В твоей власти - Мейси Ейтс

— А как же твой брак?

Зейн колебался, зная, что его слова могут ранить Кристин, — Софи записывала разговор, и, конечно, он появится на страницах газеты.

— Я всегда знал, что женюсь на Кристин. Да, мы не пылаем страстью друг к другу, но мы преданы нашим странам. К тому же мы оба хотим сделать все для своего народа. Если ты полагаешь, что мы жертвуем слишком многим, — это твое право.

Софи наклонилась.

— Как ты думаешь, преданности стране достаточно для заключения брака?

— Это единственная форма любви, которая мне известна.

— А как же любовь между мужчиной и женщиной?

Зейн подумал о союзе своих родителей, основанном на холодном расчете. О Жасмин и ее любовнике. Жасмин и плейбой Дэмьен, которого он когда-то назвал другом. Было ли то сильное чувство, которое заставило ее отречься от своей семьи и страны, любовью?

— Я уверен, что любовь существует, но она не вечна. И мне она не нужна, у меня другие цели.

— И ты всегда придерживался такой позиции?

— Нет, — сказал Зейн, удивив самого себя неожиданной откровенностью.

— Что произошло?

Он замер, стиснув зубы и чувствуя, что Софи застала его врасплох.

— Когда-то нас было трое. Я, Жасмин и Лейла. Жасмин скончалась несколько лет назад, — сказал он, стараясь не думать о событиях, предшествовавших ее смерти, пытаясь забыть крики, обвинения… — Горе такой силы, такая потеря… меняет тебя. Заставляет многое переосмыслить.

— Я сочувствую твоей потере, — тихо произнесла Софи.

— Это было давно. Но с тех пор все изменилось.

— Естественно. И в любом случае во многом твоя жизнь полностью отличается от жизни обычного человека.

— Что ты имеешь в виду?

Софи смахнула прядь светлых волос с лица, и его взгляд невольно остановился на ее изящной ладони. Софи казалась ему невероятно женственной и грациозной, но в то же время в ней чувствовалась внутренняя сила и неколебимая уверенность в своих силах. Первоначально Зейна привлекали ее мягкость и острый ум. Но сейчас именно противоречивость ее натуры, ловкое сочетание силы и слабости, грации и дерзости так пленяли его.

— Лично мне всегда приходилось заботиться только о себе. Да, конечно, мне не все равно, что думают обо мне другие, но твоя жизнь — сплошной «эффект бабочки». Даже самый незначительный поступок способен отразиться на судьбе миллионов людей. И я не думаю, что большинство может сказать о себе то же самое.

— Твои слова и действия также влияют на людей. Ты журналистка. Ты могла бы рассказать миру о таких вещах, которые легко заинтересуют миллионы людей или, по крайней мере, заставят их многое понять и переосмыслить.

— В идеале я тоже мечтаю об этом. Хотя я никогда не размышляла о своей профессии в таком ключе.

— Почему?

— Я часто думала о том, какой будет моя жизнь через несколько лет. Как только закончу писать о буднях знаменитостей, я перейду на новую ступень своего развития. Может быть, смогу купить себе много дорогой одежды или вовремя заплатить за квартиру. Просто смогу отдохнуть немного. — Казалось, Софи хотела сказать что-то еще, но ей не хватило смелости. Она покачала головой. — Я хотела бы подняться на вершину успеха. Как только это произойдет, я подойду к отцу, протяну ему руку и скажу: «Меня зовут Софи Парсонс. Я не ношу твое имя, потому что я не была для тебя достаточно хороша, но теперь я здесь, в той же комнате, что и ты, нравится тебе это или нет. Я твоя дочь». — Она быстро моргнула. — И я скажу ему, что добилась всевозможных высот в своей карьере только благодаря своим стараниям. Без его помощи. Без его имени, которое не помогло ни одному его рожденному в браке ребенку. Я напомню ему, что дочь, которой он так и не дал свою фамилию, шагнула дальше остальных.

Слова Софи больно ранили Зейна и, услышав их, он понял, что движет ею и откуда в ней столько решимости. Внезапно он осознал, почему она так усердно пыталась всего добиться сама, почему много работала и хотела сделать так, чтобы все забыли о ее низком происхождении. Зейну стало понятно, почему она говорила с таким презрением о своей матери, которая полюбила мужчину, бросившего ее с ребенком и не желавшего даже признавать существование дочери.

Зейну не на что было жаловаться: с самого рождения он знал свое место в этом мире. Кровь в его жилах обеспечила ему статус, а семья дала положение в обществе. Его род был известен не одну сотню лет, и с рождения он получил хорошую репутацию и всеобщую любовь. Он не был достоин этого всеобщего признания и лишь сейчас пытался наконец-то заслужить его по-настоящему.

Сидевшая напротив него девушка начала свою жизнь совсем по-другому — у нее не было ни имени, ни репутации, ни положения в обществе, и она сама прокладывала себе дорогу в этом мире. На ее месте он не смог бы совершить всех ошибок. Но, как бы то ни было, Зейн был прощен. Он был всего лишь своенравным и мятежным королевским отпрыском, у которого слишком много власти и денег. Красивый молодой человек, который без зазрения совести пользовался своей внешностью. У Зейна не было тех трудностей, с которыми столкнулась Софи, но он смело злоупотреблял всеми преимуществами своего положения.

Зейн хотел ей ответить, но не нашел нужных слов. Она только что поделилась с ним сокровенным.

— Твои успехи — это отличная месть твоему отцу, — согласился Зейн. — Я думаю, ты с этим справилась. Честно говоря, я не понимаю твоего отца. Как он мог тебя отвергнуть?

— Ты пытаешься подбодрить меня? — Софи пришла в изумление.

— Не удивляйся. Мне нравятся твои решительность и ум. Я родился в богатой и знаменитой семье и никогда не знал проблем, с которыми сталкивалась ты. Я привык во всем и всегда пользоваться своим положением. И я все потерял, я этого не заслуживал. Я считал все блага, предоставленные мне родителями, само собой разумеющимися. Не удивлюсь, если твои братья и сестры поступили так же. Но такой человек, как ты, такая дочь, как ты, — это подарок судьбы. Если твой отец не понял этого, то мне жаль его.

— Что значит — пользовался своим положением? — спросила Софи тихо.

Этот вопрос показался Зейну слишком личным. На миг Софи утратила свою журналистскую хватку. Ей было по-настоящему интересна жизнь Зейна.

— Оставим это на завтра.

— Так нечестно. И ты обещал мне, что расскажешь тайны Чатсфилдов.

— Да, конечно. — Внутри у Зейна все оборвалось, когда он понял, о чем речь.

Зейн обещал Софи рассказать подробности своей жизни — открыть секрет своей сестры, который лучше держать подальше от ушей Софи. Он начал осознавать, куда их привела вся эта затея с похищением.

— Предлагаю на сегодня закончить разговор, пора ложиться спать, — ответил Зейн.

Софи замолчала, и Зейн внимательно посмотрел на нее. Внезапно весь мир вокруг исчез, и осталась только она. Воздух стал тяжелым, и Зейна будто силой влекло к Софи. Ее зеленые глаза блестели в слабом свете фонарей, а волосы отражали их сияние. Софи была олицетворением суккуба, посланного для проверки его воли, выдержки и самоконтроля.