Золушка из подземелья - Лидия Миленина

С этим пора заканчивать.

Дело сделано. Я выбрал женщину, она должна выполнить свою роль. Все должно быть, как я запланировал. Буду проводить с ней время — когда и как захочу, а потом совершу все, что нужно. Девушка подрядилась на это. Ее никто не принуждал — она добровольно согласилась на мое предложение. Собственно говоря, если вместо радости она ощущает страх, то меня это не должно касаться. Я же не переживаю, что щофер не хочет ехать, куда я велел. Он работает за деньги, и его мнение и чувства меня мало волнуют.

А сейчас следует пойти и поговорить с ней. Если заверить, что в ближайшее время ее не ждет ничего необычного, только жизнь в столице и общение со мной, то она успокоится. И заняться сексом с ней нужно, расставить точки над «и». Кстати, если сделать этот процесс приятным и для нее, то, возможно, она приоткроется.

…Да и… мне хотелось как-то пробиться за стену ее страха, добраться до ее души, ощутить то чистое, что прячется за раздражающей нервозностью.

Я решительно направился к двери, соединявшей мою спальню с «синими апартаментами». Хотелось распахнуть дверь, войти и как-то вытрясти из Анны весь этот ее страх. Но что-то остановило меня, и я постучал.

А когда открыл дверь после робкого «Войдите…», встретился взглядом с затравленным зверьком, в глазах которого тревога смешалась с надеждой. И… благодарностью. А я почувствовал себя ловцом, перед которым этот зверек застыл, ожидая, затравят его совсем или пощадят.

И снова нить между нами…

А в голове вдруг всплыла совсем другая картинка, и я увидел ее одновременно с испуганными зелеными глазами Анны.

Вместо затравленного взгляда я вижу ее со спины, обнаженную. Одной рукой опирается на стену, и я накрываю ее ладонь своей, крепко, но нежно сплетаю наши пальцы. Другой рукой скольжу от стройного живота к груди, едва ощутимо касаюсь горошин сосков, дотрагиваюсь губами до шеи под ухом и слышу участившееся дыхание. Она оборачивается ко мне, в полуприкрытых глазах вижу тонкую истому и впиваюсь в ее губы, сильнее захватываю в плен ее грудь…

Главное, не спугнуть. Поговорить. Успокоить. И все остальное… Точки над «и».

И тут я услышал это ее «сэр Корвин». Боится и выставляет между нами дистанцию. Словно я пришел мучить ее!

Неконтролируемая злость захлестнула меня, и руки в карманах сжались в кулаки.

Не напугать еще сильнее. Иначе, я знал, пути обратно не будет.

Когда я сел на кровать, еще намеревался перейти от разговора к делу. Нить стала толще, когда я оказался ближе. Теперь она как будто арканом тянула меня к ней. Ее чистое тело пахло нежно и притягательно, с нотками лаванды от мыла, что она недавно использовала. Ей и невдомек, что обоняние у меня куда острее ее собственного. Что сейчас я ощущаю, как пахнет ее кожа, как пахнут ее волосы…

Опустила взгляд, все такая же растерянная.

Не хочет меня. Уже не так боится, но не хочет.

Я же едва сдерживался от того, чтобы… Сам плохо понимал, чего хочу больше. Обнять, так, чтобы она целиком оказалась в моих руках, прижать как можно ближе, опустить ее голову себе на грудь и закопаться ладонью во влажные волосы. Или содрать с нее одеяло, провести рукой по ее губам, пройтись ладонями по телу под тонкой тканью и просто взять себе эту странную девочку, пробиваясь за все безобразие, что сидит в ней.

Но это ее растерянное смирение выбивало почву из-под ног. Я даже не дотронулся до нее, словно передо мной была скромная девственница, а не проститутка. Лишь с напряженными руками у ее ног склонился ближе, преодолевая силу «аркана», что тянул к девчонке.

Я должен понять ее. Только тогда смогу не пугать и до нее достучаться. Ее страх злит меня, значит, я должен сделать, чтобы она меня не боялась. Только смогу ли, если меня самого накрывает с головой то одним, то другим?

Наверное, я мог бы говорить с ней еще мягче. Но… как-то не привык.

Да и я должен был спросить у нее, чтобы мозаика сложилась. И она сложилась… Когда девушка начала извиняться за ерунду, которую любая другая тут же забыла бы, что-то внутри меня безошибочно подсказало ответ.

Мазохистка или…

Нет, Анна не врала. Опять не говорила всей правды, но не врала. И как-то очень обреченно, даже спокойно ждала моей реакции.

«Мне не предложили ничего другого», — услышал я, и мозаика сложилась. Злость, даже ярость, ударила из глубины сердца и волной разошлась по комнате.

Мендер. Тварь.

Первым желанием было вернуться — благо, мы уехали не так далеко — и свернуть поганцу шею. Придется приложить усилия, чтобы замять проблемы с законом, но… я мог это.

Картина стала ясна. Не до конца, но, кажется, я начал понимать.

Совсем молоденькая девушка, лишенная средств к существованию, оказалась у него. Как именно, интересно? Может быть, даже девственница, не имеющая понятия, что торговать своим телом не так уж приятно. Наверное, он хотел прикрыть брешь — возможность отдыха для потомков темных сил, которым нужно нечто особенное. Поэтому предложил ей необычную «работу». А молодая дурочка согласилась, плохо понимая, о чем идет речь…

А дальше, вероятно, уже после первого такого клиента она поняла, в какой ад попала. Но было поздно. Сложно сказать, что держало ее. Может быть, та же нищета, а может быть, сломалась и перестала видеть любые другие возможности. Потеряла себя, стала невротиком, забитой, вечно ожидающей, когда приедет очередной мучитель. Страх, униженность и чувство вины стали ее привычными эмоциями.

Убить тварь. А заодно всех этих «потомков».

Но, видя мой гнев, девушка сжалась. Ей невдомек, что я зол не на нее.

…И я успокоился… Мендер Транси получит свое — если я не смогу привлечь его по закону, то он просто умрет. А сейчас главное не доломать это существо…

Я не возьму ее сегодня. Я даже не буду давить, чтобы узнать горькую правду до конца. Мог бы, но опять не буду. Рано или поздно она сама расскажет все, главное, дождаться этого, не заставляя ее говорить, что не хочет.

Пожалею.

Хоть где-то подспудно жила досада, что она равняет меня со своими клиентами. Ее страх, оказывается, говорит об этом.

«Хотя бы потому, что ты почему-то боишься и не хочешь меня… И не скажу, что мне это нравится».

«Простите меня! Я…» — слышу я, и становится еще противнее от этого. Сколько мучений должен пережить человек, чтобы вот так через слово извиняться, словно все ее существование должно быть полностью подчинено другому?

Сейчас нужно уйти, чтобы она успокоилась.

Не самый лучший разговор в моей жизни. Но хотя бы девушка стала бояться меня чуть меньше.

Я закрыл за собой дверь, и, сложив руки за спиной, оперся на нее.

Да, герцог Марийский ошарашен. Своими чувствами — даже больше, чем историей девушки.

Надо же… Сразу понял, что она не простая шлюха. Но не догадался, хоть ответ лежал на поверхности. Может быть, я интуитивно выбрал ее, потому что почувствовал, что она идеально подходит для моих целей?