📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПолитикаДо и после политики - Александр Щипков

До и после политики - Александр Щипков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 26
Перейти на страницу:

Разве это похоже на признание «коллективной вины»?

Проблема в том, что широкой публике у нас и на Западе не положено знать то, о чём говорят историки и политики во время встреч «без галстуков». Поэтому российский читатель полагает, что в цивилизованном мире господствует толерантность. Однако, это далеко не так.

Ещё примеров?

Сын моих знакомых, проживающих в Германии, принёс из школы новость: на уроке истории ребятишкам рассказали, что Дрезден с его культурными сокровищами разбомбила… советская авиация. Мама и папа объяснили малышу, что авиация была англо-американская, но в школе об этом лучше не говорить: неправильно поймут. Это к вопросу о свободе мнений и исторических фальсификациях, по поводу которых так много шума.

Не возьмусь оценивать труд авторов «единого учебника», но, полагаю, им не пришло бы в голову утверждать, что блокада Ленинграда осуществлялась силами англо-американского десанта.

Отсюда и вопрос: почему в политическом обиходе сохранилось понятие «коллективной вины» – явный политический фантом?

«Коллективная вина» удобна, потому что размыта и безразмерна. Она не требует знания фактов и выводов на будущее. Ей нужны лишь горящие жертвенники – как в языческом обществе, где не знали морального смысла греха, но боялись прогневить богов.

Коллективную вину можно сделать настолько коллективной, что в числе виноватых окажутся жертвы. Не это ли – главная цель? Он украл или у него украли, какая разница. Раз влип в историю, значит, нехороший человек.

Заявления, путающие агрессора и жертву, мы слышим часто. Нам говорят, что русские жертвами не были, поскольку сами намеревались напасть на Третий рейх, но не успели. А Гитлер будто бы нанёс превентивный удар. При этом забывают добавить, что план «Барбаросса» был разработан немцами сразу после разгрома Франции и в декабре 1940 года Гитлер его утвердил.

К тому же план превентивного удара присутствует в сейфах и штабных играх всех генералитетов мира, но генералы предполагают, а политики располагают…

Мы слышим, что «два тоталитарных режима были обречены на мировую войну». Значит, оба и виноваты. В этом случае предмет разговора превращается в чистую метафизику. Вместо вины конкретной возникает подобие фатальной вины из античных трагедий. Мол, оба прогневили богов демократии – обоим и отвечать, чего уж там.

В этом случае можно не стесняясь говорить об «азиатских преступлениях», фантазировать на тему бомбёжек Дрездена и навязывать русским чувство «коллективной вины».

Мифология «коллективной вины» – это опасный симптом. Он свидетельствует о моральной деградации общества. Христианское моральное сознание предполагает, что человек точно знает, когда и в чём он переступил грань. Обратный случай – это уже не сознание вины, а комплекс вины. «Меня ругают, значит, я в чём-то виноват». Или, как говорят нерадивые сержанты, «я каждого из вас могу посадить на гауптвахту, и каждый будет знать за что». Так выглядит чистейший аморализм.

Ещё французский психолог Пиаже писал, что формировать «комплекс вины» крайне опасно, так как он ведёт к инфантильному сознанию, и индивидуум останавливается в развитии. Этот закон применим и к психологии нации.

Сегодня существует ответственность за отрицание Холокоста. 27 миллионов россиян – внушительная цифра. Нам следовало бы ввести ответственность за отрицание геноцида русского населения в годы войны. Что это был именно геноцид, специалисты докажут, взяв факты преступлений, военные инструкции, «Унтерменш» и «Майн кампф».

Такое решение было бы знаком уважения к защитникам родины.

Но заметим: коллективной вины в отношении наших бывших противников этот шаг не предполагает. Виноват правящий класс, принявший нацистскую идеологию, чтобы оправдать свои колониальные захваты на Востоке.

Счастье

Зашёл в комнату к сыну. Сидит на краю дивана с баяном. Играет тихо-тихо, поёт, почти шепчет: «Пенится Жёлтое море, волны сердито шумят». Растянулся у него за спиной. Слушаю. А в соседней комнате смех. Жена ставит сыну французское произношение. У того язык не слушается. Оба хохочут. Из кухни доносится тёплый запах гренок. Не вижу, но точно знаю – сын наклонился над плитой. В руке у него книга по деревянному зодчеству – давнее увлечение. Совсем забыл: собирался ведь позвонить сыну. Он в Тарусе нынче – должен был заехать на кладбище. Спросить надо, как там наши могилы. Снега много теперь. Лежу. Слушаю. «Миру всему передайте, чайки, печальную весть». Глаза закрыл. Вечер воскресения.

Что нас объединяет

Говоря об объединяющих и разделяющих факторах в российском обществе, стоит придерживаться не бинарного, а тринарного способа их рассмотрения. Что это значит? Это значит, что наша задача – научиться понимать, что нас объединяет, разделяет и отличает.

Вопреки расхожему стереотипу, последние два понятия – «разделять» и «отличать» – это не синонимы, а антонимы.

В нормальной ситуации культурные, этнические, конфессиональные отличия поддерживают гибкость социальной системы, увеличивают число её степеней свободы и сопротивляемость внешним факторам. Но на фоне ошибок и кризиса они могут вызывать деструктивные процессы и центробежные тенденции.

В истории нашей страны такая ситуация возникала не раз. Например, в 1612-м, в 1917-м, в 1991-м. Всякий раз дело завершалось болезненным историческим разрывом. И только цивилизационный ресурс страны, терпение и вера народа позволяли пройти по краю исторической пропасти и не упасть. В четвёртый раз ресурса может не хватить. Поэтому наша задача – не довести ситуацию до точки невозврата.

Лингвисты и культурологи часто говорят: «Смысл возникает на уровне различий». Действительно, устойчивая и сильная культура редко представляет собой монолит, хотя и имеет ядро – базовый набор символов, ценностей и смыслов. Например, для русской культуры в этот набор входят христианская мораль, отрицание расизма и мифов превосходства (включая «цивилизационный»), неприятие права сильного, неприятие идеи естественного отбора в обществе, а также обострённое чувство справедливости (когда блага зависят от реальных заслуг). Это то, что нас объединяет.

Но, как подсказывает нам элементарная диалектика, объединяет не только общее. Объединяют и отличия, хотя и не любые. Отличия социальных субъектов можно условно разбить на две крайне неравноценные половины. Первая – это исторически устойчивые особенности этнокультурных и религиозных групп. Их необходимо уважать, понимать их ценность в деле укрепления общего целого. Вторая половина – отличия политические или политико-ситуативные, сформированные в силу временных обстоятельств, а порой и под влиянием внешних конкурентов. Их роль куда более поверхностна, если только общество не срывается в штопор деструктивных процессов, как в 1917-м и в 1991-м.

Сегодня в качестве таких ситуативных разделяющих факторов выступают идеологемы и ложные альтернативы уходящего с исторической сцены неолиберального глобализма. Наши культурные различия, напротив, нас объединяют, как объединяют нас и общие ценности. Например, мы выступаем за реабилитацию исторического мышления и возвращения традиции в историю.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 26
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?