Трон и плаха леди Джейн - Элисон Уэйр

Вскоре я узнаю, в чем дело. Я повторяю алфавит для миссис Эллен, когда в детскую входит матушка. Сделав реверанс, мы остаемся стоять, пока миледи усаживается в кресло с высокой спинкой у камина. Кэтрин ползает по комнате, лепеча что-то и в счастливом неведении не чувствуя сгустившегося в воздухе напряжения.

— Вы уже наверняка слышали о королеве, — обращается миледи к миссис Эллен, — но есть свежие новости, и ребенку тоже будет полезно послушать: судьба королевы — пример того, что бывает с женщиной, отвергшей добродетель. Джейн в любом случае должна это узнать, раньше или позже.

Миссис Эллен глядит на меня с удрученным видом. Я понимаю, что она уже кое-что знает о том, что говорит матушка. Я боюсь услышать что-нибудь ужасное. У окна Кэтрин с гуканьем тянется к тряпичному мячику на подоконнике, уйдя в свой младенческий мирок.

— Вокруг развелось много сплетен, и слухи множатся с каждым днем, — начинает матушка, — но позвольте мне изложить вам правду, как я услышала ее от милорда. В ноябре прошлого года, когда его величество и королева Екатерина вернулись из поездки на север, недоброжелатели выдвинули против нее обвинения в неблаговидном поведении. Было произведено расследование, которое, к несчастью, их подтвердило. Оказалось, что ее величество была совращена учителем музыки еще до достижения ею двенадцати лет и что позже она жила со своим кузеном, Фрэнсисом Дирэмом, как будто бы была его женой. Все это происходило, когда она воспитывалась в доме ее бабушки, герцогини Норфолкской. Очевидно, слуги дали против нее показания. Они видели ее голой в постели с Дирэмом в спальне у горничных.

Я в изумлении. Что такое «совращена»? И зачем королеве понадобилось ложиться голой в постель со своим кузеном? Как неприлично с ее стороны! Не удивительно, что теперь у нее неприятности.

Матушка глядит на меня, нахмурясь.

— Запоминай, Джейн. Этот урок ты должна выучить наизусть. Тебе уже четыре года, пора понимать. И мало того, что королева была недостойна его величества, она продолжала вести бесчестную жизнь после того, как стала женой короля, сделав Дирэма своим личным секретарем. Затем, очевидно, наигравшись им, она вступила в тайную связь с Томасом Калпепером, постельничим его величества. Его величество очень любил Томаса, отчего его поведение выглядит еще более отвратительным. При помощи этой противной леди Рочфорд — вы помните, жены Джорджа Болейна, которая свидетельствовала, что ее муж грешил со своей сестрой, королевой Анной, — королева устраивала по ночам свидания с Калпепером прямо у себя в спальне, и даже во время поездок. Однажды, когда король пришел к дверям ее спальни, чтобы лечь в постель со своей женой, он должен был ждать, пока Дирэм скроется по черной лестнице. В другой раз леди Рочфорд стояла на часах, пока королева принимала Калпепера в своей уборной.

В уборной? Я потрясена. Теперь я совершенно точно знаю, что королева — очень дурная женщина, заслуживающая наказания. Я бы никому не позволила войти ко мне в уборную, пока я там нахожусь. Какой ужас!

— Какое безнравственное поведение, миледи, — бормочет миссис Эллен. — Это неслыханно, так опозорить его королевское величество!

— Вот именно, — угрюмо вторит матушка. — Когда советники сообщили его величеству, что обвинения подтвердились, он разрыдался перед ними и стал призывать меч на голову той, которую так нежно любил. Милорд был при нем и написал, что это было зрелище, достойное жалости, — наблюдать, как мужество изменило королю. В результате королеву посадили под арест в Хэмптон-корт. Она была в ужасном состоянии, стонала и плакала и один раз вырвалась у своих стражей и побежала в часовню, где король стоял мессу, в надежде смягчить его сердце личной просьбой. Она, наверное, думала, что ее чары спасут ее. Но ее поймали и, визжащую, потащили обратно, не дав приблизиться к нему.

— Она совсем юная, — замечает миссис Эллен.

— Да, — соглашается миледи, — едва семнадцать. Но достаточно взрослая, чтобы отличать дурное от хорошего.

— И все-таки, сударыня, говорят, ее никогда не учили достойному поведению. Я слышала, что ее бабушка пренебрегала ее воспитанием, а теперь вы говорите, что ее совратил учитель музыки, когда она была совсем ребенком. Да, она совершила серьезный проступок, но неужели некому ее пожалеть? Бедняжка, должно быть, вне себя от горя, помня ужасную судьбу, что постигла ее кузину, Анну Болейн.

Я и раньше слышала это имя — Анна Болейн, но его произносили только шепотом по углам, так что я не знаю, кто она и что такого ужасного с ней случилось. Мне бы хотелось вмешаться и спросить, но я не смею, потому что боюсь окрика — или еще чего похуже — от матушки.

— Разумеется, она помнит, — говорит миледи, — и оттого-то так буянила и рыдала на допросах. Она, конечно, все отрицала, но показаний свидетелей, принесенных под присягой, было достаточно, чтобы опровергнуть ее ложь.

— Ее пытали? — грустно спрашивает миссис Эллен.

— Нет. Король отослал ее в Сайонское аббатство, где она оставалась все Рождество.

— Я слышала об этом, — кивает миссис Эллен. — Она до сих пор там?

— Нет. — Миледи выдерживает паузу. — Неделю назад парламент издал акт, объявляющий ее изменницей, и постановил лишить ее жизни, всех ее титулов и владений. В прошлую пятницу, несмотря на отчаянное сопротивление, ее доставили на лодке в Тауэр, и там в понедельник палач отрубил ей голову.

У меня перехватывает дух. Это ужасно, ужасно, хуже, чем в самом страшном сне. Палач отрубил ей голову. Как? За что? Она была очень дурная, но не настолько ведь, чтобы рубить ей голову. Меня тошнит. Наверное, было много крови. Я ненавижу кровь. Когда я порезала палец, кровь так и хлестала и было больно. Когда тебе отрубают голову, то это, должно быть, больнее в сто раз. Гораздо больнее, чем когда порежешь палец. Значит, должно быть гораздо больше крови. А что бывает, когда тебе отрубают голову? Ты умираешь, вот что.

Представляя себе все это, я дрожу от страха. Еще я плачу, сама не замечая как. Миссис Эллен, с побелевшим лицом, опускается рядом со мной на колени и крепко прижимает меня к себе. Потом поднимает глаза на матушку:

— Она еще мала, чтобы понять, миледи! Для нее это слишком!

Моя матушка стоит и смотрит, как я всхлипываю. В ней нет ни капли жалости, когда она стоит вот так, в роскошном, отороченном мехом платье и украшенном бриллиантами капоре. Она разгневана тем оскорблением, которое королева нанесла ее крови.

— Джейн, — строго произносит она, — ты родилась в семье, родственной королевскому дому. Люди нашего круга ведут публичную жизнь. Мы обладаем властью, положением, состоянием, но мы также имеем долг и обязанности и, как женщины этой семьи, должны быть безупречны. Если аристократка или королева грешит, подобно королеве Екатерине, она подвергает опасности наследство своего мужа, его титулы, земли и богатства. В данном случае сама королевская династия была под угрозой, ибо, если бы королева родила ребенка одному из этих изменников, она могла бы легко выдать его за ребенка короля, и тогда безродный ублюдок сел бы на английский престол. Жена обязана хранить верность мужу, адюльтер для аристократки является тяжким преступлением и справедливо наказуем смертью. Таков закон.