«Грейхаунд», или Добрый пастырь - Сесил Скотт Форестер

На самом деле у нее есть лишь один возможный маневр – резко повернуть в другую сторону. Один раз немец этот трюк успешно осуществил. В любом случае он поворачивает быстрее эсминца и может выиграть время. Пройдут секунды, прежде чем Эллис заметит изменение пеленга. Секунды, пока он доложит об изменениях в рубку. Секунды на приказ о перекладке руля и долгие, долгие секунды, в течение которых «Килинг» будет менять курс. Подлодка начинает поворот по единственному слову капитана, в то мгновение, когда тот решит. Эсминец начнет повторять ее маневр через полминуты, а полминуты на почти противоположных курсах – это разрыв в первые сотни ярдов, огромный выигрыш для подлодки. Ей надо лишь повторить этот маневр несколько раз, чтобы выйти за дальность локатора и ускользнуть.

Но что, если эсминец предвосхитит маневр и повернет за секунду-две до подлодки? Тогда в эти секунды или дольше, пока на ней не заметят, что сделал преследователь (а там те же сложности с получением и передачей сведений, что на эсминце), она будет нестись прямо к нему в объятия, словно ребенок, бегущий вокруг стола. Детская стратагема, простая до примитивности, как бо́льшая часть военных стратагем. Для ее исполнения требовалась не только быстрота мыслей, но и решимость. Надо было сделать выбор, сопоставить риск с возможным выигрышем, не страшась одного и не ослепляясь другим. В тот миг, когда Краузе приказал положить руль на борт, подлодка была от них на дальности гидролокатора, и он даже без радикально нового маневра имел малый, но все-таки шанс настичь противника. Краузе рисковал этим шансом. Если лодка продолжит идти прежним курсом, контакт будет утерян почти наверняка и она получит возможность атаковать приближающийся конвой, как и когда захочет ее командир. Такую ставку сделал Краузе в этой игре. Однако ставка была совсем не так велика, как могло показаться, поскольку, продолжая кружить вслед за подводной лодкой, запаздывая на каждом повороте, он бы постепенно отстал. Он рисковал не определенностью ради зыбкого шанса, а одним зыбким шансом ради другого.

Были и другие соображения, которые могли бы повлиять на Краузе; могли бы, но не повлияли. Он управлял кораблем, так сказать, на глазах у закаленных боями моряков польского эсминца и двух корветов, британского и канадского. Они участвовали в десятках сражений, он – ни в одном. Им будет очень любопытно, на что годится янки, особенно если он уже отозвал их из погони. Может, они усмехнутся, может, исполнятся презрения, может, даже обозлятся. Кто-то принял бы такие соображения в расчет. Краузе точно не принял.

Чтобы проанализировать все тактические элементы ситуации и все моральные факторы, побудившие Краузе скомандовать: «Право на борт», быстрому уму потребовалось бы минут семь, а Краузе принял решение меньше чем за секунду-две без всякого сознательного анализа, как без раздумий поворачивает ребенок, бегущий вокруг стола. У фехтовальщика парирование переходит в рипост за десятую-пятнадцатую долю секунды; сравнение, быть может, оправданное, поскольку Краузе, хоть и редко вспоминал об этом сейчас, восемнадцать и четырнадцать лет назад входил в олимпийскую сборную по фехтованию.

«Килинг» накренился на повороте, черпнув воды.

– Пеленг контакта неопределенный.

– Очень хорошо.

Ничего удивительного, учитывая, как перепахана вода. «Килинг» завершал поворот.

– Отводи. Одерживай, – приказал Краузе.

«Килинг» завершил поворот. Макалистер отрепетовал команду, и «Килинг» выровнялся на новом курсе.

– Контакт слева ноль-два. Дистанция восемьсот ярдов, – сказал телефонист.

– Очень хорошо.

Маневр принес успех. Поворот «Килинга» упредил поворот подлодки. Теперь противник был почти прямо по курсу, и выигрыш составил двести ярдов.

– Так держать, – сказал Краузе.

Подлодка могла еще поворачивать и даже, скорее всего, еще поворачивает; раз так, пусть пройдет поперек курса «Килинга», еще сокращая разрыв.

– Контакт прямо по курсу. Доплер выше[19], – сказал телефонист.

Значит, лодка продолжила поворот и оказалась еще ближе к эсминцу. Доплеровский эффект указывал, что они с «Килингом» на одной линии, идут одним курсом, другими словами, «Килинг» у лодки на хвосте и догоняет ее за счет разницы в скорости, узлов примерно на шесть, и это на расстоянии менее полумили. Четыре минуты такого преследования, и они ее нагонят. Было искушение врубить все сорок тысяч лошадиных сил «Килинга», преодолеть разрыв почти что одним прыжком. Однако поддаваться искушению было нельзя, поскольку при увеличении скорости оглохнет гидролокатор.

– Контакт справа ноль-один. Дистанция семьсот. Доплер выше.

Они быстро ее нагоняли. Доплеровский эффект и незначительность в смещении пеленга указывали, что на момент последнего эха лодка не поворачивала. Ее командир, завершив маневр, должен был дождаться рапорта своего гидроакустика. Возможно, он не поверил первому сообщению, возможно, хотел проверить, не поворачивает ли «Килинг» дальше, возможно, секунду-две решал, что теперь делать, и потерял время – время и расстояние. Он вывернул из круга на курсе, который должен был увести лодку в безопасность, и наверняка опешил, обнаружив, что нос противника указывает прямо на него. Теперь он должен маневрировать снова – еще три минуты на нынешнем курсе, и ему конец. Он может повернуть вправо, а может влево. Упредить его еще раз, и «Килинг» настигнет подлодку. Прошлый раз она повернула вправо. Что сделает ее командир? Инстинктивно вильнет влево или проявит хитрость: снова повернет вправо? У Краузе было две секунды, чтобы это обдумать, много больше, чем у фехтовальщика, когда тот, клинок к клинку, угадывает, сделает противник выпад или финт.

– Право руля.

– Есть право руля.

Одновременно с ответом рулевого раздался голос телефониста:

– Контакт справа ноль-два. Шестьсот ярдов.

Дистанция между ними всего шестьсот ярдов, значит угол поворота должен быть меньше.

– Отводи.

– Есть отводить.

Пришло время поймать взгляд лейтенанта Нурса, командира торпедно-минной части и замкомандира артчасти.

– Приготовиться. Средняя глубина.

– Есть, сэр.

Нурс заговорил в микрофон. Краузе проглотил вставший в горле комок. Бой приближался. Когда управляешь кораблем, время перед решительным моментом всегда ускоряется. Две минуты назад бой казался далеким. Сейчас они в любую секунду начнут бросать глубинные бомбы.

– Контакт справа один-один. Шестьсот ярдов.

Курсовой сместился за счет поворота «Килинга», остановленного в тот миг, когда Эллис получил эхо. Следующее сообщение определит всё. Нурс напряженно ждал. Расчеты бомбометов и матросы у стеллажей с глубинными бомбами наверняка уже пригнулись в полной готовности. Переводя взгляд с Нурса на телефониста, Краузе наткнулся на еще одну пару глаз. Посмотрел снова. Это был Доусон, связист, с планшетом в руке. Он поднялся в рубку со своего поста, а значит, пришла радиограмма, настолько секретная, что передать ее можно только лично. Секретная, а следовательно, важная. Но даже она не так важна, как дело ближайших двух секунд. Краузе жестом велел Доусону отойти в сторону. Телефонист заговорил снова: