Виват, Романовы! Часть II - Анна Литаврина

бала у королевы Марии-Антуанетты.

Павел. Ну, я не очень помню, когда это произошло… Да и вообще этот эпизод вспоминать не люблю. А тебе необходимо научиться пить. Так сказал мне граф Григорий Орлов однажды, и это было самое мудрое, что он сказал за всю жизнь. Конечно, в начале было тяжело, я совершенно терял человеческий облик и т. д. Но с годами, освоив восточные техники контроля разума над телом и чувствами, я научился пить без последствий.

Александр (принимая сидячее положение и смотря на отца). Вы… владеете техниками контроля разума над чувствами? Вы?!

Павел. Ага.

Александр. Но почему вы никогда не применяли их в тех случаях, когда ваши порывы гнева обрушивались на несчастных случайных людей!

Павел. Ну… потому что я умею их использовать только в изменённом состоянии сознания. И потому что если я не буду орать, меня вообще никто не будет слушаться.

Александр. О боги, отец, но ведь люди – не собаки, чтобы заставлять их слушаться!

Павел (вспоминая). Кстати! Насчёт собачек! У меня есть хорошая история… как раз по случаю… Когда я был ещё совсем юным, у меня была собака, я её любил… (Вздыхает.) Но однажды пьяный князь Потёмкин на неё упал и раздавил…

Александр. О боже-е-е-е-е…

Павел. Вот-вот, и у меня такая же реакция была, когда я увидел.

Перекрутка.

Глубокая ночь. Александр и Павел лежат на полу, положив под голову подушки, и смотрят в потолок, сконструированный под звёздное небо.

Александр. Знаете, отец, всё же хочу вам признаться… Пусть вы меня осудите, но…

Павел. Я знаю, что ты хочешь быть женщиной. Это невозможно. Просто смирись с этим.

Александр. Но почему я должен с этим мириться? Отказываться от мечты!

Павел. У нас у всех были свои мечты. Нужно уметь от них отказываться. Вот я в своё время пришёл к матушке и сказал: «Я хочу быть императором!» А она ответила: «Это невозможно. Ты ещё маленький, иди, учись». И я пошёл учиться. Выучился и пришёл с тем же вопросом. Она сказала: «Иди женись!» И я пошёл и женился. И моя жена умерла. Тогда я пошёл к императрице и сказал: «Отпустите меня на войну, дайте мне хоть погибнуть во благо отечества!» И она сказала: «Нет, иди лучше снова женись». И я пошёл и снова женился. И родился ты! (Показывает на него пальцем.) Неблагодарный!

Александр. Как всегда с вами… Начали за здравие, закончили за упокой. То есть что я плохой.

Павел. Ты не плохой.

Александр. Ну хорошо, я глупый…

Павел. Никогда не говорил, что ты глупый. Ты бестолковый. Избалованный и эгоистичный. Но ты – мой сын, а я люблю всех своих детей, несмотря на их пороки. И даже тех, кто пытался меня убить…

Александр. Вот опять вы об этом!

Павел (пихая его). Всё, иди к себе. Я спать буду.

Александр (вставая с пола и слегка пошатываясь). Можно я буду приходить к вам за советами?

Павел. За советами – можно. А за «решите всё за меня» нельзя. Приходи, когда будет что-то серьёзное.

Александр. Хорошо. Спокойной ночи. Надеюсь, за время моего правления ничего серьёзного происходить не будет.

Собирается уходить. На пороге останавливается.

Александр. Отец… вы сказали – отказаться от мечты… Но ведь ваша мечта сбылась! Пусть не сразу, но вы стали императором!

Павел (сквозь сон). Для мечты… своё время… всему своё время.

Александр задумывается.

Павел засыпает.

Александр уходит.

Сцена 20

Роды Елизаветы Алексеевны.

Александр сидит в гостиной, нервно смотрит на часы.

Адам Чарторыжский ходит с тростью туда-сюда и нервно смотрит на часы.

Открываются двери. Выходят медик и акушерка.

Александр (взволнованно). Ах, ну что там? Она жива?

Адам Чарторыжский (недоумённо). Какой странный вопрос ты задаёшь в этот момент…

Александр (передёргиваясь). Ох, ну она так кричала… Жуть.

Врач (вытирая пот). Да-да, все живы и, к счастью, здоровы!

Адам Чарторыжский (взволнованно). Девочка или мальчик?

Врач. Девочка.

Адам Чарторыжский (разочарованно). Жаль…

Александр (радостно). Слава тебе, Господи!

Врач и акушерка недоумённо смотрят на них.

Из спальни выходит Марьфёдорна, закрывает двери. Хватает Александра за руку и тащит в сторону.

Марьфёдорна (сурово). У меня для тебя новость. Хотя, может, для тебя это и не будет такой уж новостью, но… этот ребёнок совсем на тебя не похож!

Александр (отмахиваясь). Ах, матушка опять вы за своё! Вы просто не любите Елизавету Алексеевну и относитесь к ней предвзято! Ну что значит – не похож? Это же ребёнок! Все дети похожи друг на друга и мало похожи на людей вообще…

Марьфёдорна. Ну, начать с того, что ты и Елизавета Алексеевна – блондины со светлой кожей, а этот ребёнок… весьма… тёмный.

Александр. Матушка, господь всемогущ! Мне не важно, какого цвета волосы у этого ребёнка, он, разумеется, мой!

Марьфёдорна. Да ты просто иди и сам посмотри!

Александр идёт в спальню. Елизавета Алексеевна устало лежит в кровати, вокруг неё суетится прислуга.

Александр. Как вы себя чувствуете?

Елизавета Алексеевна. Ужасно.

Александр медленно подходит и заглядывает в колыбельку. Смотрит на младенца. Потом на Елизавету Алексеевну.

Александр. Да, я тоже.

Выходит из спальни.

В гостиной Адам Чарторыжский нетерпеливо бросается ему навстречу.

Адам Чарторыжский. Ну что, как она?

Александр. Она? Она меня удивила. (Смотрит на него.) Этот ребёнок не похож на меня настолько, что… я, признаться, в растерянности.

Адам Чарторыжский (понурив голову). Я думал, она тебе сказала… Это ведь мой ребёнок.

Александр (изумлённо). Твой?!

Адам Чарторыжский (смущённо). Да, мы с Елизаветой Алексеевной были любовниками почти год. Вообще-то я был уверен, что ты знаешь, ну или догадываешься… ну, а главное… (Хватает его за руку.) Ты ведь не против?

Александр (в шоке). Ты? Так это ты – её любовник? Нет, это какая-то ошибка! Это невозможно!

Адам Чарторыжский. Я вижу, что ты не был в курсе. (Грустно.) Нехорошо получилось. Теперь мне стыдно. Прости, друг, но я был уверен, что между тобой и ей ничего нет.

Александр (хлопает его по плечу). Что ж… иди к ней. Я полагаю, тебя так же ждёт сюрприз.

Уходит, хлопнув дверью. Адам Чарторыжский недоумённо провожает его взглядом. Заходит в спальню.

Голос из-за двери. Что за?!

Сцена 21

Вечер. Спальня