Небесный механик - Петр Крамер

Выстрелы в вагоне громыхнули одновременно. Ева вскрикнула. Баварец схватился за грудь, где появилось багряное пятно, и рухнул замертво. Русский на полу ударил противника каблуком в голень. Незнакомец в маске охнул, наводя на него ствол, но выстрелить не успел – Аскольд выбил оружие ногой, вскочил и саданул противника кулаком в лицо.

В следующую секунду он, не церемонясь, впихнул Еву плечом в купе, ввалился следом за ней и запер дверь.

– Вы!

– Ты! – воскликнули они почти одновременно, когда русский обернулся.

Мгновение смотрели друг на друга не моргая. Ева успела удивиться – откуда у русского усики и бородка?

– Прочь от окна! – вдруг крикнул Аскольд и втолкнул ее в спальню.

Вовремя. Раздался хруст стекла, в купе ворвались громкий перестук колес, шум ветра. Мелькнула тень. Ева, упавшая на кровать, перевернулась и села – русский сцепился возле мини-кухни с новым противником.

В ход пошли чашки и блюдца. Вновь раздался хруст, на этот раз фарфора, разбившегося о физиономию в маске. Русский провел уже знакомый Еве по стычке в доме Бремена апперкот, и незнакомца отбросило обратно к окну. Аскольд шагнул следом, но Ева не смогла увидеть, что там происходит, потому что оба противника оказались за перегородкой, разделявшей купе на две комнаты.

Когда она сунулась к выходу, Аскольд выпихнул незнакомца в окно. Только тот, против ее ожиданий, не исчез за стенкой вагона, а завис в воздухе, как в цирке. Маски уже не было на его лице – видимо, слетела в драке, – на щеке виднелось уродливое родимое пятно. Но не оно привлекло внимание Евы, а кожа незнакомца – цвета темной меди – и еще слегка необычные усы-скобочки. Такие редко носят в Европе.

Незнакомец был без сознания, руки болтались плетьми, он покачивался и медленно поворачивался в воздухе… И вот тогда Ева увидела трос, пристегнутый карабином к поясу у него за спиной.

– Назад! – Аскольд вновь швырнул ее на кровать.

И опять вовремя. В коридоре загремели выстрелы, в двери появились дырки. Звякнув, выпал поворотный замок вместе с ручкой. Дверь отъехала в сторону, но проникнуть в купе из коридора человек в маске не смог.

Аскольд ребром ладони стукнул его по кадыку и почти одновременно всадил в затянутую перчаткой кисть вилку. Незнакомец надсадно хрипнул, уронил револьвер и, получив локтем в грудь, отлетел в коридор.

– Кто они?! – не выдержала Ева.

– Наемники. – Русский подобрал с пола револьвер. – За мной, живо! – И протянул ей руку, стоя в дверном проеме.

Его рубашка и брюки были порваны, из носа текла кровь. Ева подалась к нему, но в окне появился третий наемник и сразу начал стрелять. Аскольд был вынужден укрыться в коридоре, где тоже загрохотали выстрелы.

Все, сейчас ее убьют! Ева в испуге взялась за край одеяла, прикрылась им, будто мягкая ворсистая ткань могла защитить от пуль. В комнате появился наемник, проникший в купе через окно.

– Где бумаги? – рявкнул он с сильным акцентом на английском. – Бумаги! – И влепил Еве пощечину. Потом увидел тубус на кровати, схватил его, встряхнул. – Бумаги!

Наемник вновь ударил Еву так, что у нее на миг потемнело в глазах. Очнулась она на полу. Человек в маске сбросил туда же постельное белье, открыл шкаф, выкинул из него купленную у мадам Буше одежду.

Ева начала отползать в сторону в надежде выскользнуть в коридор, где по-прежнему звучали выстрелы, и напоролась взглядом на свой медальон.

Откуда он здесь?.. Она накрыла медальон рукой и спрятала в потайной карманчик за поясом юбки. Наверное, был у Аскольда все это время и, когда тот дрался с наемником на кухне, выпал из порванного кармана…

Свет в окне заслонила новая широкоплечая фигура. Мужчина выкрикнул что-то по-испански. Ева поняла лишь слово «документ». «Но ай!» – ответил ему наемник, рывшийся в спальне. Те же слова повторил широкоплечий, зависший в окне, адресуя их кому-то на крыше вагона. И это определенно означало, что искомого документа нет.

Сквозь грохот выстрелов в коридоре, шум ветра и перестук колес в купе долетел третий голос. Кто-то явно отдал приказ. Тогда оба наемника обратили лица к сидевшей на полу женщине. Широкоплечий в окне что-то быстро сказал, кивнув на нее, и спрыгнул в купе.

– Нет-нет-нет! – запротестовала Ева. – Вам нужна не я!

Но мужчины рывком поставили ее на ноги. Один снял с себя пояс с карабином и застегнул на Еве. Не обращая внимания на протесты, ее вытолкнули в окно.

Мир закачался, дыхание перехватило, сердце зачастило в груди. Ева зажмурилась, но когда поняла, что ее продолжает тянуть вверх, заставила себя открыть глаза – и снова зажмурилась.

Одно дело – когда стоишь на палубе дирижабля, вокруг стены, в которых есть маленькие иллюминаторы, и ты чувствуешь себя в безопасности за ними. Другое – если вокруг столько пространства, ты несешься в пустоту на высокой скорости и, кажется, вот-вот оборвется трос…

Голова закружилась, перед глазами поплыло, начало мутить.

И в это время внизу грянул взрыв.

Оказавшись в коридоре, Аскольд выстрелил в маячившую у купе кондуктора фигуру наемника. И попал. Правда, не убил, а лишь ранил.

Человек в маске отступил в межвагонное «суфле», Аскольд – в свое купе, напротив которого лежал мертвый Горский. Аскольд знал, что передышка будет недолгой: ему удалось сосчитать людей, спускавшихся на крышу вагона. Их было шестеро. Двоих он вывел из игры, одного ранил. Но остались еще трое, и возможно, к ним спустилось подкрепление. Они точно не заставят себя ждать.

Хорошо, пассажиров вовремя предупредили – все покинули вагон. Жаль, Еву не успели увести к себе – почему-то не отозвалась на стук в дверь. Как она вообще оказалась в одном поезде с ними?.. Кондуктора тоже жаль, смелый был человек, не пожелал уйти, пытался добраться до шнура связи с машинистом, высунувшись в окно, за что и поплатился, поймав пулю от наемников с крыши вагона…

Рассуждения прервали выстрелы. В коридоре мелькнула тень. За стенкой раздались голоса. Похоже, в купе у Евы пополнение. Наемники переговаривались на непонятном языке, вроде бы на испанском.

Аскольд тоже выстрелил и быстро перебежал в следующее купе. Он решил выбраться на крышу – в конце вагона была открытая площадка, с нее можно подняться наверх и открыть огонь по наемникам и дирижаблю.

Взгляд упал на тело Горского. Ох, Мишель… Куратор лежал на спине, закинув руку. Лицо закрывал локоть, рубашка на груди пропиталась кровью.

Пуля в сердце. Умер сразу.

– Прости, – сказал Аскольд убитому куратору, – но мне придется на время оставить тебя здесь.

Он опять высунулся, выстрелил и рванул в дальнюю часть вагона. Ногой вышиб дверь. Оказавшись на площадке, сунул револьвер за пояс, ухватился за край крыши и рывком подтянулся.