Юрий Долгорукий. Мифический князь - Наталья Павлищева

Гюрги, которому мать была очень дорога, возмущенно фыркнул:

– Вот еще!

Братьев отвлекли, разговор был до поры забыт… Сам Гюрги напомнил Андрею другое:

– Нашу клятву не забыл ли?

– Помню, как забыть. Всегда верен буду.

– Со мной бы остаться…

– Не, отец сказывал, как приедем, в дружину возьмет, – глаза мальчика блестели. Конечно, переход от женского воспитания к отцовскому всегда важен, и для ребенка крутой поворот в жизни. Переживания по этому поводу заслонили для Андрея даже мысли из-за разлуки с братом.

После отъезда отца Гюрги на время останется в Ростове, а вообще-то, он будет больше времени проводить в Суздале, потому и княжество станет зваться Суздальским. Не имея возможности открыто бороться с ростовскими боярами, как и новгородцы, не желавшими подчиняться князю, Юрий Владимирович просто перенесет место своего стола в Суздаль (а его сын Андрей Боголюбский – и вовсе во Владимир).

Началось такое «переселение» с… дружины. В этом тоже был свой расчет, посоветовал Шимонович:

– Владимир Всеволодович, у Ростова своя дружина сильная, а у Суздаля только моя сотня да ополчение. Суздаль поднапрягся бы, да и свою дружину содержал, только как на то ростовчане посмотрят?

– А нужна Суздалю своя дружина?

– А то как же? Думаешь, одним знанием, что в Ростове князь отныне сидит, булгар испугаешь? Пока до Ростова дойдет, пока там расчухаются, Суздаль и округу снова пожгут. А будь и здесь дружина, не полезли бы.

– Это я понимаю, но не могу же я у Ростова дружину отнимать, чтобы тебе отдать.

Шимонович даже руками замахал:

– Упаси бог! Не нужна мне ростовская дружина, пусть себе. Я свою содержать буду, только чтобы Ростов не мешал.

– Ну и что ты советуешь?

Глаза боярина хитро прищурились, видно, успел подумать об этом:

– А ты либо ростовскую дружину себе потребуй, либо предложи Суздалю самому содержать. Только меня не поминай, я ростовским боярам точно кость в горле.

– Ну ты и хитер! Ладно, будь по-твоему.

Ростовские бояре и впрямь взвыли, только услышав о том, что дружину, ими вскормленную и вооруженную, нужно князю отдать:

– К чему это?!

Мономах был спокоен:

– Гюрги Владимирович у вас князем остается, а как князю без дружины?

Ну, молодого Гюрги бояре еще были готовы терпеть, но отдавать ему свое детище… Послышались разрозненные, не слишком уверенные возражения:

– Да если будет нужно…

– Мы дружину выведем…

– В дружине свой воевода есть…

Князь усмехнулся:

– Да то ростовская дружина, которая лишь Ростов и защищать станет, а Гюрги нужна своя, чтобы и к другим городам никого не пускала.

Бояре прекрасно понимали, о каком именно городе ведет речь Мономах, но как же не хотелось соглашаться, чтобы ростовские дружинники еще и за пригород свои жизни клали! Мономах тянуть не стал, предложил:

– Ну, тогда Суздаль свою дружину для защиты заведет и кормить станет.

– Ну да? – усомнился кто-то из бояр. – Это сколько ж деньжищ надо!

– Суздаль согласен, да и я свои княжьи тоже дам. Ростов не трону, пусть свою сам содержит.

– А коли сами содержать будем, так и сами распоряжаться!

Бояре попались в поставленную ловушку. Мономах вроде даже сокрушенно развел руками:

– В том ваша воля. Княжья дружина будет в Суздале, ежели вам понадобится, позовете, Ростов – моя земля, потому всех защищать станет. Ну, и князю придется в Суздале часто бывать.

И это пришлось по душе ростовчанам, им князь на своем подворье не слишком нужен, без него как-то вольготней. Пусть себе сидит в Суздале при Шимоновиче, лишь бы Ростову не мешал.

Получалось, что все по боярской воле сделано, но даже Гюрги понимал, что отец просто подвел бояр к такой воле, они решили, как князю было нужно. Георгий Шимонович шепнул:

– Учись, Гюрги, как надо людей заставлять делать по-твоему, но так, чтобы они думали, что делают по-своему.

И вот уже, как ни оттягивали этот миг, сани, увозившие князя Владимира и младшего из его сыновей, Андрея, выезжали из ворот. Конечно, Гюрги отправился провожать сколько можно, но не до Ярославля же. Немного проехали, встали, Мономах вылез из саней сказать последнее слово напутствия сыну.

– Сердце болит, Гюрги, что тебя здесь оставляю, но ты князь, здесь ли, в другом ли княжестве, все одно без отцовского пригляда править. Постарайся стать хозяином этой земли, а я постараюсь, чтобы она твоей была. Ежели, конечно, приживешься. Не дай бог, совсем тошно станет, пиши – заберу отсюда. И Шимоновича слушайся, он дурного не посоветует.

Глядя вслед обозу, увозившему князя с сыном и собранное полетное за этот год, Гюрги пытался понять, рад он своему княжению или боится его.

В Ростове после того пробыл недолго, у него нашелся еще один повод уехать в Суздаль, подсказал снова Шимонович: княгиня-то там… Если честно, то Гюрги попросту забыл о том, что женат, не до Елены молодому князю, только успевал головой крутить, чтобы впросак не попасть. Но за повод уехать ухватился.

Бояре согласно закивали головами:

– Как же, как же… молодо, горячо… к женке тянет… пусть уж едет, наследник нужен…

Им было на руку отсутствие князя, пусть и совсем молодого.

На сей раз дорога в Суздаль уже не показалась такой долгой, а сам городок не таким маленьким. Жизнь начала налаживаться.

Где дружина, там и тысяцкий. Конечно, им стал Георгий Шимонович. Теперь у Суздаля был повод держать своих воев, а у молодого князя – жить в Суздале.

По широким лавкам вдоль стен степенно рассаживались суздальские бояре, это, конечно, не Ростов и тем более не Киев, где бояре кичились своей знатностью, строго следили, чтобы никто менее знатный не опередил более знатного.

Пока собирались да рассаживались, Гюрги исподтишка разглядывал своих бояр, а те осторожно косились на молодого князя. Вот степенно, важно прошествовал, видно, на свое определенное место рослый, статный бородач, шел так, словно точно знал, что там, куда он направляется, никто сесть не посмеет. По ходу он так же важно кивал уже сидевшим, вернее, не всем одинаково, чем ближе к княжьему месту, тем важнее сидевшие и тем более радушными становились кивки боярина. Еще вчера он сидел со своими знакомыми, разомлев от съеденного и выпитого, в одной рубахе, а ныне смотрит на того же приятеля свысока, потому как здесь они сидят далеко друг от дружки.

Гюрги не рискнул в первый раз толковать с боярами сам, прятался за спину наставника. Дождавшись, пока все рассядутся, Шимонович встал и обвел бояр строгим взглядом.