Дамский гамбит - Ольга Троицкая

Я почти не доктор. Только покопаюсь в вашем подсознании, вы и не заметите как… Полина усмехнулась и с силой загасила сигарету в пепельнице. Ворота открыты. Разве можно упускать такую удачу?

Женщина вошла в вылизанный дворик и толкнула дверь. Однако удачи уже и след простыл.

Дверь оказалась запертой. Полина требовательно нажала кнопку звонка. На пороге появился юноша, такой же, как они все… Без лица. Блеклый, утомленный, тупо спокойный, словно простерилизованный. Не поздоровавшись, он слепо уставился на незваную гостью. Если бы вышла девушка или женщина, Полина попросту оттолкнула бы ее и обыскала особняк. Но с этим типом ей не справиться.

Давя клокочущую ярость, Полина приказала:

— Позови Светлану Полунину.

Парень мгновенно закрыл дверь. Выругавшись, женщина снова нажала кнопку звонка. Она трезвонила безостановочно. Можно вызвать милицию.

Соврать, что Светлана несовершеннолетняя и «братья» удерживают ее силой. Пусть стражи устроят обыск в апартаментах ждущих. Узнают тогда, сволочи, свободу вероисповеданья! Не захотят, наверное, чтобы менты сунули нос в их дела. Вот только не привлекут ли Полину за ложь? На мгновение женщина отпустила кнопку звонка, и тут же дверь бесшумно отворилась. Немой страж кивнул Полине, приглашая ее войти.

В полутьму уходил длинный коридор со множеством дверей. Полина тут же поняла несостоятельность своих планов об обыске. Навстречу ей, без сомнения, выскочила бы парочка еще вот таких же, заторможенных. И ребята без лишних эмоций свернули бы шею любопытной бабенке.

Женщину поразила аскетичность обстановки. Ни тебе мягкого кресла в холле, ни паласа. Единственное «украшение» — висящие на желтоватых стенах длинные листы с текстами, набранными на компьютере. Внизу каждого стояло «Н.У.». Полина ощутила острое любопытство. Ей захотелось увидеть человека, у которого оказалось столько философских мыслишек, что он, как паутиной, умудрился опутать ими сильных молодых людей.

По деревянной резной лестнице поднялись на второй этаж. Вошли в зал, над которым тоже весьма усердно потрудились доморощенные дизайнеры. Посреди большой комнаты лежал алый, будто пропитанный кровью, очень пушистый ковер. В пасти камина бились языки пламени Окна, закрытые черными бархатными шторами, не пропускали даже лучика. Угольные обои придавали залу сходство со склепом. Из темных углов плыл тяжелый неприятный запах. Кажется, так «благоухали» зажженные ароматические свечи — новомодное средство от простуды. Полина имела глупость купить их по рекомендации подруги в одной сомнительной фирме. Венза тогда еще подумала. этой гадостью не грипп, а дьявола изгонять.

Посреди комнаты в огромном красном кресле сидел толстый мужик с густой смоляной бородой и волосами до плеч. В правом углу притаился Родя с какой-то бабкой. В противоположном, дальнем, застыла Светлана, покрытая белоснежным платком.

Полина сделала несколько быстрых шагов по направлению к племяннице. Однако бородач остановил женщину вопросом:

— Зачем ты пришла, дочь моя?

У него оказался густой, сочный бас, как у оперного певца.

— Я вам не дочка, — холодно отозвалась Полина. — Мой отец, хоть и имел недостатки, но был честным человеком, — и, больше не позволяя себе отвлекаться на это пугало, сказала:

— Света, пойдем домой.

Но мужик, явно косящий под Распутина — видно, новый сценический образ поленился придумать! — снова забасил.

— Мы пустили тебя в светлый дом, хоть ты и появилась здесь, не очистившись от грехов.

— Да пошел ты! — огрызнулась Полина. — Света, собирайся! Я вся издергалась за эти дни…

— Новой дочери хорошо в нашем доме, — снова подал голос бородач. — Она нашла здесь то, чего ей не хватало — любовь и утешение. Что можешь дать чистой девушке ты, погрязшая в скверне?

Полина дернулась.

— Я сейчас в милицию позвоню, — пригрозила она. — И тебя, лжебатюшка, привлекут. Знаешь, сколько за похищение человека дают?

В черных глазах Учителя полыхнули молнии гнева.

— Мы никого не удерживаем силой. Каждый приходит к нам по велению сердца. Я никого не неволю. Света, хочешь ли ты отправиться с этой женщиной? — возвысил он голос и впился пухлыми бабскими руками в подлокотники кресла.

— — Нет, — быстро, испуганно ответила девушка.

— Света! Я тебя прошу… Дома выясним все в спокойной обстановке. Поговорим. Милая моя… Обещаю, что не стану на тебя давить. Пойдем!..

Что-то дрогнуло в глазах племянницы.

— Ты не нужна ей, и твой грязный мир тоже, — прогнусавил Учитель.

— Сам ты грязный! — взвизгнула Полина. — Воспользовался тем, что ребенок один. Уголовник!

И она решительно двинулась к девушке. Ей казалось: если сейчас дотронуться до Светланы, та сбросит с себя злые чары и пойдет с нею. Однако в этот момент из противоположного угла выползла старуха и встала на пути у Полины. Седые волосы коротко подстрижены, на толстом носу большие очки. Не иначе, мать Роди. Светлана упоминала как-то, что та «спасается» вместе с сыном. Удивительная женщина, которая ловко совращает чужих детей.

— Остановись, — прошептала она. — Я вижу: душа у тебя черная-черная и больная.

Коронный номер концертной программы. Прямо идиотизм какой-то!

— Меня ваше кликушество не впечатляет. Так что не усердствуйте, — с отвращением бросила Полина и сделала еще шаг вперед. Однако старуха не двинулась с места. Стояла, как изваяние, широко раскинув руки.

— Вина… Гнетет тебя страшная вина, — бормотала она, как в полусне, опустив веки.

— Что за бред!

Тут старуха открыла глаза и уставилась ими прямо в лицо гостьи. Из-за толстых линз они казались очень большими и страшными.

— Поля, почему ты бросила умирающую мать?

Женщина вздрогнула, как от удара.

— Мама так нуждалась в твоей ласке и заботе, а ты веселилась и распутничала, когда она мучилась.

Краска прилила к щекам Полины. Она отметила, что Света смотрит на нее с напряженным, жадным интересом, точно ждет чего-то. Полина откинула голову. Эти идиоты нахватали фактов из ее жизни, не уловив сути. Впрочем, возможно, ждущие сознательно их извращают — пытаются настроить Светлану против тетки. Она не хотела оправдываться перед ними, но понимала: надо что-то сказать. Для племянницы.

— Мама хотела, чтобы я закончила институт.

Это была ее мечта. Она и Галя настояли, чтобы я уехала. Я одна была против.

— Да-да, — закачала с сокрушенным видом головою старуха. — Но признайся: ты ведь рада была сбежать из душной комнаты, где пахнет лекарствами и раздаются стоны. Ты ведь каждый раз отворачивалась, когда заходила к матери… Прятала глаза… Уверяла себя, что все не так уж плохо.