Горгульи Нотр-Дама - Елена Гордина

Анни пожала плечами и вернулась в кабинет отца. Она знала, что Летиция закроет входную дверь.

Дни тянулись очень медленно, время словно остановилось. Анни никуда не выходила из чулочной, потому что до сих пор опасалась, что бродяга ходит где-то рядом и выслеживает ее. Нищий мог вернуться и по другой причине. Ведь он обронил ключ в кладовке, а это очень дорогая вещица, выполненная из чистого серебра, и, скорее всего, просто так он бросать ее не намерен.

Вестей от месье Карла так и не было, Анни попросила Летицию сходить к их дому. Работница вернулась очень расстроенная. Она сказала, что мадам Катрин уже похоронили, а месье Карл тоже заболел и теперь лежит дома, закрывшись от всего света.

– Видимо, такой внезапный уход супруги его окончательно добил, – добрая Летиция роняла слезы в чулочной, – он не хочет воспользоваться связями, а ведь если бы он послал гонца к королевскому прокурору духовного суда, его могли бы вылечить. Говорят, сейчас появилось какое-то новое лекарство, которое прекрасно снимает жар.

– А где можно найти королевского прокурора? – Анни решила обратиться за помощью сама, она не могла потерять месье Карла. После того как ее отношения с Жаном были разрушены окончательно, Карл оставался единственным родным человеком для нее.

– Он сидит в городской ратуше, – вздохнула Летиция.

– Тогда я сегодня же к нему пойду. – Анни хотела как можно быстрее помочь месье Карлу. – Вот прямо сейчас оденусь и пойду.

– Удачи тебе, дитя мое! – Летиция перекрестила ее в дверях и ушла за прилавок к клиентам. Сейчас главным было удержать лавку на плаву.

Анни вышла на улицу и сощурилась от яркого солнца. Выдался погожий денек, и белоснежные облака нежно парили в синеве парижского неба. Девушка огляделась: громко переговариваясь и смеясь, прошли две девушки с корзинами, полными цветов, следом горожанин уныло тащился верхом на старой кобыле, торговка с сахарными угощениями уютно расположилась при входе на площадь Сан-Мишель, нищего нигде не было. Тогда она подняла глаза к небу и взмолилась: пожалуйста, Господи Иисусе, сбереги меня от этого страшного бродяги. Анни увидела шпиль собора Нотр-Дам-де-Пари, казалось, он пронзал само небо, и подумала, что было бы неплохо сегодня попасть на вечернюю службу.

К городской ратуше она подошла уже совершенно спокойная, вся площадь была битком набита народом. Ряженые и фигляры показывали свои сценки, опасаясь королевских стрелков, ремесленники наперебой предлагали товары, а чуть поодаль слышались цыганские песни под гитару. С первыми же долетевшими до Анни аккордами романса на девушку снова накатило оцепенение и тревога. Она видела перед собой цыганку, которая предупреждала ее никогда не ложиться в постель с мужчиной. Что это значит? Если она выйдет замуж и забеременеет, то умрет во время родов? Быть может, именно об этом ее предупреждал и страшный бродяга, когда говорил, что ее род обречен?

Анни мотнула головой, словно хотела отогнать от себя эти мысли. «Надо сходить на службу, и все наладится». Но тревога не покидала ее ни на минуту, поэтому в городской ратуше она не сразу смогла сказать, к кому и зачем пришла. И только после долгих расспросов стрелок, который охранял вход, позвал своего начальника, а тот в свою очередь разрешил Анни пройти до палат королевского прокурора, который, к ее великому удивлению, ее сразу принял.

– Я дочь месье Карла Матье, вашего чулочника, – она присела перед вельможей в глубоком поклоне, – могу ли я попросить вас о милости оказать помощь?

– В чем дело, юная красавица? – Королевский прокурор был старым и лысым, огромные уши, казалось, не принадлежат его голове, узкие черные глазки были полны злобы и отвращения ко всякому просящему. Королевский прокурор был истинным вельможей, он презирал народ и считал его чем-то наравне с крысами, такими же мерзкими, тупыми и прожорливыми. Но эта детка, которая пришла к нему с просьбой, была очень милая: белокурые волосы, тонкая талия, чувственные губы и пышная грудь, он любил таких, особенно если они еще чистенькие. Парижские проститутки ему уже порядком надоели.

– Так в чем же дело, красавица? – переспросил королевский прокурор и облизал губы: «Хороша девка, чудо как хороша».

– Мой отец, месье Карл, ваш чулочник, тяжело болен. Пару дней назад умерла моя мачеха, мадам Катрин, я думаю она его заразила чем-то, – Анни старалась не смотреть в его глаза, – прошу вашей помощи, врача или лекарства.

– А, так дело только в этом! – рассмеялся королевский прокурор. – Ну сейчас все решим. С вами в карете поедет мой личный доктор, с собой он захватит и все необходимые лекарства.

– Спасибо! – Анни снова присела в глубоком реверансе.

– Но… – королевский прокурор сделал паузу, – вечером эта же карета привезет тебя, дитя мое, в мой дом. Я же должен буду узнать из первых уст, как обстоят дела у моего личного чулочника? Надеюсь, ты не против повидаться еще раз, дитя мое?

Анни вспыхнула, она поняла, какая благодарность от нее требуется взамен жизни месье Карла, и оцепенела, потому что не знала, как поступить. Если она сейчас скажет этому противному старику «нет», то месье Карл лишится не только жизни, но и своего ремесла, чулочной лавки, это уже совершенно понятно. Если она согласится стать любовницей этого мерзкого старика, то… и тут Анни вспомнила пророчества цыганки, которая предупреждала ее именно об этом. «Ох, не надо было мне к нему идти». Анни поняла, что совершила чудовищную ошибку, придя сюда, и теперь она оказалась в западне.

– Конечно, – пробормотала Анни, – я не против. – А сама начала лихорадочно соображать, как ей отвадить от себя королевского прокурора. «Быть может, мне тоже прикинуться тяжело больной? – осенило Анни. – Потом пройдет много времени, и он найдет себе другую девушку для утех».

– Ну тогда спускайся прямо сейчас вниз, там уже будет карета с моим кучером и моим личным врачом, он вылечит месье Карла, конечно, если у него не бубонная чума, – прокурор громко рассмеялся, найдя свою шутку очень забавной, – а потом ты приедешь ко мне домой, и мы отпразднуем это событие. – Старик смотрел на нее так откровенно похотливо, что Анни вспыхнула и опустила глаза.

Затем девушка еще раз присела перед королевским прокурором в глубоком поклоне и выскочила из сверкающих серебром и золотом палат на улицу. Действительно, карета королевского прокурора с гербами и охраной ее уже поджидала.

«Охрана? – насторожилась Анни. – От чего или от кого меня собираются охранять? Или это меня караулят, чтобы я не сбежала, не отработав должок?» Девушка погрузилась в еще более мрачные мысли, ситуация становилась все хуже день ото дня: смерть Катрин, расставание с Жаном, болезнь месье Карла, а вот теперь и ловушка, в которую она сама себя затащила. И все это после встречи с бродягой. Анни все больше и больше склонялась к мысли, что нищий сказал ей тогда правду: весь ее род проклят и обречен, но при чем здесь Катрин и месье Карл? Они ведь даже ей не родственники по крови.

Анни села в карету, там уже находился личный врач королевского прокурора, тоже старик, только глаза у него были более добрые. Он приветливо кивнул ей головой в знак приветствия, а потом ударил по стенке.