Dragon Age. Империя масок - Патрик Уикс

Спешить было незачем, но смятение подхлестывало его, заставляя невольно ускорять шаг. Вскоре Мишель уже покидал богатые кварталы близ дворца. Глянув налево, он различил полосу зелени, протянувшуюся ниже башни. Пару минут спустя полоса превратилась в парк, который располагался на приземистом холме, благодаря чему был виден почти со всех концов города. Башня, высившаяся на вершине холма, служила центром небольшой крепости – Академии шевалье.

К услугам посетителей академии была узкая тропа, рассекавшая парк. По траве парка, согласно древней традиции, могли ступать только шевалье и ученики, которые использовали парк для упражнений.

Подобную сцену увидел сейчас Мишель: десяток юношей – и одна-две девушки – в громоздких учебных доспехах карабкались на деревья. Кряхтя от напряжения, они добирались до самых высоких веток, хватали яркие лоскутья и неуклюже спускались вниз, подгоняемые окриками своего наставника. Едва их ноги касались земли, им совали в руки утяжеленные мечи и щиты и сержанты атаковали их с обмотанными тканью шестами. Мишель вспомнил, как горели от боли легкие, как изнуренные руки болтались, словно ветки на ветру, когда он пытался удержать перед собой щит. Когда упражнение завершалось, сержанты хватали лоскутья, забрасывали их на деревья – и все начиналось сызнова. Мишель спрятал усмешку, когда кто-то из учеников оступился и кубарем покатился наземь. Судя по лицу наставника, парнишке назавтра предстояло несколько дополнительных тренировок.

Годы, которые Мишель провел в Академии, были лучшими в его жизни. Он поступил туда, имея лишь рекомендательное письмо от графа Ги де Монфора, которое подтверждало его благородное происхождение, и набитый золотом кошелек в оплату обучения. Он упражнялся с рассвета и до заката, обучаясь правильно стоять, дышать, заставлять тело двигаться, когда мышцы отказываются подчиняться. Он научился владеть двуручным мечом, мечом и щитом, парными длинным и коротким клинками. Он узнал, как заставить обученного боевого коня двигаться так, словно ноги животного – твои собственные ноги, как вести бой на необученном коне и при этом не дать себя убить. Он сражался в пластинчатых латах, кожаном доспехе и кольчуге и научился не задумываясь использовать особенности любого вида брони, чтобы получить преимущество в бою.

А еще он узнал гордую историю шевалье. Он научился ставить долг и доблесть в сражении выше своей жизни. Научился подставлять свой щит, чтобы блокировать удар, предназначенный соратнику, принимать свою смерть как неизбежный исход жизни, прожитой во имя чести.

Когда испытания в академии завершились, Мишеля и других старших учеников вывезли в город. Их разлучили с дворцом, с книгами по истории, с повествованиями о доблести. Их загнали в кареты и после наступления темноты повезли в трущобы.

Ваши тела были испытаны и признаны сильными, сказали наставники. Ваши умы были испытаны и признаны острыми. Наставники пустили по кругу бурдюк с крепким вином, вытолкали учеников из карет и сказали: теперь испытайте свои клинки. Трижды в этом году эльфы, живущие на здешних улицах, подняли руку на орлесианского лорда и один раз – на леди. Идите же и свершите правосудие орлесианских шевалье.

Мишель знал, что, скорее всего, эта история – ложь, а если и нет, им не дано узнать, кто именно из эльфов совершил преступление. А еще он знал, что целью этого последнего испытания были отнюдь не поиски истины. В ту ночь он испил вина и испытал свой клинок.

Сэр Мишель де Шевин никогда не оглядывался назад.

Он повернул прочь от Академии шевалье и двинулся в трущобы.

Вскоре он вошел в таверну, упомянутую в записке. Это была убогая дыра, и в такую рань здесь торчали только запойные пьяницы да воры, которым больше некуда было податься.

Мельсендре, темноволосая женщина-бард, выступавшая вчера на балу, сидела одна за ветхим колченогим столом. Платье она сменила на кожаный костюм, а у бедра вместо лютни висели ножи. Увидев Мишеля, Мельсендре улыбнулась.

– Сэр Мишель, – проговорила она, и в ее медоточивом голосе зазвенело веселье. – Ваш приход оказывает этому заведению великую честь.

Мишель сел напротив:

– Зачем я здесь?

– Быть может, мне захотелось, чтобы вы вспомнили свое детство, – сладко улыбнулась Мельсендре.

Пальцы Мишеля стиснули край стола с такой силой, что ветхое дерево заскрипело.

– Ох уж эти шевалье, – продолжала она, – совершенно лишены чувства юмора. Всякий раз, когда я имею с ними дело, мне приходится заново заучивать этот урок. Таковы уж, понимаете ли, издержки свободной профессии. И кстати, о чувстве юмора. Интересно, станут ли шевалье смеяться, когда обнаружат, что благородное происхождение одного из их выучеников весьма и весьма сомнительно? Как вы полагаете, сэр Мишель?

– Думаешь, ты первая, кто пытается уязвить меня тем, что я лишь дальний родич де Шевинам, что происхожу из угасшего рода?

Мишель ожег женщину-барда неприязненным взглядом – та лишь изогнула ухоженную бровь – и твердым, уверенным голосом продолжил:

– Сомневаться в моем происхождении, бард, значит подвергать сомнению мою честь. Придется вытерпеть официальное расследование, но затем я буду оправдан, а вот ты наверняка заплатишь за оскорбление жизнью.

Мельсендре ничего не ответила.

Что ж, попытаться стоило. Мишель смягчил тон:

– Впрочем, в официальных расследованиях мало приятного, да и я не заинтересован в твоей смерти. Чего ты хочешь? Вряд ли ты позвала бы меня сюда, если бы тебе ничего от меня не требовалось.

Женщина-бард усмехнулась и щелкнула пальцами. За спиной у Мишеля все, кто был сейчас в таверне, обнажили клинки.

– Сэр Мишель, – сказала Мельсендре, – вы уже доставили все, что мне нужно.

Мишель вслушался в металлический шорох, с которым клинки выскользнули из ножен.

– Шестеро?

– Семеро, ну да к чему мелочиться? – Женщина-бард усмехнулась.

Мишель развернулся, пинком опрокинул стул на подбиравшихся сзади головорезов и приступил к делу.

Его клинок – не парадное оружие защитника императрицы, а обычный длинный меч из красной стали, вполне добротный в бою и достаточно заурядный, чтобы не привлекать внимания, – вылетел из ножен и тут же вошел в горло ближайшего в безупречно исполненном приеме «Дуэлянт Ловит Яблоко».

Никто из нападавших не успел еще даже двинуться с места, и когда раздался потрясенный крик, Мишель толкнул умирающего на его товарища и безукоризненно точным ударом из серии «Второй Щит» проткнул насквозь тело первого противника и поразил второго. Затем он выдернул меч, и оба повалились замертво.

Из семерых осталось пятеро. Мельсендре обнажила кинжал, но вступать в бой не спешила.

Остальные головорезы ринулись вперед, размахивая мечами, и Мишель бросился им навстречу. Одним широким взмахом клинка он отразил большинство ударов справа, принял удар слева на укрепленный рукав куртки и вырвался из круга, в котором его попытались зажать.