Серая мышь для королевы - Эльвира Смелик

– Ну да. Коленки сразу дрожат, и голос пропадает. Могу даже в обморок хлопнуться, – со всей возможной убедительностью заверила ее Марина.

Кривицына разочарованно вздохнула:

– Кого же еще?

Марина вскочила со стула.

– Наташа, а ты? – Она обвела взглядом остальных одноклассниц, требуя поддержки. – Ты такая уверенная в себе, решительная. И очень симпатичная!

Кривицына растаяла от комплиментов, смущенно потупилась.

– Ну-у-у, не знаю. Получится ли?

– Конечно, получится! – без тени сомнения воскликнула Марина.

Девчонки воодушевленно поддержали ее, и Наташа согласилась.

Правда, королевой она не стала. Да и асфальтовый каток Настя Перелепко титула тоже не добилась. Корону получила Юля Молчанова из одиннадцатого «Б», которая здо́рово пела, да и вообще была милой, доброй, умной девушкой с очаровательной улыбкой.

Разговора с отцом не получилось, а вот ссора – да! – очень легко вышла. Успенский-старший был уверен, что вечер прошел замечательно, что сыну его избранница понравилась. Еще бы: молодая, симпатичная, веселая, легкая в общении. Не могла не понравиться. Но Кирилл огорошил настороженным прищуром и вопросом:

– И давно вы знакомы?

– Полгода, наверное, – невозмутимо ответил отец.

– Не мало?

– По-моему, достаточно.

Ну да, достаточно. Но две недели устроили бы Кирилла больше. Тогда бы его не смущало то, что произошло на недавнем свидании вслепую.

– Она тебя младше на пятнадцать лет.

– Я в курсе.

Голоса звучали холодно и отчужденно. Как будто и не родные.

– Она приехала из крошечного северного городка и сейчас живет с подругой в съемной квартире.

– Кирилл, я знаю. И что?

Сын хмыкнул. Он сидел в кресле, все время пытался расслабленно развалиться, откинуться на спинку, вытянуть ноги, но почти сразу же незаметно для себя подбирался, подавался вперед.

– И не понимаешь?

Отец начал раздражаться:

– Говори нормально. Что за загадки?

Он уже давно встал из-за стола и теперь расхаживал по комнате, то приближаясь и нависая над сыном, то удаляясь и восклицая издалека, словно из другого мира.

Кириллу хотелось, чтобы отец понял сам. Проанализировал, вывел нужные заключения. Очевидно же все! А сказать вслух непросто.

– У тебя свое дело. Ты хорошо зарабатываешь. И квартиру имеешь. Большую квартиру.

Кирилл многозначительно глянул на отца: «Дальше сам соображай».

Тот сообразил. Но не одобрил.

– По-моему, ты пересмотрел телевизор.

Кирилл в который раз откинулся на спинку кресла, скрестил на груди руки.

– Пап… Я давно уже телевизор не смотрю.

– Ну или начитался всякой лабуды в Интернете, – гнул свое отец.

Сын только губы сжал, не стал комментировать. Смысл-то? А отец улыбнулся снисходительно, посмотрел с упреком, но миролюбиво:

– Кирюш, а ты не предполагал, что она меня просто любит? И я ее люблю. Такое тоже бывает. Не все преследуют сугубо меркантильные интересы, не все живут по расчету. По крайней мере не всегда. Встречаются и искренние чувства.

Теперь пришла очередь Кирилла снисходительно улыбаться:

– Да ладно! Искренние? Не по расчету? По-честному? Она приехала из какого-то Мухосранска, и у нее ничего нет и жить негде. Мы, конечно, тоже не в столице. Но для начала сойдет. Тем более Москва-то недалеко, меньше четырех часов езды, и в любой момент можно туда перебраться. Она же такая замечательная. Молодая, красивая, темпераментная. А у тебя кризис среднего возраста. Ты же ей ни в чем не откажешь? Все для нее сделаешь. Вот она тебя и использует.

Отец выслушал до конца. Окаменев лицом, с трудом сдерживаясь, но выслушал и сумел потом бесстрастно поинтересоваться:

– Откуда ты все это взял?

– Я же говорил, – напомнил Кирилл, одновременно испытывая и злорадное торжество, и угрызения совести, – что у нас свидание было. Не в шутку. По-настоящему. – И хотел добавить, что они много чего успели обсудить, поболтать о жизни, но отец перебил.

– Когда? – спросил он неприязненно, видимо, надеясь разоблачить ложь.

– Второго сентября, – назвал точную дату Кирилл.

Для убедительности, чтобы отец поверил. И чтобы самому легче было выкладывать факты.

– Федька меня позвал. Сказал, что ему нужно друга привести, потому что его девушка с подругой придет.

Отец на секунду отвлекся от основной темы, проговорил ворчливо:

– Постарше-то никого не смог найти?

Но тут же опять напрягся, закаменел, с ожиданием глядя на сына, а тот продолжал разоблачать:

– Зачем она на свидание пошла, если у нее есть ты?

– А ты зачем пошел? – бросил отец встречный вопрос и сам ответил: – Просто так, потому что Федька попросил. И она так же, потому что подруга попросила.

– И ничего тебе потом не сказала?

– А о чем говорить? Ну провела время в компании ровесников. Ерунда же, ничего же не было!

Последнее предложение, несмотря на все усилия и чистые устремления, прозвучало не столь уверенно. И Кирилл не смог выговорить честное «было».

Действительно ерунда. Всего один поцелуй, одни легкие объятия. И пусть все остальное – бесшабашная малозначащая болтовня, но ведь было же. И могло повториться.

Скорее всего она догадалась, что Кирилл для нее – малолетка. И зачем он ей тогда нужен, если кругом много других? Значит, повторилось бы не с ним. С кем-то еще.

Развлекаться лучше с молодыми и беззаботными, а для замужества выгодней выбрать того, кто старше. Респектабельного, обеспеченного, устроенного. А потом лишь ловко сочетать две жизни, пользуясь преимуществами обеих, компенсируя одной недостатки другой. Очень удобно и разумно.

И Кириллу было бы наплевать: пусть эта девушка ведет себя как хочет! Всем надо устраиваться в жизни, добиваться успеха и материального благополучия. Только вот не за счет его отца.

Отец опять придвинулся ближе. Он прекрасно понимал, что силой и скандалами ничего хорошего не добьешься, а жить под одной крышей, не принимая и не прощая, невозможно.

– Кирюш, я знаю. Наша прежняя семейная жизнь как-то не очень складывалась. С Инной не срослось, хотя вроде все неплохо было. С Калерией совсем неудачно получилось. Я виноват, поторопился. Не желал в одиночку бытом заниматься. Но сейчас, поверь, все по-другому – и мысли, и чувства. Видимо, я просто не могу один, не привлекает меня холостяцкая жизнь. Мне нужна забота, чья-то любовь.