Чумная экспедиция - Далия Трускиновская

Архаров вспомнил, как летели из толпы камни, и забеспокоился. Следовало убедиться, что солдаты размещены в хорошем месте и безопасны от возможного нападения. Подлая чернь вряд ли осмелилась бы штурмовать Головинский дворец, как штурмовала Кремль, но чтобы совершить дурацкую вылазку - довольно десятка отчаянных голов и ведра водки.

– Пойдешь со мной, Тучков, - сказал он и прибавил завидной длительности слово, заученное еще смолоду: - На ре-ког-нос-ци-ровку!

Вокруг Головинского дворца был огромный и запущенный парк. В сумраке он казался совершенно бесконечным. Виднелись черные остовы больших оранжерей, белели статуи на постаментах. Часть этого сада, что ближе к лугу, уже заняли белые палатки гвардейцев. Горели костры, перекликались люди. Архаров решил обойти бивак и убедиться, что часовые выставлены и способов навредить солдатам нет.

Они с Левушкой, взяв фонарь, обошли обозные телеги, но прямая дорога привела к каким-то загибающимся аллейкам, и преображенцы не сразу сообразили, что дефилируют вокруг необъятной клумбы, а лишь на третьем круге. Потом они невольно забрели в большой боскет, где стояли почти истлевшие, когда-то крашеные под бронзу деревянные скамейки.

– Тут бы все расчистить, беседки заново построить, - рассуждал Левушка, - дорожки для верховых прогулок по краю пустить, самое модное московское гулянье тут бы было… Осторожно, Николаша, опять мостик. Вот ведь накопали канав!

– Тебе бы все про гулянье, - проворчал Архаров, весьма недоверчиво глядя на трухлявый мост с кружевными перильцами. - Другое тебе на ночь глядя в этой сырости на ум нейдет? Сейчас опять пойдешь про монастырок сказки сказывать…

– Неужели ты, Николаша, вовсе не чувствуешь прекрасного? - горестно спросил Левушка.

– Я чувствую, что этими буреломами любой подлец ко дворцу незаметно подобраться может, вот что я чувствую! А его сиятельство такой у нас разгильдяй, что, должно быть, и о караулах распорядиться забыл. Нас ведь ни один часовой не окликнул. Как бестолковые приказы отдавать - так он со всей охотой! А как разумный приказ отдать - так ему и в ум нейдет…

– Его сиятельство тебе добра желает, - осторожно намекнул Левушка.

– Добра! Еще бы граф мне велел луну с неба достать…

– А вон она, луна, - заметил Левушка, подняв голову. - Полнолуние ныне…

И запел на заунывный мотив:

– Уже со мраком нощи простерлась тишина, выходит из-за рощи печальная луна…

Но его звонкий молодой голос не заглушил шороха, какой бывает, когда человек идет по толстому слою опавшей листвы.

– Стой! - заорал Архаров. - Стой, сволочь, не то убью!

И во всю прыть, а бегал он при нужде довольно быстро, кинулся по дорожке туда, где мелькнула тень.

– Господи благослови! - Левушка быстро перекрестился, выхватил шпагу и побежал следом.

Погоня была недолгой - никто и не пытался удрать.

Архаров подскочил к остолбеневшему человеку с ведерком в руке и схватил его за плечо.

– Кто таков?! Для чего по ночам у дворца слоняешься?!

– Да живу я тут, сударь мой, - миролюбиво отвечал беззубым невнятным голоском пойманный старичок. - Смотритель я здешний. А ты, сударь, должно, из петербужских, что сегодня понаехали?

– Смотритель? А как звать?

– Афанасием Федоровым звать. Я тут, при дворце, уже тридцать лет состою. Да не тряси ты меня, сударь! Вон уж чулки у меня мокрые…

– С чего у тебя, дядя, чулки мокрые? - удивился Архаров.

– Вода из ведра плещется.

– А в ведре что?

– Рыбка. Тут большие рыбные пруды остались, я хожу, верши ставлю, а то и с удой посижу…

В доказательство дядя Афанасий предъявил ведро.

– Точно, плещется что-то, - подтвердил, заглянув, Левушка.

– Ну так пойду я? - спросил смотритель.

– Погоди. Тридцать лет, говоришь? Так ты, дядя, тут все закоулки обшарил.

– Не без того, - подтвердил смотритель. - А чего надобно?

– А проведи-ка ты нас по парку, покажи, где он кончается и крепка ли ограда.

– А на что она? - удивился смотритель. - Чего отсюда воровать? Беседку какую трухлявую разве разобрать на дрова?

– Веди, веди! - приказал Архаров. - Я тебя знаю, ты сам на ту беседку охотников до дармовых дров навел и с того малость поживился.

– Батюшки мои! - воскликнул, ужаснувшись, смотритель. - Да кто ж тебе, сударь мой, донести успел?

– А по роже видно, - недоумевая, чему тут удивляться, отвечал Архаров.

– А граф-то, выходит, сам догадался, - тихонько сказал Левушка. И усмехнулся. Он понял: то, что в полку сослуживцы уже давно приметили, Орлов открыл для себя самостоятельно по каким-то случайным признакам и обстоятельствам. И, пожалуй, когда решил взять Архарова в Москву, именно эту его особенность неведомо для чего имел в виду.

Старый смотритель искренне обрадовался слушателям.

– А велик ли сад - точно не скажу, я его, сударики мои, не мерил. А знаю я вот что - как меня сюда определили, в тот же год были большие посадки. Две тысячи лип из князя Урусова вотчины привезли и рассадили, а шпалерным деревцам и вовсе несть числа. Потом ильмы, ясени везли, клены, орешника - великое множество, деревянных фигур золоченых зверского образа… да вот одно диво уцелело, глядите…

– Черта с два тут углядишь. Лев, что ли? - спросил привычный к каменным и деревянным львам Архаров.

– Срамно сказать - а как если бы мужик львицу того… Рожа бабья, титечки бабьи, лапы с когтями, тулово львиное. И вот таких по всему саду понатыкали.

– Сфинкс! - на весь парк завопил Левушка. - Николаша, вот те крест - сфинкс!

И кинулся ощупывать срамное животное.

– Уймись, Тучков, нам еще за теплицами пройти надо, за прудами, - сказал Архаров.

Но Левушка разыгрался. Когда за поворотом аллейки обозначилась круглая поляна, посреди которой на невысоком постаменте стояла попорченная временем и непогодой белая голая фигура со всеми дамскими признаками, он полез к той фигуре ростом мериться и обниматься. Насилу Архаров согнал его с постамента. Пошли далее.

– Вон там был у нас Летний Анненгоф, вон старый фундамент, дворец когда еще сгорел, никак не разберут, а вон там - люстгауз.

– Какой гауз? - спросил сохранивший туманные воспоминания о немецком языке Архаров.

– Люст, то бишь увеселительный дом.

– Что ж у вас тут такая путаница? Как если бы без всякого плана парк разбивали, - заметил Левушка.

– Так разные люди разбивали. Тут ведь несколько парков в один соединили, и каждый - на свой лад, - объяснил смотритель. - Зато нигде более вы таких прудов, как у нас, не сыщете! И Крестовый пруд у нас с каскадами, и Нижний пруд с каскадами, и где Анненгоф, на большой протоке тоже каскады. А какие партеры у Нижнего пруда! Острова с беседками - не хуже чем в столице… да только обветшало все…