписала этого мужчину в телефонной книге, да еще и поставила на его контакт фотографию, я не знала. Или знала, но не хотела это анализировать и настолько глубоко копаться в себе.

— Милая, все в порядке? — нахмурилась мама, Кристина же просто в наглую меня отодвинула:

— Не мешай, ты же не стеклянная.

— Ага, — кивнула я и хотела уже присесть обратно, как вызов повторился. Я, конечно же, скинула его опять. Из вредности. Да и не стала бы я разговаривать с ним при маме с сестрой, но в этот момент я поняла, что Скольников не успокоится.

— Одногруппник настырный. — Я махнула на телефон, который опять ожил в моих руках и завибрировал вновь.

— Тот самый красавчик? — Кристина вмиг потеряла интерес к центральному каналу.

— Да, он, — широко улыбнулась я и поспешила в свою комнату, по пути все же принимая этот злосчастный вызов.

— На этот раз говорить буду я, — зло зашипела я в трубку, как только захлопнула за собой дверь.

— Ну, говори, малышка… — слышно было, что Скольников усмехнулся, тягуче и лениво. Расслабленно.

А я тут же начала прогонять из своего сознания картинки, на которых Скольников сидел, откинувшись в высоком кресле, непременно черном, с закинутыми на массивный рабочий стол ногами, на этот раз обутыми в черные туфли. Он прижимал своими длинными и тонкими пальцами телефон к уху и улыбался лишь краешком губ, но глаза его выражали высшую степень довольства.