Времетрясение - Курт Воннегут

В канун Рождества 2000 года, не важно, которого из двух, экс-преступник Дадли Принс принес «Сестер Б-36» в офис к Монике Пеппер. Ее муж Золтан в своем кресле-каталке в этот момент предсказывал исчезновение грамотности в недалеком будущем.

«Пророк Мухаммед был неграмотен, – говорил Золтан. – Иисус, Мария и Иосиф наверняка тоже были неграмотны, Мария Магдалина была неграмотна. Император Карл Великий признавался, что неграмотен. Читать – ведь это так сложно! Никто во всем западном полушарии не умел читать и писать, даже искушенные майя, инки и ацтеки не могли себе представить, как это делается, пока не появились европейцы.

Кстати, и большинство европейцев в то время тоже не умели ни писать, ни читать. Те немногие, кто умел, были узкими специалистами. Я обещаю тебе, дорогая, что благодаря телевидению скоро снова никто не будет уметь ни читать, ни писать»

И тут Дадли Принс сказал – в первый ли раз, во второй ли, не важно: «Прошу прощения, но, кажется, кто-то пытается нам что-то сказать».

Моника читала «Сестер Б-36» со всевозраставшим нетерпением. Прочитав, она сказала, что это чушь собачья. Она протянула рассказ своему мужу. Едва он прочел имя автора, как волосы встали у него дыбом. «О господи, о господи! – воскликнул он. – Четверть века прошло, и снова Килгор Траут вторгся в мою жизнь!»

Я вам расскажу, почему Золтан Пеппер так себя повел. Дело было так. Когда Золтан учился во втором классе школы в Форт-Лодердейле, штат Флорида, он переписал один фантастический рассказ из одного старого журнала из отцовской коллекции. Он предъявил его своей учительнице английского, миссис Флоренс Уилкерсон, выдав за собственное сочинение. Это был один из последних опубликованных рассказов Килгора Траута. Когда Золтан учился в школе, Килгор Траут уже рылся в помойках.

В сворованном рассказе говорилось о планете в другой галактике, где жили маленькие зеленые человечки с единственным глазом в центре лба, которые могли добывать пищу, только продавая товары или услуги кому-то еще. Когда на планете не осталось покупателем, никто не смог придумать, что же делать. Все зеленые человечки подохли с голоду.

У миссис Уилкерсон возникло подозрение, что это плагиат. Золтан признался, поскольку считал, что просто пошутил, ничего серьезного. Для него плагиат был тем, что Килгор Траут назвал бы словом криптоэксгибиционизм, которое означает «обнажение половых органов в присутствии слепого человека одного с эксгибиционистом пола».

Миссис Уилкерсон решила преподать Золтану урок. Она заставила его написать на доске «Я УКРАЛ СОБСТВЕННОСТЬ КИЛГОРА ТРАУТА» перед всем классом. Затем, в течение следующей недели, она приказала ему носить на груди картонку с надписью ВОР. Из нее бы душу вытрясли, сотвори она подобное со школьником в наши дни. Но тогда – это тогда, а теперь – это теперь.

Вдохновил миссис Уилкерсон на то, что она сделала с Золтаном Пеппером, несомненно, роман «Алая буква» Натаниела Хоторна. Там женщине пришлось носить на груди букву П – от слова прелюбодеяние, – поскольку она позволила мужчине, не своему мужу, извергнуть семя в ее влагалище. Она не сказала, кто это был. Он ведь был священник!

Поскольку Дадли Принс сказал, что странички в мусорный бак перед входом бросила нищенка. Золтан не мог даже вообразить, что это сделал сам Траут. «Это, наверное, его дочь или внучка, – заявил он. – Сам Траут, должно быть, давно отбросил копыта. Я очень на это надеюсь, будь проклята его гадкая душа».

А Траут-то, живехонький, находился в двух шагах оттуда! И преотлично себя чувствовал! Он так обрадовался, что избавился наконец от «Сестер Б-36», что начал новый рассказ. Он писал рассказ в среднем каждые десять дней начиная с четырнадцати лет. В год их получалось в среднем тридцать шесть. Это мог быть его две тысячи пятисотый рассказ. Его действие происходило не на другой планете. Оно происходило в кабинете психиатра в Сент-Поле, штат Миннесота.

Название рассказа совпадало с именем главного героя, психиатра – «Доктор Шаденфрейд»[9]. Пациенты у этого доктора лежали на кушетке[10]и говорили, но рассказывать они имели право только о всякой ерунде, которая происходила с абсолютно незнакомыми им людьми на рекламе в супермаркетах и с гостями телевизионных ток-шоу.

Если пациент случайно произносил «я», «мне» или «мое», у доктора Шаденфрейда появлялась пена у рта. Он выскакивал из своего набивного кожаного кресла. Он топал ногами. Он махал руками.

Он обрушивал свое тело на пациента, и тот глядел в его разъяренное лицо. Он рычал, он кричал, он бесновался: «Когда ты наконец поймешь, что всем на тебя насрать, да, на тебя, на тебя, никому не нужный ничтожный кусок дерьма?! Все твои проблемы из-за того, что ты думаешь, что что-то значишь. Выкинь это из головы или выметайся отсюда ко всем чертям!»

Бомж с соседней койки спросил Траута, что он пишет. А писал он первый абзац «Доктора Шаденфрейда». Траут сказал, что это – рассказ. Бомж сказал, что, может быть, Трауту удастся получить немного денег от народа из-за соседней двери. Когда Траут услышал, что это – Американская академия искусств и словесности, он сказал: «С тем же успехом это может быть Китайский колледж парикмахеров. Я не занимаюсь литературой. Литература – это то, о чем заботятся эти обезьяны за соседней дверью».

«Все эти буонарроти-ни-черта-на-обороте за соседней дверью создают живых, полнокровных существ с помощью чернил и бумаги, – продолжал он. – Восхитительно! Как будто планете мало трех миллиардов живых и полнокровных существ! Она и так умирает по их милости».

Единственными людьми за соседней дверью, естественно, были Моника и Золтан Пепперы и дневная смена охраны – три вооруженных охранника во главе с Дадли Принсом. Моника предоставила прислуге офиса выходной для рождественских покупок. Как оказалось, они все были или христианами, или агностиками, или атеистами.

Ночная смена вооруженной охраны состояла исключительно из мусульман. Как написал Траут в книге «Десять лет на автопилоте»: «Мусульмане не верят в Деда Мороза».

«За всю мою карьеру писателя, – сказал Траут в бывшем Музее американских индейцев, – я создал только одно живое полнокровное существо. Я сделал это собственным „младшим братом“, сунув его во влагалище. Дин-дин-дон!» Он имел в виду своего сына Леона, дезертировавшего из рядов Американской морской пехоты во время войны, которому впоследствии отрезало голову в шведском доке.

«Если бы я тратил свое время на создание существ, – сказал Траут, – я бы никогда не смог привлечь внимание к действительно важным вещам: непреодолимым силам природы, изобретениям, приносящим людям страдания, нелепым идеалам и правительствам, которые заставляют настоящих мужчин и женщин чувствовать себя как последнее дерьмо».