Опыты психоанализа: бешенство подонка - Ефим Гальперин

Поглядывая на тёмные окна, сидят и курят трубки Сталин и Эйно.

За столиком Граф Мирбах и Радек.

– Я вызвал вас, герр Радек… – говорит Граф Мирбах. – Что-то надо предпринимать. Мы сделали ставку на герр Ульянова. Деньги поступают регулярно. Вы не представляете, сколько наших оперативных групп в поте лица зачищают Петроград. И Москву. На всех уровнях. От правительства и до рабочих комитетов на заводах. А он гуляет по парку, бомбардирует свой ЦК и Совет кучей директив! Учит их, как надо. Но отсюда! И ведь устроился то как! Жена и Инесса Арманд. По очереди. Фрау Арманд, та вообще… Играет ему по вечерам Бетховена. Особенно эту… «Патетическую сонату». Понимаете, герр Радек… Мы ориентированы на конец октября. То есть меньше месяца осталось. Что примечательно… герр Ульянов гуляет в парке вдоль ветки железной дороги в сторону Санкт-Петербурга. Смешно?

– Ну, что я могу?

– Простите, но через вас, герр Радек, идут все денежные потоки в Россию. Ваша шея ещё больше под топором, чем моя. Объясните ему, наконец, на своём партийном языке. Он всё-таки ваш учитель, наставник. Скажите ему. Ну, хотя бы на идиш.

Оба смеются.

– Сегодня не надо. Там как раз играется «Патетическая». Бетховен и Ульянов… Ульянов и Бетховен… Завтра! А пока познакомьтесь…

К столику подсаживается Смилга36.

– Смилга Ивар Тенисович, – представляет гостя Граф Мирбах. – Председатель Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии.

– Карел Радек.

– Наслышан о вас от Владимира Ильича, – говорит Смилга. – Мы ведь встречаемся буквально ежедневно.

– У герр Смилги чудные ребята! – восхищённо говорит Граф Мирбах. – Все как на подбор. Гвардия. До трёх тысяч штыков!

– Да. У нас у всех отличная физическая подготовка. Высокие результаты по стрельбе.

– Дисциплина какая! И наличие мотивировки! – добавляет Мирбах. Поднимает бокал, – За независимую Финляндию!

Они выпивают. Стоя.

ДИКТОР:

Радек Карл (Собельсон) Примет активное участие в революционных событиях в Германии. Выполнит поручение Ленина по уничтожению архивов Германского Генштаба. В 1936 году будет арестован по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». 30 января 1937 года приговорён к 10 годам. Убит в тюрьме. Официальная версия – драка заключённых.

Ленин, Эйно, Радек. В руках у Радека огромная корзина полная шведских деликатесов и сверху бутылка французского коньяка. Он оглядывается:

– Ну, вы отлично устроились, Учитель. Под крылом у полицмейстера.

– А вы прекрасно выглядите, Карел. Ну, просто крупный банкир. Повернитесь-ка. Чудные башмаки! Какие ранты! Какая кожа!

– О чём разговор! – Радек снимает башмаки. – Дорогому Учителю!

– Ну, что вы, что вы, Карел! Хотя, знаете… Вы себе ещё купите. А мне в революцию надо в чём – то вступать! Снимайте, снимайте! Сейчас мы вам что-нибудь подберём из запаса. Эйно, поглядите там…

Ленин натягивает башмаки. Проходит гоголем.

– Теперь мне не страшны булыжники Петрограда. Но перейдём к делу. Отчитывайтесь, банкир!

Они уходят в глубину квартиры. Ленин, поскрипывая новыми башмаками, возвращается на кухню, прихватывает привезенную Радеком корзину с продуктами и бутылку. Двери в комнату закрываются.

Полдень. Условный стук в дверь. Эйно Рахья открывает. Входит Смилга. На цыпочках они проходят по коридору и приникают к замочной скважине. Там Радек, расхаживая перед Лениным, читает что-то с листов. Вздымает палец к верху, как опытный торговец. Ленин, развалившись в кресле, потягивает коньячок и закусывает балычком. Удовлетворённый, кивает головой в такт.

Ленин, Смилга, Радек и Эйно высаживаются из пролётки.

ПРИМЕЧАНИЕ:

Весь этот день пройдёт под попурри – «Патетическая» Бетховена и разухабистая песенка «Без женщин жить нельзя на свете, нет» из оперетты «Сильва». В принципе это главная музыкальная тема всего фильма.

Лесной лагерь. Смилга демонстрирует Ленину и Радеку своих бойцов. Стрельбы, строевые приёмы. А в конце занятий сто молодых финнов строем, старательно печатая шаг, идут под знаменем независимой Финляндии. А Ленин, Радек и Смилга, стоя на холмике, принимают парад.

Смилга суров и сдержан, держит руку у козырька.

ДИКТОР:

Смилга Ивар. В период с 1918 по 1921 годы член Реввоенсовета последовательно Западного, Южного, Кавказского и Крымского фронтов. 10 января 1937 года Военной коллегией Верховного Суда СССР в возрасте 44 лет за «участие в троцкистской контрреволюционной террористической организации» приговорён к расстрелу. Приговор будет приведён в исполнение в тот же день.

Ленин со Смилгой и Радеком гуляют вдоль железнодорожных путей. Ленин доволен. Башмаки, коньяк, парад в лесу… Он демонстрирует Радеку уютный парк провинциального Гельсинфорса.

Мимо, маня огнями и обдавая ветром, в сторону России проходит поезд. Ленин в мигающем свете вагонных окон, перекрикивая стук колёс:

– А знаете, я ведь созрел! Я готов драться! Эйхья, мы едем в Петроград!

Именно в этом, проносящемся мимо поезде как раз возвращается в Петроград с досье на Ленина Терещенко. В купе он и Марго. Адъютант поручик Чистяков, расчищая места на столе для ужина, пытается взять в руки папку с досье.

– Ну, знаете, дорогой Чистяков, это не трогайте. Я сам, – говорит Терещенко.

Терещенко сидит в кресле у кофейного столика, с сигаретой в руке. На диване Рутенберг рассматривает документы.

В дверь заглядывает мать Терещенко. Рутенберг почтительно встаёт.

– Позвольте представить. Моя мать Елизавета Михайловна, – говорит Терещенко. – А это Пётр Моисеевич Рутенберг.

Мать Терещенко меряет Рутенберга взглядом, кивает и выходит.

– После прочтения этого нормальный человек, – говорит Рутенберг, – не должен был бы уже возвращаться.

– Почему?

– Боюсь, мы опоздали с этими бумагами на месяца два! Паралич! В Петрограде хозяйничает Совет депутатов. Шайка с Троцким во главе. Тысячи митингов. Уже шутка гуляет «При Романовых мы триста лет молчали и работали, теперь будем триста лет говорить и ничего не делать». Какое-то поветрие! Все выступают и говорят, говорят… Причём все без исключения несут полную херню! От Троцкого до последнего солдатского депутата. Нет на них Корнилова!