Больше чем слова - Рокси Купер

– Если ты передумаешь… – начинаю я.

– Не передумаю, – прерывает Джейми.

Я улыбаюсь ему, и он легонько сжимает мою руку, а после поворачивается, уходит по коридору, исчезает, свернув за угол.

Я часто думаю о том, как он улыбался перед тем, как уйти той ночью – настолько полный счастья, надежды, желания. Мгновение, остановленное во времени. То мгновение запустило водоворот событий, которые изменили нашу жизнь. Боже, какими же мы оба были наивными. Откуда мне было знать, чем это закончится десять лет спустя.

Четверг, 14 августа 2008 года

Джейми

Если не считать мерцания телеэкрана в углу, в комнате темно. Хелен легла спать несколько часов назад, она всегда ложится намного раньше меня. Мы никогда не были одной из тех пар, у которых часы сна синхронны. В первые годы мы ложились рано, болтали часами перед тем, как практически каждую ночь заниматься сексом. Довольно стандартно в начале брака, верно? С развитием отношений все меняется, нет, не к худшему, просто становится другим. Но теперь я люблю читать допоздна, смотреть телевизор, рисовать, думать. Хелен просто любит спать, и это тоже хорошо, ведь все мы разные.

Мой палец зависает над кнопкой «Отправить» на маленьком телефоне с зеленой подсветкой. Я ждал этого мгновения много месяцев. Десять, если быть точным. Но теперь оно наступило, и я в ужасе. Я правда такое смогу?

Я бросаю быстрый взгляд на фотографию на каминной доске – на нашу свадебную фотографию. Она действительно мне нравится. Мы с Хелен едва видны среди конфетти, которые в нас бросали. Мы выглядим такими счастливыми, и мы действительно были счастливы.

Мы и сейчас счастливы. Правда.

Первыми мое внимание привлекли ее глаза. У нее были огромные карие глаза под стать длинным, каштановым волосам. Она заявлялась на занятия по рисованию в длинных гамашах и переднике (одна лямка застегнута, другая болтается), так что был виден крошечный топ под ним. Хелен была остроумной, любила яркий макияж, хорошо оттенявший ее лицо. Я никогда не встречал девушек вроде нее.

Я бы не сказал, что это была «любовь с первого взгляда», но определенно «что-то с первого взгляда» – по меньшей мере: «Ты мне несомненно понравилась с первого взгляда». Тогда она была другой, скорее бунтаркой. В ней было что-то необузданное, что я просто обожал. Я распознал, что она на одной со мной волне, что очень важно для парня восемнадцати лет, когда пытаешься найти свое место в мире.

Все время мы проводили, работая над творческими проектами в художественных студиях, не уходили на ланч, засиживались допоздна. Приблизительно через два месяца мы впервые поцеловались – напившись сидра, в потном захудалом клубе в пятницу вечером. С тех пор мы не расставались.

И то, что мы вместе, казалось таким правильным. Я никогда не мечтал о ком-то другом. Да, разумеется, временами мы ссорились, как любая другая пара. А кто не ссорится? Но в целом у нас хорошие и ровные отношения. Мы уважаем друг друга и любим. У каждого из нас своя, независимая жизнь, каждый из нас понимает, как важно иметь время для себя и своих собственных, отдельных друзей. Она часто уезжает на выходные с подругами, я – со своими друзьями. Хелен не из тех, кто станет донимать, если я не приду домой, когда обещал, засижусь в пабе посмотреть футбол.

Наше основное различие – пути, которыми пошли наши карьеры. Хотя изначально отправная точка у нас была одна и та же, Хелен отказалась от романтических фантазий о выставках, о том, чтобы творить собственное искусство и с его помощью добиться признания (я же всего этого по-прежнему хочу). Возможно, она всего этого добилась бы, она невероятно креативна и колледж Святого Мартина закончила первой по отделению графического дизайна, но, когда дошло до дела, оказалось, что ей не слишком хочется идти этим путем. Она предпочла коммерческую стезю, прокладывала себе путь с самых низов и выбилась в заместители редактора свадебного журнала в Манчестере. В конечном итоге ей предложили чертову прорву денег – в обмен на мечту. Я поддразниваю ее этим, называю «продавшей душу», а она вечно смеется в ответ, помахивая у меня перед носом новейшей дизайнерской сумочкой.

Она постоянно твердит, что может найти мне хорошо оплачиваемую работу в журнале. Знаю, зарплата учителя рисования в школе просто дерьмовая. Слишком много часов, слишком много переживаний из-за учеников, при этом очень мало платят. Но я люблю мою работу. Дети рисуют, потому что у них есть страсть, которую они должны лелеять. Ее видно, когда они входят в класс. Они швыряют на пол сумки, им не терпится начать. Они работают на переменах и задерживаются после звонка. В них мне видится истинная вовлеченность, они напоминают мне, каким когда-то был я сам. Ученики на той стадии, когда изголодались по вдохновению; их умы готовы впитывать искусство, проникнуться им. Школа, в которой я работаю, расположена в запущенном районе. У моих ребятишек мало шансов в жизни, но я чувствую, что могу на что-то повлиять. Кое-кто из них действительно талантлив. Я не хочу от такого отказываться.

Но в конечном счете мы – удачная пара и знаем друг друга как облупленных.

Я никогда не испытывал даже позыва изменить Хелен.

Пока не встретил Стефани.

Сомневаюсь, что смогу выразить словами, что именно в ней сразу меня привлекло. Мне, наверное, нарисовать проще, чем описать.

Что-то … темное, уникальное, захватывающее.

Красиво меланхоличное. Вот оно.

Совершенно очевидно, что она от природы поразительно красива. Но дело было не в этом. Этого не хватило бы, чтобы меня к чему-то подтолкнуть. Ничего не хватило бы.

Я все еще не могу поверить, что сделал это.

Поговорив со Стеф всего минуту, я понял, что хочу узнать ее лучше. Прибегая к чудовищному клише: «в ней что-то было».

Во второй раз, когда мы столкнулись у фонтана, я испугался, что она догадается, что я слишком долго на нее пялился. Было темно, но я все равно не мог оторвать от нее глаз. Я повторял про себя: «Да возьми себя в руки!» – и все равно она меня как загипнотизировала. Стефани так честно и открыто говорила о своих проблемах. Ее ранимость сверкала как солнечный зайчик от осколка битого стекла. И по каким-то причинам она позволила мне ее увидеть – мне, совершенно чужому человеку, с которым она познакомилась каких-то несколько часов назад. Что во мне было такого особенного?

Та ночь под деревом привела меня в ужас. Я никогда раньше не поступал так с Хелен. Я едва не оступился. Один черт знает, что на меня нашло. И в то же время я никогда раньше не испытывал такой вспышки огня. Не знаю, что такого есть в Стефани, но она как наркотик. Потребовались все на свете душевные силы, чтобы от нее уйти.

Я не знал, не выйдет ли она из себя, когда дарил ей портрет. Я только надеялся, что она нормально его воспримет. Я хотел, чтобы он вышел как надо. Прежде чем рисовать, я изучал ее лицо, пока она слушала лекцию, наблюдал, как она морщит нос, когда смеется, как время от времени закладывает прядь за левое ухо, как поджимает пухлые губы, когда сосредотачивается. Я так нервничал, когда дарил ей портрет. Она ведь могла счесть меня настоящим психопатом. Слава богу, такого не произошло.