Петр Столыпин. Великий человек Великой России! - Павел Хрулев

К чему же, господа, привела бы такая остановка? На этом не могло не остановить своего внимания правительство. Вникните, господа, в этот вопрос и вы. Первым последствием такой остановки… было бы, несомненно, расстройство наших заводов, на которое я указывал в комиссии государственной обороны и на что мне обстоятельно никто не возразил. То, что в других государствах оберегается, бережно наращивается, развивается технический опыт, знание, сознание людей, поставленных на это дело, все то, что нельзя купить за деньги, все то, что создается только в целый ряд лет, в целую эпоху, все это должно пойти на убыль, все это должно прийти в расстройство.

Господа, ваши нападки, ваши разоблачения сослужили громадную услугу флоту, они принесли и громадную пользу государству; более того, я уверен, что при наличии Государственной думы невозможны уже те злоупотребления, которые были раньше. Я уверен, что всякая заминка в деле флота будет для него гибельной, нельзя на полном ходу останавливать или давать задний ход машине — это ведет к ее поломке. Господа, в деле воссоздания нашего морского могущества, нашей морской мощи может быть только один лозунг, один пароль, и этот пароль — «вперед»».

Реформа 1861 года, освободившая крестьян от крепостной зависимости, не смогла решить поставленных перед ней задач, главными из которых были снять социальное напряжение в среде аграрного населения Центра России и дать толчок развитию капиталистического производства. Более того, положение крестьян европейской части России в последующие десятилетия продолжало ухудшаться. Это было связано не в последнюю очередь с тем, что количество крестьян в этой части Российской империи, составлявшее 50 миллионов в 1860-х годах, за четыре десятилетия выросло до почти 90 миллионов. Это привело к тому, что земельный надел, составлявший в 1860-х годах в среднем около 5 десятин (1 десятина равна 1,09 га) на душу населения, сократился к началу XX века до 3 десятин. При этом крайне медленно росла урожайность зерновых, которая за то же время увеличилась с 30 до 39 пудов с десятины. Таким образом, население выросло на 80 %, а урожайность всего на 30 %. Шло обнищание крестьянского населения европейской части России.

Попытки правительства исправить создавшееся положение не принесли результатов и не шли дальше сбора статистических данных и теоретических рассуждений. Основная причина этого заключалась в том, что как общественное мнение, так и государственные организации единственный выход из создавшейся ситуации видели в увеличении крестьянских наделов за счет земельных владений других землевладельцев, и прежде всего, дворян. На это правительство пойти не решалось.

Кроме того, простой передел земли не решал проблему, а только откладывал неизбежный кризис, что понимало и руководство государства. П. А. Столыпин своей речи в Думе по аграрному вопросу 10 мая 1907 года пытался убедить депутатов, что «путем переделения всей земли государство в своем целом не приобретет ни одного лишнего колоса хлеба. Уничтожены будут культурные хозяйства. Временно будут увеличены крестьянские наделы, но при росте населения они скоро обратятся в пыль…» «В настоящее время государство у нас хворает. Самой больной, самой слабой частью, которая хиреет, которая завядает, является крестьянство. Ему надо помочь. Предлагается простой, совершенно автоматический, совершенно механический способ: взять и разделить все 130000 существующих в настоящее время поместий. Государственно ли это? Не напоминает ли это историю тришкина кафтана — обрезать полы, чтобы сшить из них рукава? Господа, нельзя укрепить больное тело, питая его вырезанными из него самого кусками мяса; надо дать толчок организму, создать прилив питательных соков к больному месту, и тогда организм осилит болезнь…»

Представление о «земельной тесноте» в России не вяжется с тем фактом, что она в начале XX века была самой редконаселенной страной Европы. Россия обладала наибольшим земельным простором по сравнению с другими европейскими державами. Удобной земли приходилось в это время на 1 человека населения в Европейской России 2,1 десятины, во Франции 0,82 десятины, в Германии 0,62 десятины, в Великобритании 0,48 десятины.

Необъятные земельные просторы России уже до революции принадлежали, по большей мере, крестьянам. В 1905 году в 50 губерниях Европейской России (т. е. без Польши, Кавказа и Финляндии) было всего 395 миллионов десятин земли; из них около 150 миллионов десятин принадлежало казне, но это были огромные пространства северных и северо-восточных лесов и полярной тундры (почти все казенные земли, удобные для земледелия, были отведены в 60-х годах в надел государственным крестьянам). Остальная масса земель — около 240 миллионов десятин — состояла из двух категорий: 139 млн. десятин «надельных» земель (в том числе 124,1 млн. десятин крестьянских и 14,7 млн. десятин казачьих земель) и 101,7 млн. десятин земель частновладельческих. Однако из последней категории в 1905 г. лишь около половины, 53,2 млн. десятин, принадлежало дворянам; остальные земли частного владения распределялись следующим образом: крестьянам и крестьянским товариществам принадлежало 24,6 млн. десятин, купцам и торгово-промышленным компаниям — 16,7 млн. десятин, мещанам и другим сословиям — 6,5 млн. десятин. В целом, крестьянам в 1905 году принадлежало 164 млн. десятин, дворянам 53 млн. десятин. Таким образом, Россия в отношении земледелия уже до революции была страной, в которой крестьянское землевладение преобладало над крупным частновладельческим в гораздо большей степени, чем в других европейских странах.

Что касается величины крестьянских земельных наделов, то и здесь о «малоземелье» можно говорить лишь в весьма ограниченном смысле. В 1905 году из общего количества 12 млн. крестьянских дворов менее 5 десятин на двор имели 2,857 тыс. дворов (23,8 % общего числа дворов); от 5 до 10 десятин на двор имели 5,072 тыс. дворов (42,3 %); свыше 10 десятин — 4,070 тыс. дворов (33,9 %). Таким образом, общее число действительно малоземельных крестьян составляло в начале XX века менее 1/4 всего российского крестьянства. Во всяком случае, бедствующие российские крестьяне были снабжены землей в гораздо больших размерах, чем их процветающие и благоденствующие европейские собратья.

Главной причиной этого бедствия была система сельского хозяйства. Прежде всего, это было устаревшее трехполье, при котором 1/3 пахотной земли «гуляет» под паром. Затем, крестьянская земля не принадлежала своему пахарю на правах собственности, она принадлежала общине, которая распределяет ее по «душам», по «едокам», по «работникам» или иным каким-либо способом (из 138 млн. десятин надельных земель около 115 млн. десятин были общинные земли; только в западных областях крестьянские земли находились в подворном владении своих хозяев, и надо отметить, что эти области не знали повальных голодовок, и что урожайность крестьянских полей была там выше, чем в центральных областях государства). Характерными и неизбежными чертами общинного землевладения были чересполосица и принудительный (трехпольный) севооборот, поля делились сначала на несколько больших кусков, по степени отдаленности их от селения и по качеству почвы, а потом в каждом из этих участков отводились полосы отдельным домохозяевам, которым доставалось, таким образом, иногда по несколько десятков разбросанных и узких полос. Ясно, каким сильным тормозом сельскохозяйственного прогресса, каким серьезным и труднопреодолимым фактором рутины и застоя в земледелии являлся такой способ землепользования.