Россия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756−1763) и российское общество - Коллектив авторов

большей угрозой, чем в любое другое время вплоть до 1930‐х гг. В союзе против Британии объединились Франция, Испания и Нидерланды – вторая, третья и четвертая по мощи военно-морские державы Европы. В самом разгаре была гонка морского вооружения, гораздо более напряженная, чем англо-германское соперничество перед Первой мировой войной. Положение Великобритании в Америке и Вест-Индии ослабила Американская война за независимость, а потенциальный союз французских и голландских флотов и баз в Индийском океане (Маврикий, Капская провинция, Цейлон) представлял серьезную угрозу британским позициям в Индии. От опасной ситуации Британию спасло французское банкротство и вызванный этим внутриполитический кризис. Одним из результатов этого кризиса стала неспособность поддерживать профранцузскую партию голландской политики в борьбе с англо-прусской интервенцией в поддержку Оранского дома. В результате это привело к отказу Нидерландов от французского союза.

В отличие от англичан, русские не получили никаких территориальных приобретений в результате Семилетней войны. Тем не менее они значительно выиграли от участия в ней, хотя и не всегда явным образом. До 1756 г. многие европейцы пренебрежительно относились к российской армии и рассматривали Россию как второразрядную державу и даже как вспомогательную силу, чьи войска могли быть наняты для обслуживания британской или австрийской политики. Действия армии в Семилетней войне стали основой для признания европейцами того, что Россия теперь является великой державой, способной оказывать решающее влияние на международные отношения в Центральной и даже Западной Европе. В 1761–1762 гг. и в Берлине, и в Вене осознали, что судьба Пруссии зависит от России. Екатерина II и ее советники дополнили военную мощь дипломатической тонкостью и проницательным пониманием политики великих держав на континенте. При Екатерине русские грамотно использовали ряд ключевых преимуществ, таких как давняя вражда Британии с Францией или Австрии с Пруссией. Россия могла лавировать между ними. Кроме того, находясь на периферии Европы, она смогла отвоевать обширные и богатые территории у своего более слабого соседа, Османской империи. Завоеванные Екатериной «украинские» земли со временем стали основой сельского хозяйства империи, ее угольной и металлургической промышленности. Уже при кончине Екатерины в 1796 г. массовая колонизация и быстрое развитие городов, коммуникаций и портов преобразовали пустую степь присоединенных территорий и сделали Россию доминирующей державой на Черном море. Сочетание географической удаленности, военной мощи и тонкой дипломатии препятствовало другим европейским державам ставить препоны расширению России.

Российские войска, громившие турок с 1768 по 1792 г., получили важнейшие уроки в сражениях Семилетней войны, копируя и в конце концов даже нередко превосходя ведущего полководца Европы и его прусскую армию. Шесть лет, прошедшие между окончанием Семилетней войны и началом русско-турецких войн, дали армии время на восстановление и усваивание этих уроков. Например, за время войны русские сформировали и обучили превосходную легкую пехоту, а их кавалерия к 1768 г. была намного лучше, чем в 1756-м. То же касалось и генеральского состава, среди которого особенно выделялись Петр Румянцев и Александр Суворов. Оба, помимо прекрасных командирских качеств на поле боя, тщательно продумали то, как адаптировать уроки, полученные в европейской войне 1756–1763 гг., к совершенно другой местности и противнику, с которым они столкнутся в южной степи и на побережье Черного моря. Их военные познания, опыт войны и врожденная гениальность отразились в сложном стратегическом и логистическом планировании и использовании на поле боя различных тактических формирований, например подвижных каре и атакующих колонн. Благодаря им русская армия значительно превзошла своего турецкого противника, войскам которого не хватало подготовки, дисциплины и сплоченности, позволявших европейским армиям максимально использовать огневую мощь и ударную силу на поле боя.

После Семилетней войны международные отношения в Европе трансформировались в единую систему. Если первые два десятилетия XVIII в. Война за испанское наследство в Западной Европе и Северная война в Восточной шли параллельно и почти не пересекались, то в Семилетнюю войну были активно вовлечены все крупные державы, причем и Россия, и Британия внесли существенный вклад в ее исход на территории германских земель. Даже колониальная морская война Великобритании с Францией и Испанией была тесно связана с конфликтом на континенте. Пять великих держав, определившихся по итогам Семилетней войны, продолжали быть центральным элементом европейских международных отношений вплоть до 1914 г.[61]

Тем не менее баланс сил в Европе по итогам Семилетней войны оставался хрупким. В период с 1763 по 1786 г. Франция, как уже было сказано, предприняла едва не увенчавшуюся успехом попытку оспорить морское и колониальное господство, достигнутое Великобританией в результате войны. Эти усилия были возобновлены с удвоенной силой в ходе революционных и Наполеоновских войн с 1793 по 1815 г. К 1812 г. казалось, что многополярная европейская система пяти держав, возникшая в 1763 г., исчезнет под давлением французского империализма. Даже в 1756–1763 гг. Франция оставалась потенциально самой могущественной страной Европы по своим размерам, благосостоянию и культурности населения. Революция разрушила институты, привилегии и традиции, которые сдерживали мобилизацию ее потенциальной мощи, а высвобожденные этим процессом силы были упорядочены и подчинены военно-политическому гению Наполеона. Манера ведения войны Наполеоном разрушила преграды для достижения полной победы во время кампаний Семилетней войны: гораздо более крупные армии действовали теперь со скоростью, гибкостью и разрушительной силой, намного превосходящими армии 1756–1763 гг. Однако в итоге четыре другие великие державы объединились для борьбы с Наполеоном в 1813–1815 гг. Венский конгресс в составе держав-победительниц создал то, что можно назвать европейской международной системой в полном смысле этого слова, – не просто баланс сил в рамках пентархии, но и ряд правил, норм и общих представлений, которые придали международным отношениям определенную стабильность и последовательность.

Революционные и Наполеоновские войны подтвердили ключевой геополитический урок Семилетней войны: гораздо легче построить империю за пределами Европы, чем внутри Европейского континента. Завоевав то, что можно назвать каролингским ядром Европы (Франция, Германия, Нидерланды, Северная Италия), Наполеон столкнулся с величайшей проблемой европейской геополитики – существованием двух сильнейших центров на западной и восточной периферии континента, Британии и России. Каким бы ни было их недоверие друг к другу, эти две державы объединялись для противостояния любому потенциальному европейскому императору, чья власть могла представлять угрозу их безопасности и амбициям. Мобилизовать достаточные силы каролингского ядра, чтобы одновременно одолеть англичан и русских, было очень сложно. Проблема усугублялась тем, что для вторжения в Британию требовались прежде всего мощные военно-морские силы, а для нейтрализации ядра русской мощи к югу и востоку от Москвы – военно-логистические. Однако поражение Наполеона не было предрешенным, и только боевые качества российской армии вкупе с умелым руководством Александра I, Барклая-де-Толли и Кутузова сломили его попытки подчинить себе последнюю независимую великую державу