Проект "Сфинкс" - Андрей Ивасенко

Крюгер облысел еще в двадцать пять лет. Невзрачный лысый парень девушкам не нравился, и потому Франц озлобился на весь мир. А теперь, когда стукнуло сорок восемь, он и сам походил на своего грызуна-любимца. Низкорослый, тучный, с большим толстым носом на хитрой физиономии и вкрадчивым взглядом всегда полузакрытых глаз, за которыми скрывались все мысли, надзиратель вызывал доверие лишь у коменданта и прирученной им крысы. Остальные считали его пройдохой и лицемером. Каковым, в сущности, он и являлся.

— К нам опять подсунули очередного недоумка, — продолжал Франц монолог с крысой. — Я-то уж позабочусь, чтобы сбить с него спесь. — Крюгер подбросил Сталину сухарь. — Господин штандартенфюрер лично просил вправить новенькому мозги. Сегодня на всю ночь свет оставил — пусть помучается.

Крыса похрустывала сухим хлебом и внимательно поглядывала на кормильца умными глазками. Надзирателю казалось, что она слушает его, и это доставляло ему удовольствие.

— Ничего, скоро и из его башки вся дурь выйдет! — В животе у Франца что-то забурлило, и он протяжно и громко выпустил газы. — Фу-ты черт! Проклятая фасоль! У меня от нее просто революция в животе… Не бойся, Сталин, это не отравляющие газы.

Но крыса видимо считала иначе: ей не понравился вонючий мотив звучащего зада кормильца. Она не доела сухарь и, принюхиваясь, подняла мордочку.

— Да, мой друг, — согласился надзиратель, поморщившись от собственной «газовой атаки». — Это неприятно, но держать газы в себе очень вредно для здоровья. Вот Германия, к примеру, что сделала? У нас было достаточно иприта и прочего ядовитого дерьма, чтобы залить им всю Россию! А что сделали мы? Кого боялись? Пожирателей пудингов или этих долбаных янки, воюющих только ради какой-нибудь выгоды?.. Чего ждали? Профукали момент и проиграли войну! Проиграли из-за кучки трусливых идиотов! Это правда — голая, жестокая, дружище. Эти трусливые америкашки и воевать-то не умеют как настоящие мужики. Все норовят исподтишка, сзади пристроиться… Если б не русский «Иван» — вот бы где у нас сидели! — Франц сжал мясистый кулак.

Крыса пристально смотрела на человека.

— А в Дрездене что натворили? Жуть! Не пожалели ни стариков, ни детей, проклятые убийцы! Немецкий народ им на колени не поставить! Мы не сдрейфим! Никогда! Ведь не зря же нас тут всех держат? Мы еще подсыплем им перцу в рождественскую индейку и гребаные пудинги! — Франц хлопнул ладонью по столу. — Ты чего не ешь, приятель?

Крыса повела себя как-то странно: засуетилась, покрутилась вокруг стола и выскользнула за дверь.

— Ты куда, Сталин?! — крикнул ей вдогонку Крюгер и подумал: «Наверное, «по-большому» приспичило. Ну и правильно, в дежурке гадить запрещено. До чего же умная бестия! Не зря тушенкой пузо набивает».

Надзиратель подошел к двери и выглянул в коридор.

Сталин куда-то убежал. Исчез.

«Как его позвать? Кис-кис? Звучит бредово и на редкость глупо. Как вообще можно позвать крысу?.. — Франц не нашел ответ на этот вопрос, в расстроенных чувствах захлопнул дверь, улегся на койку. — Нужно поспать. Второй час ночи, а я все еще на ногах. А Сталин вернется, обязательно вернется. Ему со мной хорошо и сытно…»

…Но этой ночью его усатый любимец не вернулся.

Когда Крюгер проснулся, то почувствовал неприятную тяжесть на груди и чье-то зловонное дыхание.

— Сталин, где тебя носило, приятель? От тебя жутко воня… — в полудреме пробормотал Франц, открыл глаза и запнулся на полуслове, когда увидел ЧТО сидит на его груди.

Больше надзиратель не успел сказать ни слова — острые клыки красноглазой твари сомкнулись на его шее, разорвали в клочья и превратили в булькающее кровавое месиво.

* * *

Ганс дрожал всем телом. Не от страха — от отчаяния.

Почему крысы затихли? Почему они здесь? Их так много… Чего ждут? Где этот чертов молчаливый ублюдок Франц?

Желудок напомнил о себе, противно заурчав.

Нужно как-то выбираться отсюда… звать на помощь… или хотя бы избавиться от мерзких тварей. Чего они могут бояться?..

Вайгель напряг память и его осенило: «Точно! Нужен огонь! Как же я раньше об этом не догадался!»

Ганс судорожно сунул руку в карман и нащупал небольшой металлический цилиндр «IMCO». Курить он бросил полгода назад, а зажигалка просто провалилась через дырявый карман под подкладку форменной куртки. При осмотре ленивый надзиратель лишь вывернул карманы, не заметив дырки, хорошенько тряхнул одежду и брезгливо отдал арестованному. Куртка была в пятнах неприятного вида — это и спасло зажигалку от реквизиции. Зато губную гармонику «Хонер» жадный Франц очень долго разглядывал и крутил в руках, перебирая в голове причины, чтобы не возвращать обратно владельцу.

«Зачем ему эта вещь? — недоумевал Вайгель. Неужели будет развлекать свою жирную крысу?»

О дружбе надсмотрщика с хвостатым Сталиным знали все, и по базе ходило с десяток анекдотов самых разных трактовок, порой очень обидных. Но открыто надсмехаться над ним никто не рисковал: видимо, опасаясь мести — в том случае, если окажется клиентом его «заведения».

«Хоть бы бензин не выветрился!.. Нет, не должен». — Ноздри Ганса раздувались, будто ноздри коня, почуявшего запах голодного волка. Губы были поджаты. Пальцы разорвали карман и извлекли зажигалку. Большой палец откинул крышку и крутанул колесико.

Чирк!

Искры разлетелись в стороны.

Внизу закопошились крысы.

Чирк!

То же.

— Проклятье! — взволнованно воскликнул Ганс. — Ну, давай же! Давай!

Чирк! Чирк! Чирк!

Без результата.

«Может, фитиль высох? Нужно хорошенько встряхнуть».

Ганс сглотнул липкую слюну, потряс зажигалку. Его охватило отчаяние. Мысленно перекрестившись, снова крутанул черное колесико.

Чирк! Чирк!

Огонек заплясал на фитиле зажигалки, осветив потолок, стены и прижавшихся к полу крыс.

Ганс облегченно выдохнул.

«Так. Теперь нужно сделать факел».

Он разулся, выдернул две дощечки из настила нар, разорвал полусгнившую ткань матраса и набил ватой шерстяные носки. Скрутив жгуты из шнурков кальсон, Ганс прочно стянул ими носки вокруг рукояток факелов.

«Готово!» — обрадовался он и посмотрел вниз.

Крысы обеспокоено зашевелились, предвкушая что-то нехорошее.

Вайгель побоялся спускаться в копошащееся скопление грызунов. Поджег оба факела и один бросил вниз. Помещение заполнил смрадный и удушливый запах паленой шерсти и ваты. Крысы волной откатились к стенам, приникли и смотрели на Ганса, словно спрашивая: «Ты куда собрался, приятель? Сидел бы с нами и не дергался! Оно тебе надо?»

Но Ганс не разделял крысиного мнения — слез с нар и, опасливо озираясь на притаившихся крыс, подошел к двери. Из коридора, освещенного одинокой лампочкой, через дверную щель пробивался луч света, наполненный пылью.