100 дней между жизнью и смертью - Лилия Кох

На самом деле тяжело было наблюдать, как радостно она собирается. Изо всех сил я старалась не показывать грусть, но все равно расплакалась в ее объятиях. А когда Аннет закрыла за собой дверь, я разревелась с еще большей силой, будто все скопившиеся обида, печаль и отчаяние должны были непременно выйти наружу. Всхлипывая, спрашивала саму себя: ну что случилось, ну чего ревешь-то?

Не знаю, грустно оставаться одной. С Аннет мы вместе смеялись и вместе боялись, а теперь снова эти давящие белые стены. Спасают только мои дневники. Интересно, захочу ли я прочесть их когда-нибудь? Эта мысль мгновенно заставила переключиться и немного успокоиться.

Благодаря тому что пишу я на отдельных листах, которые сразу отдаю тебе, мне не приходится их перечитывать, и я моментально забываю, что было написано на предыдущих. Трудно представить, какие чувства я буду испытывать при чтении этих писем через год, два или пять лет? Возможно, буду стараться все забыть и не стану к ним даже прикасаться, а может, и нет. Что будет через пять лет, я не знаю, хотя еще пару лет назад будущее казалось мне предсказуемым, ясным и понятным, казалось, я точно знала, чего хочу и что будет.

Теперь все иначе, словно в один миг мой мир изменился, и я понятия не имею, чего хочу в будущем и что будет завтра. Такое впечатление, словно старую программу вырубили, а новую не загрузили. Наверное, организм фокусирует все мысли, силу и энергию на том, что происходит здесь и сейчас, а значит, сегодняшний день – вот что самое важное.

Какая мне разница, что будет завтра или через пять лет, если сегодня меня не станет? Только сейчас я осознаю, как много тратила времени и энергии на то, чтобы «красивенько» распланировать свою жизнь на годы вперед, не замечая, что происходит сейчас, у меня под носом. Стыдно признаваться в этом даже себе. Все рухнуло словно карточный домик, многое из запланированного теперь просто не имеет смысла, да и невозможно.

Почему нам так сложно остановиться, оглядеться вокруг и прочувствовать, что наслаждение жизнью заключается не только в достижении определенных целей, а в самой жизни? И я говорю сейчас не только о каких-то сложных и высоких целях, а о самых элементарных ежедневных и бытовых, с которыми мы все сталкиваемся непрерывно, когда бежим в ларек за пачкой сигарет, в гараж за машиной, на встречу с другом, на работу. Разве при этом часто возникает желание сконцентрировать внимание не только на том, что мы идем куда-то и зачем-то, а на том, что мы «идем»! Встречая по пути других людей, видя вокруг дома и деревья, солнце и небо, с которого, кстати, может идти дождь. И именно это и есть жизнь, прекрасная и многообразная. Так здорово, когда умеешь наслаждаться и испытывать радость от происходящего.

Наверное, если бы прежде я умела жить не эфемерным будущим, а своим настоящим, каждый миг осознанно проживая и наслаждаясь, возможно, все было бы иначе. Но вместо этого я здесь. И снова одна.

И возможно, я никогда больше не увижу Аннет, которая в эти дни стала для меня чуть ли не самым родным и близким человеком на земле.

9:30

Я все еще неподвижно сижу на кровати, хотя плакать больше не хочется. В окошко светит солнце. Если бы оно лучиками не дотягивалось до меня, щекоча плечи и шею, добираясь до самой глубины души, мое настроение бы не поднималось и не хотелось бы улыбнуться. А мне теперь хочется!

В палату зашел доктор Цан

– Привет, принцесса! Как самочувствие? По-прежнему боевое? – спросил он, усаживаясь на краешек моей кровати.

– Все отлично, на войне как на войне! – ответила я, радуясь его визиту.

Этот человек не бывает в плохом настроении, ему всегда удается в самых сложных и негативных ситуациях найти что-то хорошее. Внешне он производит впечатление доброго, сильного и бесстрашного человека, который точно знает, что делает. Не знаю, но в доброте мне всегда видится сила.

Я не удержалась и сказала ему, что считаю его настоящим доктором и нисколечко не боялась доверить ему свою жизнь. Он рассмеялся и сказал:

– Ну раз жизнь доверяешь, показывай тогда, как заживают наши ранки!

– На последней перевязке медсестра наклеила пластырь! – Я показала спину.

Он осмотрел каждую ранку и убрал почти все пластыри, сказав, что все должно дышать! А еще он сказал, что в понедельник меня отпустят домой!

– Отпущу в понедельник, если пообещаешь, что не будешь переоценивать себя и свои силы…

– Обещаю! Буду тихо дома сидеть! Ну и лежать иногда, если сидеть устану!

– Ну, ну, посмотрим! – улыбнулся он мне и вышел из палаты.

Ура! Я так счастлива! Ты спросишь отчего? От всего! Оттого, что получается в любых условиях и ситуациях генерировать вокруг себя счастье, оттого, что хочу быть здоровой и смотрю в будущее, оттого, что ты есть на свете и я люблю тебя! Разве не достаточно причин для счастья?! И да, я точно знаю, что хочу домой!

12:40

Маму тоже должны выписать из больницы, надеюсь, ничто не помешает. Больше двух недель мы с ней не виделись, и она по-прежнему думает, что я где-то отдыхаю. Представляю, как она обижена! Разве нормально отправляться в путешествие, когда мать в таком состоянии? Конечно нет! На самом деле я все еще боюсь ей что-то рассказывать, она сейчас очень слаба, чтобы воспринимать такие новости.

Мама очень любит меня. Она любит нас обеих, просто у меня с ней всегда были особенные отношения. Лариса рано ушла из дома, выйдя замуж за, мягко говоря, не очень подходящего для семейной жизни человека. Мама долго и упорно противилась этому, но тщетно. Возвращение «блудного попугая» не заставило долго ждать, только теперь с ребенком.

Думаю, тогда они немного отдалились друг от друга. Мама всегда очень любила ее, хотя доверие было несколько подорвано, а может, его и не было достаточно, потому она и противилась. Трудно рассуждать нам, детям, о том, на чем базируется доверие родителей к нам. А через какое-то время Лорка снова вышла замуж и уехала жить в другой город, теперь уже навсегда. Она, конечно, приезжала к нам в гости и сейчас приезжает, но редко.

Я же почти всегда была рядом с мамой. Всю жизнь между нами ощущалась прочная связь, побуждающая меня не отдаляться даже физически. Не помню, чтобы меня посещали желания и мысли поскорее улизнуть, спрятаться, отделиться и уехать подальше от родителей. Долгое время мы жили вместе, в одной квартире. А когда я впервые переехала в отдельную, то и она была совсем рядом с отчим домом. Недалеко от родителей чувствовала себя хорошо и комфортно. Не мешали и частые встречи, и общение, скорее наоборот, родители были первыми в списке «лучших друзей», которым я всегда могла все рассказать.

В браке с отцом Германа я несколько лет прожила в Таллине, но письма домой писала каждую неделю, скучала.

Часто вспоминаю, как в детстве и юности мама верила моему каждому слову. Не могу сказать, что злоупотребляла этим, но до сих пор так до конца и не понимаю, на чем основывалась эта безграничная уверенность в правильности моих решений и поступков.