Кровавое наследство - Мэри Элизабет Брэддон

Как только Виолетта вошла, дрожа от волнения, мистрисс Тревор не могла удержаться от удивления.

— Какое прекрасное лицо! — воскликнула она. — Милая Теодорина, милая Анастасия, — обратилась она к дочерям, — видели ли вы что-нибудь прелестнее этого?

Виолетта и не подозревала даже, что это восклицание относилось к ней; она подошла к даме и сказала ей робко:

— Мистрисс были столь добры, что позвали меня к себе?

— Да, моя милая, я звала вас и очарована вами. Я люблю, чтобы все окружающее меня было прекрасно — мои комнаты, цветы, моя фаянсовая посуда. И вы прекрасны. Красота сделалась для меня так же необходима, как воздух, которым я дышу. Я уверена, что мы сойдемся с вами. Милая Анастасия, не находишь ли ты, что есть сходство между мисс… мисс…

— Вестфорд, — пролепетала Виолетта.

— Мисс Вестфорд и мною? В форме носов, например. Форма носа мисс Вестфорд та самая, которую покойный отец ваш называл чисто греческим типом. Я наперед уверена, моя милая, что вы мне понравитесь. Вы ведь играете на фортепиано, а также можете петь?

— О да, мистрисс!

Мистрисс Тревор указала рукой, на которой блестели драгоценные камни, на открытый инструмент.

— Доставьте нам удовольствие послушать вас! — сказала она.

Виолетта села за фортепиано и после коротких прелюдий, которые вполне доказывали, насколько развита в ее тоненьких пальчиках техника, спела итальянскую арию, в которой очень выгодно выказался ее голос.

— Отлично! — воскликнула мистрисс Тревор. — Вы ведь также умеете рисовать?

Виолетта открыла свой портфель и вынула из него несколько рисунков.

— Прекрасно, — сказала мистрисс Тревор, бросив на них небрежный взгляд, — и вы, конечно, говорите по-французски, немецки и итальянски, ибо я в своей публикации требовала этих познаний?

Виолетта ответила, что в совершенстве владеет этими тремя языками.

— И рекомендация о вас, надеюсь, хороша?

— Вы можете узнать обо мне у мистера Мортона, священника того округа, в котором я жила при жизни моего отца.

— Очень хорошо! — сказала пышная вдова, пока Виолетта передавала ей адрес своего духовника в Гампшире. — Я сегодня же напишу ему и нисколько не сомневаюсь, что ответ будет удовлетворительный. Итак, мы можем сейчас же со всем покончить. Сегодня среда, ответ мистера Мортона я могу получить в пятницу, а в понедельник вы уже можете начать занятия с моими дочерьми. До свидания! Позвони, Анастасия!

Виолетта подошла было к дверям, но нерешительно остановилась.

— Остается еще один вопрос, мистрисс, — робко сказала она. — Какая плата?

— Да, да! — воскликнула мистрисс Тревор. — В самом деле, я и забыла! Вы хотите условиться насчет платы? Совершенно верно. Плату, мисс Вестфорд, я назначаю по десять шиллингов в неделю.

— И сколько уроков? — спросила Виолетта.

— Начиная каждый день с девяти часов утра до двух пополудни, чтобы дать вам время спокойно обедать с своим семейством, — сказала мистрисс Тревор, снисходительно улыбаясь.

От девяти часов утра до двух пополудни, за десять шиллингов пенса в неделю! Виолетта вздохнула, вспомнив цену, которую платили ее учителям, и время, и труд, потраченные на ее образование.

— Может быть, вам мои условия не нравятся? — спросила кроткая мистрисс Тревор резко.

— О нет, мистрисс, я вполне довольна.

— И вы принимаете их?

— Да, мистрисс.

— В таком случае, я полагаюсь на вас, и вы можете начать уже с понедельника, конечно, с тем условием, что ответ мистера Мортона будет удовлетворительный.

— Я не боюсь противного, мистрисс, прощайте.

Почти счастливая вышла Виолетта из кабинета знатной дамы — десять шиллингов спасали их семейство от голодной смерти. Десять шиллингов в неделю предложила образованной учительнице госпожа Тревор, которая платила, не колеблясь, пять фунтов стерлингов за фаянсовую чашку! Торжествуя, она обратилась к своей старшей дочери и сказала:

— Я полагаю, что это дело было хорошо обделано! Десять шиллингов в неделю! Эта молодая особа, милая Анастасия, стоит по крайней мере сто гиней в год!

Младшая дочь, которая не походила на мать ни наружностью, ни характером, посмотрела на нее с упреком.

— Не жестоко ли это и далее несправедливо — предложить ей такую безделицу, когда она так много стоит? — сказала она.

— Жестоко, несправедливо? — повторила мистрис Тревор. — Ты ничего не понимаешь, дитя мое, и в жизни не сумеешь заключить выгодных сделок.

В понедельник по утру, Виолетта позвонила у одного из домов, находящихся в Регент-Парке. Служанка провела ее в маленькую комнатку, мрачную и холодную, меблированную скудно и совершенно отличную от блестящего будуара мистрисс Тревор. Виолетта приступила к выполнению своих обязанностей, но скоро убедилась в сомнительности их успеха. Анастасия Тревор, несмотря на хорошие способности, была ленива, а Теодорина, при совершенном отсутствии способностей, старалась извлекать всевозможную пользу из уроков наставницы.

— Вы найдете меня весьма малосведущей, мисс Вестфорд, — сказала она, — но не сомневайтесь в моем искреннем желании трудиться.

— Я и не сомневаюсь в нем, — кротко отвечала Виолетта.

Она занималась каждый день преподаванием различных предметов своим ученицам и не роптала на тяжесть своей жизни. Ее мирили с ней возможность относить в последний день недели десять шиллингов в квартиру своей матери. Обстоятельства Лионеля приняли тоже лучший оборот с получением места переписчика в конторе адвоката — хотя вознаграждение было самое скудное, он был ему рад. Мистрисс Вестфорд работала в свою очередь, и все они были почти счастливы возможностью трудиться один для другого. Но и это грустное счастье продолжалось недолго. Недель через шесть после вступления Виолетты в дом мистрисс Тревор, последняя предложила ей участвовать в вечере, назначенном на той же неделе, и хотя это участие не радовало Виолетту, она не могла от него отказаться из опасения обидеть мистрисс Тревор.

Вечер этот настал. Виолетта пришла в траурном платье, резко контрастирующем с яркой белизной ее прекрасных плеч, Теодорина была одета просто, в беленьком платье, но Анастасия явилась в самом блистательном наряде и была действительно поразительно хороша.

Собралось уже много гостей, когда Виолетта со своими воспитанницами вошла в зал. В числе этих гостей было несколько так называемых выгодных партий: одной из них был банкир Руперт Гудвин, которого мистрисс Тревор ловила для себя, другой — сэр Гарольд Ивра, которого она прочила в женихи Анастасии. Сэр Гарольд был молод и очень богат, а Анастасия — светская красивая девушка. Мистрисс Тревор была заранее уверена в успехе. Но каково же было ее разочарование, когда сэр Гарольд, почти не обращая внимания на ее дочь, увлекся, по-видимому, прекрасной наружностью ее наставницы. Мистрисс Тревор закусила себе губы до крови.