Мальчик, который хотел стать человеком - Йорн Риэль

Баню топили каждую субботу.

Лейв любил мыться в бане и часто уговаривал Апулука и Наруа пойти с ним. Но у эскимосов не было желания идти в баню. Ни Апулук, ни Наруа никогда не пробовали мыться в бане. Мылись они обычно в маленьком горном озере, в котором вода была такая холодная, что кожа синела и покрывалась пупырышками. Да и мылись эскимосы обычно раз или два в году.

У Торстейна был молодой бык, которого держали в загоне за главным домом. Привезенный в Гренландию еще теленком, бык так и не оправился после долгого и тяжелого морского путешествия. Он вырос в красивого черного великана с длинными острыми рогами. Но только Торстейн осмеливался заходить к нему в загон, причем он признавался, что каждый раз у него громко стучит сердце, и заходить к быку без толстой палки он не решался.

Однажды быку удалось рогами открыть калитку загона. Он покинул свою тюрьму и стал осматриваться, ища, на кого бы ему напасть.

Наруа в тот день помогала Хельге по хозяйству. Она несла бадейку с отходами, чтобы выбросить их в навозную кучу. И оказалась единственным человеком, который попался быку на глаза. С хриплым мычанием бык припустил за ней.

Услышав стук копыт о каменистую почву, Хельга оглянулась и увидела черное злобное животное, которое, склонив голову почти до самой земли, быстро к ней приближалось.

Она уронила бадейку и бросилась бежать к навозной куче. Через несколько шагов она по колено провалилась в навоз. Пытаясь спастись от быка, она плашмя легла на навоз и постаралась откатиться на середину этой вонючей кучи.

Бык резко остановился, в Наруа полетели комья земли и камни. Упершись передними ногами в кучу, бык раздраженно мычал и нервно крутил головой. Наруа лежала, вжавшись в навоз, ей было так страшно, что она даже не замечала его отвратительного запаха.

Сколько она так пролежала, Наруа не помнила. Стоило ей чуть-чуть приподнять голову, чтобы позвать на помощь, бык начинал грозно рыть передними ногами навоз и в ярости мычал. Наруа надеялась, что Апулук или Ролло вот-вот вернутся с берега, где они переворачивали рыбу, сушившуюся на скалах. Ждать помощи от других обитателей усадьбы ей не приходилось: была суббота, и все они мылись в бане.

Наконец показался вернувшийся с берега Ролло. Он шел, постукивая палкой о землю, и это на мгновение отвлекло внимание быка от пленницы наверху кучи. Бык повернулся к монаху, воинственно замычал и ринулся на него.

Ролло застыл на месте. Он растерянно огляделся по сторонам, отбросил палку и одним прыжком оказался на невысокой крыше сеновала. Бык тоже попытался прыгнуть на крышу, но крыша рухнула под его весом, и он упал на землю.

Наруа воспользовалась тем, что бык на время забыл о ней, скатилась с кучи и со всех ног помчалась к жилому дому. Возле дома она налетела на Хельгу, которая вышла из бани, чтобы окатиться холодной водой из чана, стоявшего у двери.

— Что с тобой? — испуганно воскликнула хозяйка Стокканеса при виде Наруа. — Где ты так вымазалась? И почему от тебя пахнет, как от несчастья?

Наруа показала на сеновал, возле которого бык стерег Ролло.

— Бык вырвался из загона? — Хельга решительно схватила Наруа за руку и потащила в дом. В общей комнате она сняла с нее всю одежду. Потом открыла дверь в баню и втолкнула девочку внутрь.

— Бык вырвался из загона, — смеясь, сказала она Торстейну. — Он загнал Ролло на крышу сеновала.

Все засмеялись, а Торстейн встал с лавки и вышел из бани. Вскоре он снова вернулся туда.

— Ролло в безопасности. — Торстейн тоже смеялся. — Он сидит на крыше и на чем свет стоит ругает быка, хотя служителю церкви и не подобает произносить такие слова. — Торстейн обернулся к Наруа. — Ну и разит же от тебя, девочка! Вымой-ка ее получше, чтобы от нее так не воняло, — попросил он жену.

Напуганная быком, Наруа не помнила ничего, пока не оказалась в бане. Но как только ее окутал горячий воздух и тяжелый пар проник в легкие, сознание ее прояснилось. Она охнула от ужаса и со страхом огляделась по сторонам.

На длинной лавке сидели голые люди. Сквозь пар их было почти не видно, но Наруа все-таки разглядела большие красные тела, блестящие от пота, улыбки на лицах и услышала гудение голосов — люди смеялись и что-то говорили. Неожиданно чья-то рука протянулась за ковшом, зачерпнула воды и выплеснула ее на камни. Камни угрожающе зашипели, и к низкому потолку поднялось облако пара. Горячий жар охватил обнаженную Наруа.

Она умоляюще обернулась к Хельге, которая уже начала тереть ее березовым веником, и поняла, что это помещение, находящееся позади общей комнаты, и есть Ад. Ведь Ролло всегда говорил, что Дьявол живьем поджаривает язычников.

— Я обещаю стать христианкой, — всхлипнула она, обращаясь к Хельге. — И сделаю все, что велит Ролло.

Но Хельга не поняла ее. Она лишь с улыбкой кивнула девочке и продолжала ее мыть. Повернув ее к себе спиной, Хельга принялась отмывать от навоза шею и спину Наруа. Теперь Наруа стояла лицом к двери. Неожиданно она вырвалась, распахнула дверь и убежала в дом. Миновав длинный коридор, она выбежала во двор и помчалась вокруг дома. Ею руководило одно желание — убежать подальше от того ада, в котором она только что побывала.

Обогнув дом, Наруа побежала вверх по склону. Она неслась, как испуганный заяц, пока не добежала до озера, из которого они брали воду для усадьбы. Там она бросилась в воду и ждала, когда ледяная вода охладит ее тело, разогретое адским жаром. Вода была ей по шею. К озеру подбежал и Лейв. Он дремал в бане на лавке, когда Хельга привела туда Наруа, и сквозь дрему слышал, как Наруа обещала стать христианкой.

— Что ты тут делаешь? — спросил он, присев у воды на корточки.

— Я стану христианкой, — дрожащим голосом проговорила Наруа, — только не водите меня больше в тот ад.

— В какой еще ад?

— В помещение за общей комнатой.

Лейв засмеялся:

— Это всего лишь баня. А ты решила, что мы все вдруг оказались в аду?

Наруа кивнула и пошла к берегу.

— Теперь меня должны крестить? — со страхом спросила она.

Лейв отрицательно помотал головой:

— Не думаю. Крещение принимают добровольно. А тебе лучше верить в ваших старых духов. Или ты сама хочешь креститься?

— Нет, не хочу. Но я боюсь вашего ада.

— Если ад не страшнее бани Торстейна, то я не против попасть туда.

— Ты голый. — Наруа улыбнулась.

— Ты тоже, — сказал Лейв. — Мы так спешили, что не успели одеться. — Он протянул ей руку. Давай вернемся в баню и немного согреемся.

— Никогда! — воскликнула Наруа. — Никогда!