Восход солнца - Эрин Хантер

— Мы всегда будем тебе рады, — кивнул Дымок, и Остролистая ясно увидела, как ему не хочется так быстро отпускать дочь. — Приходи почаще!

—  Непременно! — радостно пообещала Орешница.

Когда они снова побрели через поле, Березовик немного отстал и поравнялся с Остролистой.

—  Интересно, каково это — быть полукров­кой? — понизив голос, шепнул он. — Ужас, да? Просто представить себе не могу, как можно ни­когда не видеть своих детей или родичей!

Остролистая промолчала.

«Мне гораздо хуже. Я вообще ничья, и всем чу­жая!»

Когда патрульные перебрались на следующее поле, пошел снег. Мягкие пушистые снежинки парили в небе и таяли, едва коснувшись земли. Одна особен­но крупная снежинка опустилась прямо на нос Львиносвета, и тот оглушительно чихнул.

На дальнем конце поля тянулась широкая полоса белесого камня, по краю которого высились красные гнезда Двуногих. Снег повалил сильнее, а подняв­шийся ветер нес поземку по голому полю и каменной тропе. Львиносвет зашагал рядом с Остролистой, ста­раясь загородить ее от пронизывающего ветра.

Внезапно из одного из каменных гнезд послы­шался оглушительный храп. Похолодев от ужаса Львиносвет бросился по каменной дороге, едва касаясь животом снега. Остролистая неслась ря­дом, а Орешница мчалась с другого бока.

Звук повторился, но на этот раз сразу за ним последовал громкий крик Бурого:

- Все в порядке! Это всего лишь кони!

«Всего лишь кони?!» При одной мысли об этих гигантских существах с тяжелыми копытами, которые могут одним ударом переломить кошачью спину, Львиносвет помчался еще быстрее. Внезап­но из снежных вихрей перед ним выросли ворота Двуногих, и Львиносвет напружинил мышцы, чтобы прыгнуть. Остролистая и Орешница ни на шаг не отставали от него.

—  Нет! — прогремел за их спинами голос Еже­вики. — Остановитесь! Гремящая тропа!

Львиносвет замер, как вкопанный, когда сквозь снежные вихри до него донесся грозный окрик гла­шатая. Чудовище с горящими глазами пронеслось мимо, взъерошив шерсть Львиносвета и забрызгав его лапы грязным вонючим снегом. Потом он от­прыгнул назад, и с бешено колотящимся сердцем с тал ждать, когда подойдут остальные.

—  И вы называете себя воителями? — с трудом скрывая бешенство прорычал Ежевика. — Как вы могли поддаться панике? Лошади заперты в ко­нюшнях, и вам ничего не угрожает — разумеется, если вы не будете кидаться под лапы чудищам на Гремящей тропе!

—  Извини, — процедил Львиносвет.

Жгучий стыд жалил его больнее муравьиных укусов. Резкие слова Ежевики были тем больнее, что он отлично сознавал их справедливость. Они вели себя, как безмозглые оруженосцы, впервые вышедшие за пределы лагеря.

Орешница низко опустила голову, а Остроли­стая отошла в сторону и поочередно поднимая лапы, принялась стряхивать с них грязную воду. Львиносвет знал, что для сестры нет ничего важ­нее Воинского закона, и хорошо понимал, как ей сейчас стыдно.

«А мне, можно подумать, не стыдно? Самый храбрый воин Грозового племени испугался запер­той лошади!»

—  Ладно, — вздохнул Ежевика, успокаиваясь. — Все хорошо, что хорошо кончается. Попробуем перейти дорогу.

Стоило глашатаю осторожно ступить на край дороги, как вдали раздалось приближающееся рычание чудища. Сверкающее существо, полыхая глазищами, вылетело с одной стороны, и в тот же миг еще более огромное чудище с гортанным ре­вом промчалось с другой, шурша огромными, как камни, колесами.

«Как же мы перейдем на ту сторону? Они же нас раздавят!»

Львиносвет видел, что Орешница и Остроли­стая все еще не оправились от испуга, их шерсть стояла дыбом, глаза были круглыми, как одуван­чики. Он знал, что, наверное, выглядит точно так же. Львиносвету стоило больших усилий заста­вить себя выйти на твердую поверхность Гремя­щей тропы.

—  Иди сюда, поближе, — спокойно велел ему Ежевика. — Мы перейдем все вместе. Бурый, не откажешься перебежать первым, чтобы показать, как это делается?

Бурый понимающе кивнул.

—  Это совсем не так сложно, как кажется, — до­бродушно пояснил воин перепуганным молодым котам. — На нашей старой территории Гремящая тропа была еще шире этой!

Березовик с трудом подавил дрожь.

—  Какое счастье, что мы больше там не жи­вем! — пробормотал он.

Бурый подошел к Ежевике и стал терпеливо ждать, когда чудище промчится мимо. Вот рев чудовища растаял вдали, и надороге наступило краткое затишье.

— Давай, — кивнул Ежевика.

Сорвавшись с места, Бурый бросился вперед, и его золотисто-рыжая шерстка мгновенно скрылась в снежных вихрях. Через несколько мгнове­ний воин был уже на другой стороне, а на дороге все по-прежнему оставалось спокойно.

—  Остролистая! Вперед.

Глотнув морозного воздуха, Остролистая по­мчалась по Гремящей тропе. Львиносвет заскреб когтями землю, пытаясь справиться с дрожью, од­нако вскоре сестра была рядом с Бурым.

Сквозь снежную пелену послышалось прибли­жающееся рычание чудища. Когда сверкающий и ре­вущий ужас пронесся рядом с котами, Львиносвет в панике отпрянул и вытаращил глаза. В брюхе пронесшегося мимо чудовища он успел увидеть Двуногих!

«Значит, оно их съело? И нас всех съест?»

—  Львиносвет, твоя очередь.

Собрав все свое мужество, Львиносвет вышел из-за спины Ежевики и понесся вперед. Несколь­ко мгновений он не чувствовал ничего, кроме кони чудищ и черной твердой земли, больно ца­рапавшей подушечки лап. Он даже не понял, как очутился на узкой полоске травы между Гремящей фопой и колючей изгородью, почувствов рядом юплую шерсть Остролистой.

—  У нас получилось! — прошептала она.

—  А ведь Березовик прав, — шепнул в ответ Львиносвет, когда сердце его прекратило коло- шться, как сумасшедшее. — Если в старом лесу Гремящая тропа была больше этой, то я бы ни за что не захотел бы там жить!

Вскоре к ним присоединилась Орешница и Бере­зовик. Затем вновь накатила волна рева и зловония, и пробегающие чудища скрыли из глаз Ежевику. Пришлось ждать, когда они уберутся прочь, но даже когда дорога вновь стала свободной, в воздухе еще долго слышался затихающий рев страшных зверей.

Ежевика выскочил на Гремящую тропу и понес­ся к своим патрульным. Внезапно вдали показалось новое чудище, и Березовик истошно завопил:

—  Осторожнее!

Но глашатай Грозового племени ни на миг не остановился и присоединился к товарищам за­долго до того, как чудище подбежало ближе.

—  Вот видите, ничего сложного, — пропыхтел он, беспечно пошевелив ушами. — А теперь идем быстрее.

Тьфу, какая гадость! Чтобы перебраться на дру­гое поле, пришлось подлезть под изгородь, собрав на шерсть скользкие мокрые листья и всякий му­сор, скопившийся под ветками.