Стальной век. Социальная история советского общества - Вадим Дамье

Ленин настоял на одобрении условий Брест-Литовского (Брестского) мира чрезвычайным Четвертым съездом Советов, проходившим 14–16 марта 1918 г. в Москве. Он добивался «временной передышки», которая должна была позволить его правительству удержаться у власти. Сопротивление оппозиции внутри самой большевистской партии было сравнительно быстро сломлено. Зато все остальные политические силы России выступили против договора, причем по различным причинам. Умеренные социалисты и буржуазные группировки возражали против «измены» союзникам по Антанте. Леворадикальные течения (левые эсеры, максималисты и анархисты) считали Брестский мирный договор капитуляцией и предательством дела революции. Прежде всего, они прекрасно понимали, что контрибуции и поставки сырья, хлеба и продуктов в пользу победителей будут осуществляться за счет трудового населения и сопровождаться гигантским по масштабам ограблением последнего. Совершенно неприемлемым, с их точки зрения, было согласие уступить Германии, ее союзникам и Центральной Раде территории, на которой разворачивалась социальная революция: власть победителей несла с собой отмену социализации земли, возвращение помещиков и частных предпринимателей, ликвидацию рабочего контроля. Опасались и передачи германскому капиталу российских предприятий. Наконец, укрепление позиций германо-австрийского блока означало, в глазах левых радикалов, ослабление шансов на совершение революции в Германии и Австро-Венгрии.

Аргументы большевиков основывались на том, что трудовой народ устал о войны и больше не желает воевать. Действительно, мало кто хотел воевать на фронте, в составе рассыпавшейся регулярной армии. Но совершенно очевидно было и то, что крестьяне и рабочие территорий, на которых должна была восстановиться система частной собственности, будут стремиться оказать сопротивление попыткам ликвидировать их революционные завоевания, конфисковать их хлеб или продукцию, выпускаемую их предприятиями. Понятие революционной солидарности обязывало выступить в их поддержку. Эти соображения заставили левую оппозицию отказаться признать Брестский мир. «…Мирные условия, — говорилось, например, в заявлении фракции максималистов на IV съезде Советов, — убивают власть Советов, ибо без проведения в жизнь трудовых требований, без социализации земли, фабрик и заводов… нет и. не может быть советской власти; а мирные условия Германии… всецело уничтожают политическую и экономическую возможность претворения в жизнь этих социальных мероприятий»58.

Левые эсеры объявили 17 марта о выходе из состава Совнаркома. Как приверженцы интернационализма, то есть не межгосударственной, а классовой борьбы, радикальные левые выдвигали не лозунги национально-освободительной войны против Германии и Австро-Венгрии, но призывали к социальному сопротивлению посягательствам на завоевания трудящихся классов, к развертыванию партизанского и повстанческого движения как против оккупантов, так и против «собственных» имущих классов. «В местах, занятых неприятелем или не занятых, мы поднимем знамя восстания…», — указывалось, например, в обращении партии левых эсеров ко всем крестьянам и рабочим Украины59.

По предложению анархистов, сход трудящихся Гуляйпольского района вынес резолюцию с призывом к «активной вооруженной борьбе про

38 Союз эсеров-максималистов. 1906–1924. Документы, публицистика. М., 2002. С.121.

39 Партия левых социалистов-революционеров… Т.1. С.185.

тив Центральной Рады и ведомых ею немецко-австро-венгерских контрреволюционных армий»51. Не война, но восстание, — гласил лозунг радикальных левых

Но большевистское правительство было настроено на диалог и сотрудничество с Германией и ее союзниками. Неминуемое ухудшение экономического, социального и политического положения, порожденное тяжелыми условиями мира, побуждало власти усилить политику централизации. Четвертый съезд Советов одобрил «самую главную очередную необходимую задачу текущего момента: повышение деятельности и самодисциплины трудящихся, создание везде и повсюду крепких и стройных организаций, охватывающих по возможности все производство и все распределение продуктов, беспощадную борьбу с… хаосом, дезорганизацией и разрухой…»52. В статьях, написанных весной 1918 г., Ленин подтвердил государственнокапиталистическую программу в экономике с деспотической централизацией хозяйства и навязыванием рабочим принудительной дисциплины. Примером для подражания, с его точки зрения, должен был стать государственный контроль над экономикой, который был установлен в период мировой войны в Германии и был известен под неофициальным именем «военного социализма». Предложения главы правительства включали: прекращение бессистемной национализации «снизу», усиление государственного регулирования путем договоренности с частными предпринимателями, объединяемыми в крупные тресты, отказ от коллегиальности и выборности в управлении предприятиями, ужесточение контроля со стороны назначенной администрации за ходом трудового процесса, привлечение буржуазии в качестве специалистов-администраторов с высокими окладами, усиление дифференциации в оплате труда, внедрение сдельной оплаты вместо почасовой, строжайшие наказания за нарушения «трудовой дисциплины» и т. д. По существу, речь щла о полной ликвидации производственного самоуправления. В апреле 1918 г. велись активные переговоры с промышленниками в области металлургии и машиностроения о создании трестов с участием государства, но разногласия об условиях возможного соглашения и опасения того, что акции придется передать Германии, подтолкнули большевистское государство к прямому огосударствлению. Уже в мае были национализированы сахарная промышленность, нефтяная промышленность, предприятия транспортного машиностроения и металлургии. 22 апреля был принят декрет о национализации внешней торговли.

Одновременно были предприняты решительные шаги в сторону централизации и огосударствления продовольственного снабжения. Власти были недовольны тем, что с марта губернские Советы Самарской, Саратовской, Симбирской, Астраханской, Вятской, Казанской, Тамбовской и других губерний выступили за отмену государственной монополии на закупку хлеба. 10 апреля правительство принято декрет, открывавший путь к огосударствлению потребительской кооперации. 13 мая ВЦИК и Совнарком выпустили декрет о предоставлении чрезвычайных полномочий народному комиссару по продовольствию (продовольственной диктатуре). У крестьян подлежали изъятию все «излишки» сверх количества семян, необходимых для нового сева; любое сопротивление должно было подавляться вооруженным путем. «…Только с оружием в руках можно получить хлеб», — заявил нарком Александр Цюрупа в докладе ВЦИК53. 27 мая последовал декрет о реорганизации Наркомата по продовольствию и местных продовольственных органов, который вводил их непосредственное подчинение центру, а не местным Советам.

Сторонники социальной революции осуждали установление продовольственной диктатуры, продолжавшей и усиливавшей аналогичную политику Временного правительства. Они настаивали на организации продуктообмена между городом и деревней на основе народного самоуправления. «…Смягчение продовольственного кризиса достигается не диктатурой и карательными отрядами, — подчеркивалось в совместной декларации фракций левых эсеров и максималистов на заседании ВЦИК 11 июня. — Смягчение возможно лишь при условии, если, предъявляя справедливые требования хлеба к деревне, город сознает свои обязанности перед земледельцем, для которого продукты сельскохозяйственного производства являются средством к получению необходимых ему предметов городской промышленности». Левые призвали к установлению твердых цен на все изделия (включая промышленные), принятию мер по изготовлению продуктов, необходимых деревне. «Работа по организации товарообмена, извлечение продовольственных излишков и их распределение должны в рамках общего государственного плана лечь на местные Советы…»54. Но большевистские власти не склонны были прислушиваться к такого рода предложениям. Да и наладить производство в городах они также были не в состоянии.