Контрольный выстрел - Валерий Горшков

— Поживем — увидим, — уклончиво ответил Быков, хотя я сразу отметил теплоту, появившуюся у него в голосе. — Ладно, езжайте к своему Такарскому, и, если появится дополнительная информация… Одним словом, мой телефон у вас есть.

— До свидания. — Я положил трубку.

Сидевший в плетеном кресле Витька постучал ногтем по циферблату наручных часов.

— Сейчас двигаем… — кивнул ему я. — Только еще один звонок исполню!

Я набрал номер своего старого знакомого Олега Руденко, работавшего в главном управлении питерского ГИБДД. К счастью, он еще был дома. Трубку взяла жена. Слышались детские голоса вперемешку с зычным басом старлея — в прошлом моего сослуживца по спецподразделению внутренних войск «Русь».

Татьяна, жена Олега, была лучшей подругой Риты — моей двоюродной сестры. Олег познакомился с Татьяной, когда Ритулька вместе с нею как-то приехала проведать меня в часть. Так что мы с Олегом чуть ли не родственнички.

Красавец-сибиряк Олег Руденко, высокий и ладный, настолько запал Татьяне в душу, что она быстренько женила его на себе. Бесстрашный спецназовец-сверхсрочник стал одновременно верным мужем своей жены, жителем северной российской столицы и курсантом Высшей школы милиции.

Тут не обошлось без тестя — Татьянин папаша преподавал в этом солидном учебном заведении. Так мой героический коллега сначала получил звание лейтенанта, а затем был направлен в «Клондайк», то есть в управление. В свои тридцать Олег, или Рудик, как называли его свои ребята, жил в собственном доме у Таллинского шоссе, имел дачу под Выборгом, новую «девятку», пятилетний «пассат», небольшое брюшко и двух пятилетних белобрысых дочек-близняшек.

— Привет, хозяюшка! — традиционно поздоровался я с его женой. — Супружник дома?

— В коридоре, собирается выходить, — сообщила Татьяна. — Позвать? Оле-ег… Иди, тебя Володька Кирсанов…

— Не Володька, а Кирсанов Владимир Николаевич, — поправил я Таньку.

— Скажите пожалуйста, какие мы важные! — услышал я в ответ. — На… — Она протянула трубку мужу. — Только не опаздывай, как вчера.

— Хватит пилить, пила! — проворчал Олег. — Привет, Вовик! Как дела? Опять права отобрали или так просто звонишь, проведать?

— Ни то ни другое! — Времени на треп у меня и, видимо, у старшего лейтенанта было мало, так что я сразу взял быка Руденко за рога. — У меня к тебе просьба…

— Неужели? — ничуть не удивился он. — Выкладывай…

— Вчера примерно в девять вечера на мосту Лейтенанта Шмидта произошло дорожно-транспортное происшествие. «Запорожец» подрихтовал шестисотый «мерс» одного крутого. Мне нужны адреса участников происшествия и копия протокола. Сможешь устроить?

— Ты, старшина, опять пинкертонишь? — рассмеялся Олег. — Или на «быков» переключился?

Не до шуток, старик. Говори сразу — да или нет. — Липатов в полной боевой готовности торчал за моей спиной, демонстративно позвякивая ключами от своей служебной «Волги» — пора отчаливать.

— Не обещаю… — процедил старлей любимую фразу всех взяточников. — Но посмотрю, что можно сделать. Позвони после обеда. Если достану, с тебя бутылка!

Послышалось недовольное ворчание Таньки. Ясное дело — ей эти бутылки давно поперек горла стоят.

— Постарайся, позарез нужно! Пока.

Я положил трубку, раздавил в пепельнице окурок и вышел в прихожую. Подхватив с полки у зеркала барсетку с мобильником и документами, вслед за Липатовым вывалился на лестничную площадку.

Спустя сорок минут я уже был на фирме и сидел в мягком кресле, уставившись на вице-президента с умным лицом.

— Ну как тебе наша комната отдыха? — спросил Такарский.

— Неплохое гнездышко! Прямо пещера Али-Бабы и сорока разбойников. А главное — прохладно. Жара на улице — тухлая!

— Разбойников-то всего двое — ты и я! — сострил Сергей Сергеевич и подошел к бару, встроенному в стену, обшитую дубовыми панелями.

Рядом с баром, на деревянной подставке, стоял телевизор «Сони» чуть слышно журчал кондиционер. Слегка колыхались тяжелые зеленые портьеры на окнах. В воздухе витал еле уловимый запах мятного освежителя, смешанный с терпким ароматом дорогого табака.

— Что будем пить? — Такарский распахнул дверцу бара и оглянулся. — Виски с содовой, джин с тоником?

— Мне все равно. Я за компанию…

Достав сигареты из внутреннего кармана пиджака, я закурил. Вице-президент плеснул граммов по пятьдесят виски в два высоких узких стакана из бутылки «Джонни Уокер» с черной наклейкой. Разбирается, подумал я, а вслух сказал:

— Мне содовой побольше, а виски поменьше. Он кивнул.

Я молча наблюдал за ним. Спокойные, уверенные движения, невозмутимое выражение лица говорили о его самообладании, если не о полном спокойствии. Он сел напротив меня, поставил стаканы с виски на журнальный столик и, откинувшись на спинку кресла, тяжело вздохнул. И тут я заметил синие круги под глазами вице-президента. Не спал, должно быть! Значит, все же переживает…

— Есть что-либо новое? Что показало вскрытие? — Такарский посмотрел на меня в упор и отпил большой глоток виски.

Я пересказал вице-президенту мой разговор с капитаном и добавил:

— Оба варианта вероятны и практически недоказуемы. Если это спланированное убийство, то любой человек, находившийся достаточно близко к Золину, мог применить электрошокер, нейтрализующий действие кардиостимулятора. Я час назад позвонил моему приятелю из автоинспекции, и он обещал к обеду предоставить информацию о вчерашней аварии на мосту Шмидта. Я просил дать координаты владельца «Запорожца». Это важно. Его надо прощупать и серьезно прокачать на предмет подставы. Если же выяснится, что никакого ДТП вообще не было, — я взглянул на Такарского, — тогда вам придется несколько изменить концепцию работы нашей охранной службы…

— Будем надеяться, что авария все-таки имела место и не входила в заранее расписанный сценарий вчерашнего вечера. — Хозяин кабинета отхлебнул виски, задумался. Его холодные глаза, казалось, смотрели сквозь меня.

Я молчал. Он пожевал губами, потом сложил их в трубочку, покачал головой и сказал:

— А ведь история получается весьма занятная… Тот, кого мы ждали в «Манхэттене», нашелся спустя три часа после того, как мы с Аллой уехали из ресторана. Нашелся и поведал нечто весьма любопытное. Опаздывая, он не стал дожидаться гаишников, оставил на мосту своего телохранителя вместе с«мерседесом», а сам пересел на левака, — «Жигули» не то шестой, не то одиннадцатой модели. По дороге шофер вдруг сворачивает в пустынный переулок: говорит, что у него, мол, лопнуло колесо, надо заменить. Мурманский гость выходит из машины чуток размяться. Что было потом — не помнит. Отключился… А когда пришел в себя, обнаружил, что валяется в каком-то грязном подвале, в одних трусах, с дикой болью в затылке. Ни тебе «дипломата» с деньгами и документами, ни костюма, ни часов -ничего, только трусы! Кое-как он поднимается на ноги, выбирается на пустынную улицу и снова теряет сознание. На его счастье, мимо проезжала «скорая», которая подобрала его и отвезла в больницу, где он до сих пор и пребывает с черепно-мозговой травмой средней степени тяжести. Мурманский гость помнит, что «Жигули» были красные и что водитель — молодой рыжий парень с разбитыми руками, как у каратистов. Что скажешь?