Дом дневной, дом ночной - Ольга Токарчук

Днем мы поехали в Вамбежице к столяру, которого порекомендовал мне кто-то из деревенских. Закончив с ним все дела, мы отправились в базилику. Марта была там давно, раз или два, хотя и жила совсем близко. Она выглядела растроганной. Дольше всего рассматривала благодарственные иконки, развешанные в боковых нефах, — знак человеческой признательности, выраженной в картинках: комикс, повествующий о всевозможных бедствиях и счастливых исходах. Десятки коротких историй о болезнях, преображениях и обращениях. Парад давнишней моды. Немецкие лапидарные надписи. Свидетельства существования чудес. Сводчатые, затененные галереи.

На ступенях базилики мы в молчании ели водянистое мороженое, от которого стало холодно, и, чтобы согреться, расшевелить тела, застывшие от произведенных на нас храмом впечатлений, мы решили пройтись по узким дорожкам Крестного Пути. Там Марта вдруг радостно указала мне на одну из фигур.

На кресте была распята женщина или девушка в столь облегающем платье, что ее грудь под слоем краски казалась обнаженной. Косы изящно окаймляли печальное лицо из шершавого камня — можно было подумать, что камень, из которого оно вырезано, выветривался быстрее. Из-под платья высовывался башмачок, вторая стопа босая, и по этим деталям я узнала фигурку, которая висит в часовенке по дороге к Агнешке. У той, правда, была борода, и я всегда считала, что это Христос, но в очень длинном одеянии. Снизу была надпись «Sanc. Wilgefortis. Ego dormio et cor meum vigilat»; Марта сказала, что это святая Печаль.

Потом начался дождь, и вдруг повеяло запахом свежей зелени. Городок был почти пустой. В сувенирной лавке Марта купила себе уцененную деревянную шкатулку с надписью «На память о Вамбежице». А я среди книжиц с житиями святых по одному злотому за штуку нашла то, что и полагается найти в такой день: житие Святой Кюммернис, называемой также Вильгефортис, с непронумерованными страницами, без указания автора, года и места издания, только на обложке, в верхнем правом углу кто-то перечеркнул цену «30 грошей» и написал «10 тысяч».

I. Вознамерившись описать житие Кюммернис, я взываю к исполняющему ее Святому Духу, дабы Он так же, как ее наделил редкостными добродетелями и ниспослал ей благодать мученической смерти, так и мне дал красноречие и гибкость мысли, чтобы события ее жизни я изложил достоверно и по порядку и сумел облечь их в слова. Ибо я человек простой и неученый, ко всему прочему непросветленный, и изящество слога не моя стихия. Посему приношу извинения за бесхитростность, а может, наивность и дерзновенность, с коими я принимаюсь за описание жизни и смерти личности столь необычной, сколь и великой, и достойной столь же необычного и великого пера. Цель моего труда благочестива — я желаю засвидетельствовать правду и записать то, что хотя и случилось за много лет до моего появления на свет, но воистину имело место. И дабы закрыть уста тем, которые, не ведая ничего о ней, говорят, якобы ее не было.

II. Кюммернис родилась несовершенной, по разумению своего отца, однако же в том смысле, какой приписывают несовершенству люди, — ибо отец ее желал сына. Но иногда несовершенство в мире людей суть совершенство для Бога. Она была шестой дочерью в семье. Мать ее умерла родами, а потому, можно сказать, их пути разминулись — одна пришла, вторая ушла. Кюммернис получила при крещении имя Вильгефортис, или Вильга[6].

Произошло это в селении Шёнау, которое лежит у подножия гор. Горы служат преградой для северных ветров, а потому там тепло, на южных склонах иногда встречаются еще виноградники, свидетельствуя о том, что некогда эти земли были ближе к Богу и теплее. На западе величественно возвышаются другие горы, с плоскими вершинами, как будто некогда служившие столами великанам, а с востока Шёнау окружают мрачные и поросшие лесами холмы. К югу оттуда открывается широкая панорама чешской равнины, призывающей странствовать по свету. А посему отец Вильги не засиживался подолгу дома. Всю зиму напролет охотился, а с приходом весны снаряжался в дальние походы. Он был кряжист, вспыльчив и легко впадал в ярость. Своим дочерям подыскал нянек и мамок — вот и все, что, собственно, он мог для них сделать. Через несколько месяцев после появления на свет Вильги он отправился в Прагу, место сбора всевозможного рыцарства. Оттуда путь лежал в Святую землю.

III. Вильга первые годы своей жизни провела среди женщин: своих сестер, нянек и служанок. Дом был полон детей и гомона. Однажды отец хотел подозвать ее, но забыл имя, ибо столько имел детей, так был обременен заботами, в стольких войнах участвовал, столько у него было подданных, что имя дочери стерлось в его памяти. В одну из зим отец ее, вернувшись из похода, привез новую жену. Маленькая девочка полюбила мачеху больше жизни. Восхищалась ее красотой, прелестным голосом и белыми пальцами, которые извлекали из инструментов дивные звуки. Глядя на нее, Вильга думала, что когда-нибудь тоже станет такой — легкой, прекрасной и нежной, как пух.

Тело Вильги развивалось сообразно ее мечтам — девушка росла и хорошела, всяк, кто ее видел, безмолвно восторгался этим чудом творения. Оттого многие рыцари и господа с нетерпением ожидали возвращения отца и властелина девушки, чтобы высватать ее себе и, опередив иных, предложить руку и сердце.

IV. Как-то раз, когда все уже два года ждали возвращения отца, мужа и повелителя, явился некий изнуренный дорогой молодой рыцарь и объявил, что якобы видел его тело меж других погибших воинов в испепеленном солнцем крае. Сей человек пробыл у них все лето, утешая мачеху сладкими песнями, прогулками по саду и рассказами о лазурных морях и золотых вратах Иерусалима. Однако потом исчез навсегда. Мачеха рыдала, ее инструмент с полопавшимися струнами лежал на полу.

Отец вернулся вскорости после этого, темной ночью. Зажгли факелы, и все вышли его встречать. Он был небрит и грязен, уже издалека от него разило кровью. Его конь тут же пал от изнеможения, но барон даже не взглянул на него.

Взор отца скользил по лицам дочерей и замер на прекрасной Вильге, ей же почудилось, что она видит чужого человека.

Спустя несколько дней любимая Вильгина мачеха умерла, изойдя кровью, а отец, несмотря на траур, в один день выдал пять дочерей за самых лучших своих рыцарей. Вильга, единственная слишком юная для замужества, была определена в монастырь.

V. За Броумово, в селении Клостер, располагался монастырь, основанный дедом барона. Туда он и отвез свою младшую дочь. И пока они ехали через горы, барону приходилось отворачивать от нее лицо, столько боли причиняла ему ее красота. И в душе он терзался отчаянием, что самое прекрасное, самое желанное, самое любимое лишь потому таково, что далеко и недостижимо.