Шпага Софийского дома - Андрей Посняков

— Нет, не знаю, — покачал головой Гришаня, — Но, кажется, видал в Новгороде. Давай у отца Филофея спросим.

— Новгородская боярыня Софья, — тихо ответил отец Филофей, — вдова боярина Григория Заволоцкого. Несчастная женщина — мужа московиты в стычке убили да двоих деток лихоманка спалила. Вот ведь судьба… Каждый год сюда приезжает помолиться Тихвинской. Щедро на приход жертвует. Однако пора и почивать, — батюшка широко зевнул, перекрестил рот и поинтересовался, каким путем «братие» собирается ехать в Новгород — на лодье али по суху.

— Да нам, в принципе, все едино, — встретившись взглядом с Гришаней, махнул рукой Олег Иваныч. — Лишь бы побыстрее.

— Побыстрее, говорите… — отец Филофей помолчал, раздумывая, а после посоветовал завтра пошариться по торговым рядам, зайти в корчму, в общем, поспрошать, кто из купцов когда в Новгород едет. Многолюдный Тихвинский погост стоял на пересечении целых пяти торговых дорог — Московской, Новгородской, Ладожской, Устюжской и Зарубежской, — так что найти подходящий купеческий караван особых проблем не составляло. А по суху он отправляется иль по воде — дело десятое. Олег Иваныч даже поначалу предлагал одним добираться, отец Филофей с Гришаней аж сбитнем захлебнулись, услыхав такое. Да он и сам понял, что сморозил явную глупость. На дорогах «шалили», так что ехать вдвоем-втроем — верная смерть. Ограбят и живота лишат — к бабке не ходи! Путешественники, купцы да богомольцы сбивались в ватаги. Так и безопасней, и веселее.

На следующий день Олег Иваныч с Гришаней разделились. Гришаня работал в первую половину дня — шатался по торговым рядам да по богомольям, а вечером настала очередь Олега. Сменив щегольской голубой зипун на затрапезный кафтанишко, старший дознаватель Н-ского РУВД, майор милиции Олег Иванович Завойский, сунув за пазуху кистень, отправился в корчму Кривого Спиридона — самое известное злачное место погоста.

Вызвездило, и серебристый месяц повис в бледно-синем небе, зацепившись рогами за набежавшее облако. Грязные улицы погоста лежали под ногами Олега Иваныча, и тот удивлялся: куда-то подевались нарядные торговцы, исчезли степенные богомольцы и женщины. Впрочем, нет… Относительно последних…

Две отделившиеся от ветхого забора фигуры внезапно заступили ему путь. Олег Иваныч вытащил кистень…

— Не торопись, князь! — насмешливо протянул хриплый женский голос. Две женщины неопределенного возраста, одетые в отрепья, стояли перед майором.

— Возьми меня, князь, не пожалеешь! — вцепилась одна в его руку, тряся давно не мытыми волосами и обдавая стойким запахом перегара. Олег брезгливо отпрянул. Вторая, такая же пьяная, усмехнувшись, распахнула одежды, обнажив бледное немощное тело. Потасканные груди ее висели, чуть покачивались, словно две перезрелые груши…

«Гулящие жёнки», — Олег Иваныч вспомнил, как называл подобных женщин Гришаня, предупреждая, чтоб берег кошель. Вздрогнув, он резко хлопнул себя по поясу, ощутив неожиданно звонкий шлепок. Одна из «гетер», ойкнув, отдернула руку. Посыпалась мелочь. Слава богу, серебро Олег Иваныч предусмотрительно оставил у Гришани.

Сразу потеряв весь любвеобильный пыл, потаскушки бросились на траву, схватили друг дружку за волосы и, рыча, принялись делить медяки.

Олег в сердцах плюнул. Узнать, как добраться до корчмы Кривого Спиридона, у данных личностей не представлялось возможным… Выскочивший было из закоулка низкорослый мужичонка в заячьем армяке, устрашась, тут же ретировался.

— Эдак можно всех людишек распугать, — справедливо рассудил Олег Иваныч и решил в дальнейшем проявлять большую толерантность. Одинокая девичья фигура, попавшаяся ему навстречу, способствовала его намерениям как нельзя лучше. Просвещенный ушлым Гришаней, Олег Иваныч точно знал, что ни одна приличная женщина в ночное время на улицу посада не выйдет. Значит, и эта была тоже из падших.

— Эй, гражданочка, не подскажете, как пройти в библиотеку? — пошутил он. «Гражданочка» с готовностью обернулась… Она оказалась не такая потасканная, как прежние, довольно молода, на вид лет пятнадцати, и недурна собою.

— Спрашивал чего, боярин? — сверкнули серые глазищи из-под светлой челки.

— Спрашивал… До Спиридоновой корчмы далеко ль будет?

— А рядом, — девчонка махнула рукой. — Хошь, провожу?

— Ну, проводи, коль охота, — согласно кивнул майор, и девчонка тут же подхватила его под руку. Они не успели пройти и пяти шагов, как Олег Иваныч почувствовал, что кто-то осторожно потрепал его за локоть. Он напряженно обернулся. Снова тот же небольшой мужичок в заячьем армяке.

— Хозяин, за девчонку заплатить бы надо, — просительно сказал мужичок. — Три пула.

Ясно — сутенер. Но три пула — это он загнул.

— Хватит и одного медяка, друг любезный, — вспомнив указания Гришани, быстро сторговался Олег. Мужичок кивнул, получил плату, обернулся и громко свистнул. Маячившие шагах в двадцати сзади трое амбалов с внушительного вида дубинами свернули в узкий переулок меж двумя заборами. Где-то истошно залаяли собаки.

Повеселевшая девчонка настойчиво потащила майора вперед.

Корчма Кривого Спиридона располагалась на самой окраине погоста, на берегу речки Тихвинки, рядом с грузовой пристанью. Напротив корчмы была устроена коновязь, огороженная покосившимся частоколом, за частоколом скособочилось наспех сбитое из неструганых досок строение, по виду — кузница…

Обычный дом-шестистенок, как и у Мефодия, только малость пошире да поприземистее, сруб словно врос в землю, а на крытой дерном крыше росли небольшие березки. В корчме гуляли: сквозь открытые волоковые оконца разносились похабная ругань и несвязные обрывки песен…

Взойдя на крыльцо, Олег Иваныч едва успел отпрянуть: из распахнувшейся от хорошего удара двери вылетело расхристанное тело и, приземлившись у коновязи, заливисто захрапело. М-да, однако, нравы…

— Ну, чего встал, боярин? — подмигнула девица. — Идем, что ли?

Внутри оказалось неожиданно просторно, но дымно. Оставшийся от топки печи дым еще не успел выветриться и ел глаза, стелясь под потолком сизым туманом. Почти всю середину помещения занимал грубо сколоченный стол, а вдоль стен тянулись длинные широкие лавки, ничем не покрытые, но отполированные почти до зеркального блеска задницами гостей. Судя по количеству сидевшего за столом народа, заведение, несомненно, пользовалось популярностью, что, в общем-то, было понятно. Погост-то располагался на перекрестке пяти дорог, и это еще не считая речных путей. Хозяин, высоченный мужик, одноглазый, с кривовато подстриженной бородой, был одет в просторную рубаху яркого василькового цвета и вообще выглядел довольно преуспевающе, чего никак нельзя было сказать о его неказистых служках-приказчиках, сновавших туда-сюда с большими глиняными кувшинами в руках. Олег Иваныч и юная жрица любви уселись в угол и сделали заказ. Вернее, заказывала Олегова спутница, сам-то он пока не очень хорошо разбирался в местных напитках. Служка быстро принес жбан твореного вина и деревянное блюдо с солеными огурцами, с поклоном поставил на край стола. Огурцы Олегу Иванычу понравились, а вот вино не очень. По вкусу это пойло напоминало плохую паленую водку, чем, в сущности, и являлось. Майор с неудовольствием отставил в сторону деревянную стопку и настоятельно рекомендовал своей даме заказать что-нибудь другое. Служка принес туес пьяной березовицы — забродившего березового сока — тоже не бог весь что, но на безрыбье и хлорка — творог. Олег Иваныч сильно сомневался, чтоб в этом вертепе имелось приличное вино…