Помилованные бедой - Эльмира Нетесова
Шрифт:
Интервал:
— Почему так строго? Теперь мода исполнения такая, общая для всех.
— Не надо. У «Любэ» никто не прыгал и не скакал. Зато фители слушали их песни стоя. Враз успокоились. А то дергались, как наша Мотя в припадке.
— Старомодный какой! У вас, наверное, и друзей на курсе было мало?
— Очень ошибаетесь, Лидия Михайловна!
— А зачем ходить на концерты, которые раздражают?
— Да меня сами концерты не интересуют. Они вульгарны, если говорить вежливо. Исполнители, в своем большинстве, пошлые крикуны. Заводят зеленую молодежь, та и скачет на ушах, беснуется. Серьезный зритель на такое сборище не пойдет. А я пришел понаблюдать, сколько пациентов прибавится у пас в больнице в скором времени. Понял — много!
— Почему?
— Увидел, как портят ребят и девчонок иные исполнители. Заводят их смелыми, вольными выражениями. Ну что это та песня «Самосвал любви»? Или в исполнении «Балагана» «По морозу босиком…». Продолжить уже стыдно, даже при наших больных, не говоря о приличном обществе.
— Можно подумать, что вы эти слова впервые услышали им концерте! — рассмеялась Лидия.
— Сколько хотите, на улице прохожие еще и покруче загнут, правда, бесплатно, не вешая на себя ярлык деятелей искусств. Таких хоть редко, но осекают, вокруг них не скачут от глупой радости другие. Их в лучшем случае не замечают, из них не делают кумиров.
— А может, молодым надоели слишком правильное поведение, серьезные песни? Это мы уже прошли в свое время. Между прочим, и тогда неврологические, психиатрические больницы не пустовали, были переполнены. И к сожалению, туда упрятывали и нормальных, умных людей. Зачем же сегодня навязывать молодым прошлое и совать их головами в день вчерашний? Может, он не был пошлым, вульгарным, зато жестокости и крови хватало через край! Это точно. Тогда не дурачились, а убивали друг друга! Что плохого в сегодняшнем веселье? Оно никого не задевает и не обижает. Радуются люди, кто как может. А значит, наших больных поубавится. С веселья еще никто не сдвинулся, — не согласилась Лидия с Петуховым.
Иван рассмеялся:
— Да кто ж против веселья? Я о том, на каких дрожжах оно замешено. Вседозволенность — сестра безнравственности. И вам это известно не хуже других.
— Безнравственность — понятие широкое. По мне, так безразлично, как одет певец, как держится на сцене, часто в слова не вслушиваюсь, потому что прихожу отдохнуть и расслабиться, зарядиться общим весельем, даже постоять на ушах, чтоб завтра передать это настроение больным, своим коллегам. Нельзя же всю жизнь прятаться под зонтом от дождя и от солнца.
Врачи больницы вслушивались в спор, не вмешиваясь до поры. Понимали, молодые люди впервые за эти месяцы совместной работы говорят на нейтральную тему. Может, решили присмотреться, лучше понять друг друга?
Иван сел за стол, взялся за истории болезней. И пожалуй, впервые в жизни украдкой посматривал на Лидию.
«Симпатичная! Но упрямая какая! Интересно посмотреть, как она на ушах стоит. Неужели ей всерьез нравятся те концерты с откровенно похабными песнями? Не может быть». Глянул на высокий лоб, строго сдвинутые брови. И спросил, сам не ожидая от себя такой смелости:
— Лида, а у вас семья имеется?
Пожилая врач Таисия Тимофеевна даже журналы выронила. Уставилась на Петухова сквозь толстые стекла очков и, казалось, готова была выдрать его за уши, наказать за бестактность. Но Иван даже не оглянулся в ее сторону.
— У меня старший брат. Я в его семье живу, — послышался тихий ответ.
Две пожилые врачихи молча переглянулись и, не говоря ни слова, вышли из ординаторской. Почувствовали себя лишними и не захотели мешать молодым.
— У вас есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер? — спросил Петухов.
— Иван, вы и меня будете изучать и наблюдать, как я, человек, перехожу в состояние макаки?
Петухов рассмеялся:
— Зачем? У нас большой опыт наблюдения.
— Скажите, а вам наши больные снятся по ночам? — спросила Лидия.
— Нет, с меня хватает и дней, проведенных с ними. Бывало такое, что день с ночью путал.
— А я иногда их вижу во сне.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнил Петухов.
— Пока никаких планов нет. Но до вечера еще дожить нужно. Наша работа непредсказуема.
— Это верно! — согласился Иван.
— Хочу посоветоваться с вами по поводу больной Юлии. Она просится домой, хотя бы на выходные. Со своими хочет побыть, изменить обстановку. Приступы шизофрении редко ее беспокоят. В своей семье и пара дней подарок. Может, отпустим?
— А как родня на это смотрит?
— Конечно, обрадуется. Мать меня много раз об этом просила. Но тогда было рано.
— Лида, эту девушку я постоянно наблюдаю. Ее настроение часто меняется. То смеется, то плачет, высказывалась, что жить надоело.
— Они почти все об этом говорят. Я думаю, такие мысли приходят в голову в чужой обстановке. Как только попадет домой, увидит, что ее любят, ни о каких глупостях не вспомнит. Ведь и я общалась с Юлей. Она уверенно идет на поправку.
— Ну что ж. Пусть за ней приедет мать.
— Спасибо. Я ей позвоню и предупрежу заранее. Кстати, Ленкины родители просили свою…
— Эту пусть хоть совсем забирают. Великое спасибо скажу. Мы сделали все возможное. Дольше держать ее у нас нет смысла. Она не столько больна, сколько симулирует. Прикидывается дурой.
— Зачем?
— Удобно под прикрытием этой печати жить. Что ни утвори, она заранее знает: все спишется на болезнь. Так оно и есть. А ведь собирается отомстить кому-то за свое пребывание здесь. Она на то способна. Баба без тормозов и неуправляема.
Наглости ей не занимать. Умеет инсценировать припадок, прикинуться больной, несчастной, влюбленной. Непроходимая лгунья и никчемность, не умеет ужиться ни с кем. Юля — пятая в ее палате, кто держится дольше остальных. Другие не выдерживали и месяца.
— Так давайте отдадим ее родне, в семью.
— Уверен, что она обязательно отличится в городе. Мы о ней еще услышим, а потом родители устанут и привезут снова к нам, отказавшись от своего чада уже навсегда. Не может жить без приключений. Такая у нее натура.
— Если вы ее выпишете, предупредите, что навсегда и безвозвратно. Таблетки она сможет пить дома. А уколы может сделать соседка-медсестра. Пусть сами договорятся. Мы не няньки для подобных девиц, — покраснела Лида.
— Чувствую, что она вас достала.
— Бывало всякое. Я забыла и простила ее. Но тоже вижу, пора с ней решать окончательно.
— Так как насчет вечера? — напомнил Петухов.
— До пятницы остается всего один день. Давайте подождем. У нас появится много времени для общения. Я не люблю короткие встречи.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!