Маниту - Грэхем Мастертон

— А что с ее теткой? И той старой дамой, вашей клиенткой, той, которая сегодня упала с лестницы?

Я покачал головой.

— Не думаю, что кто-то на самом деле хотел ее обидеть. Но всегда, когда высылается сигнал на большое расстояние, его может принять другой приемник, который находится на его пути. Миссис Карманн и миссис Герц были близко к Карен Тэнди или к месту, где она бывала. Вот они и приняли эхо главной трансмиссии.

Хьюз потер глаза и внимательно посмотрел на меня.

— Ну, хорошо. Скажем, что кто-то высылает сигналы к Карен Тэнди в целях вызова ее болезни. Тогда кто это, и чего он хочет?

— У вас есть такой же шанс угадать это, как и у меня. Но, может, мы могли бы чего-то достичь, если бы мы поговорили с самой Карен?

Хьюз развел руками.

— Она в очень тяж" лом состоянии. Семейство Тэнди должно прилететь сегодня вечером на случай, если бы нам не удалось вытащить их дочь из этого. Но ее шансы, наверное, не слишком ухудшатся, если мы попробуем.

Он поднял трубку и немного поговорил с секретаршей. Она позвонила через пару минут, информируя, что уладила наш визит к Карен Тэнди.

— Вам нужно одеть хирургическую маску, мистер Эрскин, — предупредил меня Хьюз. — Она очень слаба, и мы не хотим подвергать ее возможности дополнительной инфекции.

— Не о чем и говорить.

Мы спустились на десятый этаж, и Хьюз провел меня в раздевалку. Когда на нас одевали зеленые хирургические костюмы и маски, он сказал, что я должен буду немедленно выйти, если состояние Карен Тэнди хоть чуточку ухудшится.

— Позволяю вам ее увидеть лишь потому, что у вас есть теория, мистер Эрскин, а каждый, у кого есть теория, может помочь нам. Однако, предупреждаю, что все это неофициально, и я предпочел бы не давать объяснений, что вы здесь делаете.

— Ясно, — ответил я и направился за ним по коридору.

Карен Тэнди была помещена в большую угловую комнату. Через окна в двух стенах были видны снег и ночь. Сами стены были цвета бледной больничной зелени. В комнате не было ни цветов, ни украшений, исключая маленькую олеографию, изображающую осенний день в Нью-Хэмпшире. Ложе Карен Тэнди обставили хирургическими приборами, к правому ее плечу была присоединена капельница. Она лежала с закрытыми подкрашенными глазами, изможденная и бледная, как ее подушка. С трудом я узнал в ней ту самую девушку, которая прошлым вечером пришла ко мне.

Но наиболее шокирующим была ее опухоль. Она набрякла и разрослась вокруг шеи, бледная, огромная, покрытая сеткой жил. Она была, наверное, раза в два больше, чем вчера, и почти касалась плеча. Я посмотрел на Хьюза, а он только повертел головой.

Я пододвинул кресло к ложу и положил руку на ее плечо. Оно было очень холодным. Она задрожала и открыла глаза.

— Карен, — сказал я. — Это я, Гарри Эрскин.

Я склонился к ней.

— Привет, — прошептала она. — Привет, Гарри Эрскин.

Я склонился к ней.

— Карен, — сказал я, — я нашел этот корабль. Я пошел в библиотеку, покопался в ней немного и нашел его.

Она посмотрела на меня.

— Нашел?

— Это голландский корабль, Карен. Построен около 1650 года.

— Голландский, — переспросила она. — Не знаю, что это может значить.

— Ты уверена, Карен? Разве тебе никогда не встречался этот корабль?

Она попыталась покачать головой, но ей помешала набрякшая опухоль, вырастающая из шеи, как мерзкий трупно-бледный фрукт.

Хьюз положил руку мне на плечо.

— Не считаю, что этот разговор принес какие-то результаты, мистер Эрскин. Наверное, нам лучше уйти.

Я крепче сжал руку девушки.

— Карен, — спросил я, — а, может, де буут? Что ты скажешь на фразу "де буут"?

— Де… что? — прошептала она.

— Де буут, Карен, де буут.

Она закрыла глаза, и я подумал, что она снова заснула, но она неожиданно задрожала и двинулась на ложе. Набрякшая белая опухоль заволновалась, как-будто внутри ее сидела что-то живое.

— Иисусе… — заговорил Хьюз. — Мистер Эрскин, будет лучше…

— Ааааххх, — застонала Карен. — Ааааххх!

Она сжала пальцы на краю одеяла и попыталась откинуть голову назад. Опухоль пошевелилась снова, как будто хватала ее за затылок и сжимала.

— ААААААААХХХХХХХ! — уже кричала она. — ДЕ БУУУТ!

Она завращала глазами, которые на одну неуловимую секунду выглядели глазами кого-то другого — кровавые, дикие, далекие. Но Хьюз уже трезвонил санитаркам и готовил шприц с успокаивающим. Я должен был выйти из комнаты в коридор. Я встал там, слыша, как она кричит и бьется на ложе. Я чувствовал себя одиноким и беспомощным, так, как никогда за всю свою жизнь.

Через несколько минут Хьюз вышел в коридор и с выражением отрешенности стянул маску и перчатки. Я тут же подошел к нему.

— Мне неприятно, — сказал я. — Я не имел понятия, что будет такой результат.

Он потер ладонью щеку.

— Это не ваша вина. И я тоже не знал. Я дал ей легкое успокаивающее. Оно должно ей помочь.

Мы вместе вернулись в раздевалку, чтобы снять халаты.

— Вот что меня беспокоит, мистер Эрскин, — заговорил Хьюз. — Факт, что она так резко отреагировала на ваши слова. До этого с ней было все в порядке, это значит, так хорошо, насколько можно ожидать в ее состоянии. Кажется, вы в ней что-то пробудили.

— Вы правы, — согласился я. — Но что это было? Почему нормальная интеллигентная девушка, какой является Карен Тэнди, так озабочена старым голландским галеоном?

Хьюз открыл двери и пропустил меня первым в лифт.

— Меня прошу не спрашивать, — ответил он. — Это вы являетесь специалистом по метафизике.

Он нажал кнопку восемнадцатого этажа.

— А что показал рентген? — спросил я. — Эти снимки, которые вы делали в операционном зале?

— Ничего выразительного, — ответил он. — Когда я говорил, что в этой опухоли находится эмбрион, я, скорее, должен был сказать, что это что-то, подобное эмбриону, не только ребенок в общепринятом смысле этого слова. Это нарост из тела и кости, который разрастается по систематическому образцу, так же, как эмбрион. Однако, я не знаю, зародыш ли это человека или нет. Я вызвал специалиста-гинеколога, но он появится здесь только завтра.

— А если завтра будет слишком поздно? Она выглядит… выглядит так, будто готова умереть.

Хьюз заморгал в резком свете лампы.

— Это правда. Я бы очень хотел что-то сделать, чтобы не допустить этого.

Лифт остановился на восемнадцатом этаже. Хьюз провел меня в кабинет, подошел прямо к шкафчику для картотеки, вытянул бутылку виски и налил две большие порции. Мы сели и молча выпили.