Я спас СССР. Том IV - Алексей Вязовский

– Проходи.

Андрей, не ожидая подвоха, поднимается по лесенке. И за дверью тут же попадает по дуло автомата Николая Демидовича.

– Парень, руки подними. У нас здесь строгие порядки. Если есть оружие, придется сдать.

Деваться Литвинову некуда. Табельный пистолет переходит к Николаю Демидовичу. И лишь после того как его тщательно обыскивают, я веду злого как черт Андрея в комнату отдыха, соседнюю с моей.

– Русин, ты точно гад! Куда ты меня притащил?

– Успокойся, а? Это Особая служба при ЦК КПСС. Слышал поди? – Дождавшись кивка, продолжаю: – Приедет начальство, само тебе все расскажет. А сейчас если хочешь в душ – вон он за дверью. Чай нам тоже скоро принесут.

Не обращая внимания на зло пыхтящего Литвинова, иду к себе, снимаю пальто, ботинки, плюхаюсь на постель, устало прикрываю глаза. Слышу в коридоре шаги, приглушенные ковровой дорожкой, и характерное позвякивание шприца о стенки кюветки. А вот и моя доза пенициллина! Ася, постучав, заходит в комнату:

– Опять геройствовал? – «Груша» прикладывает холодную руку ко лбу. – Ох ты боженьки мой, да ты весь горишь!

– Врагу не сдается наш гордый «Варяг», – хрипло пропеваю я.

– Подставляй попу, варяг. – Ася набирает шприц. – Где твой спутник?

– В соседней комнате. – Я поворачиваюсь на живот, получаю свой укол. После медицинских процедур мы идем знакомится с гэбэшником.

– Ася Федоровна, это Андрей Литвинов – доверенный сотрудник Степана Денисовича. Андрей, это Ася Федоровна – добрый ангел и хозяйка этого… дома.

«Груша» смущенно улыбается:

– Скажешь тоже, «хозяйка»! Голодные?

Наевшийся пельменей Литвинов пожимает плечами.

– Мы недавно перекусили, а вот от чая с плюшками точно не откажемся.

После чая и лекарств меня разморило и клонит в сон. Расходимся с Литвиновым по своим комнатам…

Просыпаюсь от легкого похлопывания по плечу. Ася пришла.

– Леш, укол и температуру надо бы померить.

– Как там наши, не приехали еще? – спрашиваю я спросонья и послушно переворачиваясь на живот.

– Нет пока…

Ртуть на градуснике как приклеенная держится на отметке 37,6. Ну, спасибо хоть вверх не ползет. Зато сухой кашель перешел в кашель с мокротой, и, наверное, это хорошо. Но Ася все равно недовольно качает головой:

– Отлежаться бы тебе недельку, а ты по лужам под дождем бегаешь.

– Покой нам только снится… Вот наведем порядок в стране, тогда и отлежусь.

Полежав и поняв, что не усну, одеваюсь и выхожу в коридор. Тишина… Только Литвинов похрапывает за соседней дверью.

– Не спится? – скупо улыбается мне Николай Демидович.

– Не спится… Все думаю, как там наши. Хоть бы все обошлось.

– Ты правда думаешь, что они эту базу ГРУ штурмовать будут? – хмыкает он. – Да бог с тобой! На базе не меньше двух тысяч бойцов, никто там войну развязывать не будет. И вообще, давно прошли те времена, когда конфликты среди разведчиков доходили до… – Коллега глубокомысленно замолкает. – Встретятся, посидят за рюмкой чая, вспомнят старые времена, поговорят да миром и разойдутся. Ивану Георгиевичу сейчас есть что рассказать гэрэушникам.

Даже не сомневаюсь. Но вот в благостную картинку с рюмкой чая что-то верится с трудом. Если бы было все так просто, Степан Денисович и сам давно бы с гэрэушниками договорился. Но армия и все спецслужбы настолько настроены против Хрущева, что защищать его никто не станет. Хотя для ГРУ алкоголик Малиновский тоже сомнительный подарок. Их скорее маршал Гречко устроит – первый зам нынешнего министра обороны.

– Ты, Алексей, не забывай, что Петр Иванович Ивашутин ГРУ возглавлять из КГБ перешел, семь лет первым замом председателя КГБ был – и с Шелепиным, и с Семичастным поработал. Они со Степаном Денисовичем, можно сказать, давние соратники.

– Но держать под арестом Мезенцева это ведь ему не помешало?

Николай Демидович разводит руками. Мол, «политика, брат, что ты хочешь…» Пока мы тихо беседуем с ним, где-то вдалеке раздается долгожданный шум. Слышится приглушенный топот множества ног и гул мужских голосов.

– Ну, вот, кажется, и наши приехали, а ты переживал.

…Уснуть этой ночью мне уже не удалось. Обнявшись с похудевшим и осунувшимся Мезенцевым, я принялся рассказывать о своей эпопее с побегом, потом пришлось признаться ему в завтрашнем митинге.

– Молодежь, вы совсем сдурели?! – возмутился генерал. – Какие еще митинги рядом с Кремлем? Алексей, ты вообще о чем думал, почему не остановил своих друзей?!

– Степан Денисович, это тот самый случай, когда остановить и отменить уже ничего нельзя. – Я увидел, как Судоплатов осуждающе качает головой. – Можно только возглавить, чтобы они не натворили чего похуже. Плакаты изготовлены, другие вузы оповещены – хотим мы или нет, молодежь там все равно утром соберется. Ребята обещали соблюдать порядок и всех бузотеров гнать с митинга взашей.

Неожиданно на мою защиту становится Иванов:

– Степан Денисович, а может, и правда с митингом даже лучше получится? Студенты отвлекут на себя все внимание, там журналисты будут, Гагарин. Если Алексей ручается, что никаких антисоветских лозунгов на митинге не будет…

– Иван Георгиевич! Да как можно за такое ручаться? – устало потер глаза Мезенцев. – Вы уверены, что там провокатора или просто дурака какого-нибудь не найдется? А Алексею самому показываться никак нельзя, иначе митинг в его защиту теряет всякий смысл.

Начальство замолкает, обдумывая непростую ситуацию. Я осторожно предлагаю:

– А давайте Литвинова задействуем? У Андрея есть удостоверение, если до столкновения с милицией дело дойдет, он вмешается. Вряд ли заговорщики его уже во всесоюзный розыск объявили и фотографию всем милиционерам раздали, не тот уровень. Литвинов будет присматривать за студентами и контролировать ситуацию, а в случае необходимости поможет ребятам задержать провокаторов и сдать их милиции.

– Может, Алексей и дело говорит… – задумчиво трет подбородок Иванов. – Там на этой площади напротив Манежа стоит здание, где раньше бывший исполком Коминтерна находился. Четыре этажа, окна двух подъездов прямо на площадь выходят – очень удобное место для наблюдательного пункта. Вот Андрей с Алексеем там засядут, будут оттуда наблюдать за митингом и при необходимости Литвинов вмешается. Все равно в основной операции их использовать нельзя.

– Почему это нельзя? – возмущаюсь я.

– Потому что для всех ты сидишь на Лубянке, – недовольно отрезает Степан Денисович. – И вообще, хватит уже геройствовать! Ладно… иди, буди Андрея. Сейчас обсудим вместе, что можно сделать…