Колдунья - Джейн Фэйзер

— Я знаю, что глубокая. Позволь-ка спросить, от кого это он тебя должен защищать?

Сидя на корточках, она взглянула на него и просто сказала:

— От вас. Ведь это вы заставляете меня делать то, чего я не хочу.

— Если вы хотя бы на минуту допускаете, что я способен бояться эту дворнягу, мисс Грэшем, то вам лучше еще раз хорошенько подумать, стоит ли здесь оставаться, — заявил он, буквально испепелив ее взглядом.

Она сочла разумным воздержаться от дальнейших споров. Было бы не очень тактично лишний раз подчеркивать его неудачу.

— Я даже представить себе не могу, чтобы вы чего-нибудь испугались, — сказала она совершенно искренне. — Лучше пойдемте на кухню, и я перевяжу рану. Ее, наверное, придется прижечь. — Она подняла фонарь. — Вы можете идти самостоятельно?

— Могу, — отрывисто бросил он, ковыляя к двери конюшни.

Данте устремился вперед, взлетел по ступеням к двери, а затем остановился, с нетерпением ожидая своих попутчиков, которые двигались значительно медленнее. Он отчаянно вилял хвостом, и никто бы не поверил, что всего несколько минут назад он был так злобен. Своей маленькой ручкой Хлоя поддерживала Хьюго, пока он хромал по ступенькам. Это казалось ему нелепым, настолько велика была разница в их росте и силе.

— Я могу обойтись без поддержки, — рявкнул Хьюго, давя в себе смех.

Данте поднял одну лапу и поставил ее на колено Хлои, когда они наконец добрались до двери. Хьюго остановился, но, прежде чем он успел произнести что-нибудь, Хлоя прошептала:

— Прошу вас! Я обещаю, что он не будет докучать. У него нет блох, ничего такого. И он приучен к дому.

Хьюго понял, что это поражение. Он не испытывал совершенно никакой симпатии к домашним животным. От их шерсти он чихал, и ему не нравился их запах даже тогда, когда они были чисто вымытыми. Но его миниатюрная подопечная вынудила его уступить.

— Он может побыть в доме сегодняшнюю ночь, но чтобы не путался у меня под ногами днем.

— О, спасибо! — поднявшись на цыпочки, она поцеловала его в щеку, и ее глаза засияли в лунном свете.

Хьюго вновь захлестнула волна эмоций.

— Не воображай себе ничего такого, — сказал он ворчливо. — Может, ты и победила в этом раунде, но мне очень не нравится, когда на меня давят.

— О, я больше не буду, — честно сказала она. — И вообще, ведь сейчас нам больше не о чем спорить, правда же? — с этими беспечными словами она зашагала перед ним на кухню.

Он последовал за ней более медленно и на секунду задержался у двери, опершись на ручку. Хлоя поставила лампу на стол и помешала угли в камине. Ее тело, прикрытое тонкой рубашкой, четко выделялось на фоне света, и, когда она нагнулась, пленительный изгиб ее бедер потряс его. В камине вспыхнуло пламя, она выпрямилась и повернулась к нему. Нежные холмики груди с темнеющими сосками мягко касались ткани.

— Я думаю, достаточно огня, чтобы нагреть нож для прижигания… Что-нибудь не так? — Ее глаза расширились от волнения, когда она заметила выражение его лица.

Он провел рукой по волосам.

— Я справлюсь сам. Иди и ложись спать.

— Но вы не сможете, — сказала она, подходя к нему. — Рану необходимо обработать как следует, и я знаю, что делать.

Он вытянул вперед руку, как будто удерживая ее на расстоянии:

— Это может сделать Самюэль. Иди в постель.

— Но ведь глупо же его будить, когда я здесь.

Она просто не имела представления, как она выглядела… Как можно быть такой невинной в семнадцать лет? Но тут же он подумал о ее прошлом: десять лет в семинарии, за исключением нескольких рождественских дней у постели ее матери, ставшей затворницей. Откуда она могла знать что-нибудь о реальной жизни?

Получалось, что некому было открыть ей этот мир, кроме него. Он снова заговорил с деланным спокойствием:

— Я хочу, чтобы ты пошла в свою комнату и надела халат. И чтобы я больше никогда не видел тебя разгуливающей по дому полуодетой.

Удивление сменилось в ее потемневших голубых глазах раскаянием. Она посмотрела вниз на свое тело, увидела мягкую выпуклость груди, более темное пятно там, где сходились бедра. Ее щеки порозовели, когда она взглянула на него и сказала с неловкостью:

— Но было совсем темно, и я не думала, что встречу кого-нибудь.

— Я это понимаю. Но больше этого не делай. — Он направился к столу и сел, подняв покалеченную ногу на стул. — Поспеши. Я тут заливаю все вокруг кровью, и мне чертовски больно.

Хлоя обвела взглядом комнату. У задней двери на крючке висело длинное пальто с запачканными внизу полами. Она засунула руки в рукава пальто и обернула вокруг себя избыток материала. — Это вас удовлетворит, сэр?

Он поднял голову и, несмотря на только что возникшую между ними напряженность, не мог не улыбнуться:

— Ты выглядишь как маленький беспризорник, девочка.

— Значит, совсем не соблазнительно?

Несмотря на всю ее невинность, она очень быстро сообразила что к чему.

— Ни в малейшей степени, — согласился он. — Не соблазнительно, но очень трогательно. Не могли бы мы закончить с этим делом?

Она взяла нож из кухонного стола и направилась к огню. В кухне стало совсем тихо. Хьюго терпел, пока Хлоя вскрывала ранки раскаленным кончиком ножа. Случалось, он испытывал и не такую боль. Он пытался отвлечься, думая о ее поразительных навыках. Движения Хлои были уверенными, она, несомненно, знала, что делать, и явно старалась причинить ему как можно меньше боли. Она не боялась делать то, что нужно было делать.

— У вас есть немного бренди, чтобы обработать рану перед перевязкой? — спросила она, подняв голову; от напряжения на ее лбу появилась морщинка.

— Только добро переводить. — Он откинулся назад со вздохом облегчения — все мучения были позади. — Оно будет гораздо полезнее для меня, если принять его внутрь.

— Вы пьете слишком много бренди? — серьезно спросила она.

— Возможно. Бутылку найдешь в библиотеке.

Данте потрусил за ней, когда она покидала кухню, а Хьюго закрыл глаза, пытаясь забыть и о пульсирующей боли в ноге, и о недавно охватившем его возбуждении. Ясно, что девушка не может оставаться у него. Гувернантка в порядочном благообразном доме в Олдхеме или Болтоне была бы выходом. В городе непременно найдутся и другие семьи с молодыми девушками, впервые выходящими в свет в Ланкашире, и Хлоя неизбежно будет представлена местной аристократии. Это, конечно, не Лондон, но, если повезет, она встретит идеального претендента на ее руку, а он, Хьюго, наконец избавится от ответственности, которую на него возложила Элизабет.

Утром Хлою разбудило настойчивое мяуканье Беатриче, бившей лапой по запору двери.

— Ах ты, умница, — сказала Хлоя, соскользнув с постели. — Ты найдешь дорогу сама? — спросила она, открыв дверь.