Дыши со мной - Татьяна Снимщикова

Ладонь прижалась к двери и легонько толкнула её, впуская в привычный мир. Здесь девушка чувствовала себя как на работе, словно и не уходила в отпуск. Знакомый запах, родные звуки, кувезы, аппаратура и те, ради кого хотелось жить. Слава сдержала порыв пройти по отделению, чтобы определиться с фронтом работ. Мозг срабатывал на автопилоте, подмечались нюансы, руки тянулись к капельницам.

– Вот и ты. Доброе утро, – прозвучал за спиной спокойный голос Юрия Петровича и отвлёк от рабочего настроя.

– Доброе утро, – автоматически ответила Слава и обернулась. Рядом с доктором стоял господин Жилин с непроницаемым выражением на лице. – Александр Николаевич, здравствуйте.

– Здравствуй, Влада, – кивнул он, не заметив, как удивился произнесённому имени доктор.

Однако высказаться он не успел, потому что зазвонил его сотовый телефон. Слава смотрела на вмиг посерьёзневшего Юрия Петровича и ставшего от этого чуть старше на вид.

– Прошу меня извинить. Работа. Всего доброго, Александр Николаевич. Влада… – он не стал продолжать, лишь махнул рукой и быстрым шагом удалился.

– Вы уже видели внука? – спросила Слава, направляясь к кувезу, где набирался сил Егорка.

– Да. Серьёзный парень, – ответил Жилин, следуя за ней. После разговора с Юрием Петровичем девушка не перестала быть загадкой, тем не менее, доверия к ней меньше не стало.

– Вы не передумали.

– Нет.

– Зря, – девушка остановилась и улыбнулась. Малыш не спал и будто ждал её. – Не знаю, кто убедил вас в летальном исходе, но медицина знает много случаев, когда неизбежное отодвигается на неопределённый срок.

– Предпочитаю быть реалистом. Завтра я улетаю в Швейцарию. Влада, – мужчина положил руку девушке на плечо, заставляя её посмотреть ему в глаза. – Моё предложение в силе. Поговорите с мужем. Попробуйте убедить его принять… Егора. Странно. Почему его назвали Егор?

– Не знаю, – соврала Слава. Предложение поговорить с мужем прозвучало так естественно, будто он был ещё жив и мог что-либо решить. От этого сердце больно сжалось. – Вам не нравится имя?

– Неожиданно. И всё же, обдумайте моё предложение. Вы ведь неровно дышите к этому ребёнку. Ни за что не поверю, что вы вот так носитесь с каждым младенцем, от которого отказались родители.

– Вы правы. Вообще ни с кем не ношусь. Егорка – исключение, но вовсе не потому, что я прикипела к нему душой. Послушайте, – Слава аккуратно сняла мужскую руку с плеча. Сегодня Жилин выглядел иначе: спокоен, собран, до невероятности привлекателен. Рядом с ним даже ей хотелось чувствовать себя женщиной. Вздох сожаления едва удалось заглушить, ибо он просился наружу. – Я работаю с детьми четыре года. Не так уж много вроде бы. Однако поверьте на слово, мне хватило одного дня, чтобы понять – у Бога свои взгляды на смерть. Кого казнить, кого миловать. У этого ребёнка изначально не было никаких шансов выжить. Звёзды не сошлись, потому что я дежурила с Татьяной Петровной, а это верная смерть. Доказано временем. К тому же мать с усердием травила плод во время беременности. Никто не возьмётся делать прогноз того, справиться детский организм или нет. Будущее пока полный мрак. И да, ребёнок оказался никому не нужен. Он должен был умереть.

– Но не умер, – Жилин смотрел на притихшего Егорку. Видит Бог, он никогда не отказался бы от малыша, если бы имелся хотя бы один шанс на то, что врачи ошиблись. К его печали все специалисты ставили один и тот же смертельный диагноз. Путешествие в Швейцарию – утешительный приз.

– Хотите услышать о парадоксах человеческих поступков? За все четыре года моей работы этот ребёнок первый, от кого отказались.

– Даже не верится.

– Стоп. Я не совсем точно выразилась. Это первый ребёнок, которого удалось спасти, но который никому не нужен. Парадокс в том, что он исключение из правил. Обычно отказываются от здоровых детей, а больных, с множеством осложнений, генетических заболеваний, неистово любят. Люди готовы к долгому лечению, дорогим операциям, пожизненной инвалидности. Я была уверена, что Егорку обязательно заберут родные люди, потому что так заведено в системе мироздания, – горячо шептала Слава, переводя взгляд с Егорки на его деда и обратно. – Мы, медики, скептики, и всё же верим в чудо. Тоже парадокс. Вам есть ради кого жить.

– Вы правы, есть. Может быть, случится чудо. Давайте будем реалистами. В нашем случае «может быть» вообще ничто. Возлагать надежды на то, что я вернусь живой и полный сил, заведомо глупо. Ребёнку нужен тот, кто будет заботиться о нём не месяц, а годы. Поговорите с мужем, пожалуйста, – попросил Жилин. Наконец-то, его непробиваемая маска на лице треснула, обнажив эмоции. – Если операция в Швейцарии что-нибудь решит, я буду рядом.

– Вы себя слышите? Вы собираетесь поселиться в моей семье? Вы издеваетесь? Нет. Мой муж никогда не даст согласия. Я постараюсь найти биологического отца. Это всё, что могу предложить. Вдруг он по счастливой случайности не собирается умирать в ближайшее время, – на высокой язвительной ноте Слава закончила разговор и нежно улыбнулась Егорке перед тем как уйти. – Удачи в Швейцарии.

Её доброе сердце наполнилось злобой. Такого ещё не случалось. Ноги несли девушку прочь из перинатального центра. Она не понимала себя. Какое ей дело до Жилина и его внука? Может, всё дело в муже, которого уже никто не воскресит? До сих пор мысли он нём рождали огонь в её груди, сердце подскакивало, дыхание перехватывало. Они не успели в своей семейной жизни ничего: ни поругаться, ни помириться, ни поговорить о будущем и детях. Слава не заметила, как выскочила из здания под жаркие лучи солнца. Из глаз брызнули слёзы обиды, словно это Жилин был виноват во всём, что произошло в её жизни задолго до его появления на горизонте.

– Пусть проваливает, – злобно буркнула девушка, размазывая по щекам прозрачные капельки. – Без него разберёмся. Рядом он будет. Кто его просит быть рядом?

Ей не хватало Егора, человека, ради которого она отдалилась от семьи, от друзей, от прошлого. Жилин расковырял плохо рубцующуюся рану в душе своими разговорами на тему: «Поговори с мужем». С остервенением нахлобучив на голову шлем, Слава завела двигатель. Парковку огласил раскатистый рык. Развернув мотоцикл, она проехала в сантиметрах от знакомой иномарки и едва не пнула ногой по бамперу. Наэлектризованное злобой тело просило разрядки. Только спустя пятнадцать минут бешеной гонки, Слава поняла, что мчится к кладбищу, к месту, где в последний раз была год назад в день рождения мужа. Она боялась мрачной обители мёртвых, каменной сырой стены, разделявшей два мира, кованых оград, могильных холмов, крестов и надгробий. Здесь пахло вечностью и пустотой. Возле огромных скрипучих ворот девушка остановила своего единственного друга. Какое-то время она сидела на нём верхом, потом принялась прохаживаться, заглядывая в тёмное нутро кладбища сквозь решётку ворот, пока не собралась с духом. Кое-как протолкнув мотоцикл в узкую калитку, Слава замерла. В ушах стучал пульс. Взгляд лихорадочно перескакивал с одной могилы на другую. Ни единой живой души. Холодный пот моментально просочился сквозь кожу.