Песчинка на ветру - Светлана Щурова

«Как же так? И это всё? Это и есть то самое, о чём все говорят, – страсть, желание обладать, удовлетворение? То, из-за чего в мире происходят войны, из-за чего люди заканчивают жизнь самоубийством, из-за чего принимают наркотики, алкоголь и прочее? Из-за чего страдают миллионы людей? То, что ищут миллиарды? Любовь? Это – любовь?»

Боль совсем покинула её тело, и последняя мысль, пришедшая в голову: «Это нормально, я читала, так у всех бывает в первый раз. Мы попробуем ещё. Всё будет хорошо…» И она погрузилась в блаженную темноту, столь необходимую ей сейчас.

13

Май вступил в свои права. Валерия пришла к Людмиле. Она больше не могла держать всё в себе. Сидя на угловом диване у окна большой просторной кухни, она бросала взгляд то на подругу, то в окно, то на свои, почему-то не желающие пребывать в неподвижности, руки. Ветерок сквозь форточку медленно шевелил кружевную шторку с нежно-голубой каймой. Множество баночек, коробочек, бутылочек различного размера, цвета и возраста, заполняли открытые полочки кухонного гарнитура. Кастрюли и ковшики, кувшины и чашки, сталь и фарфор, стекло и фаянс – всё говорило о том, что в этой кухне любят готовить. Пахло корицей и гвоздикой, томатным соусом и жареной курочкой.

– Мила, понимаешь, я пробовала заняться с ним любовью ещё несколько раз. Результат тот же – я не хочу его. Мне не нравятся его напористость, резкость, я стесняюсь собственного тела, чувствую себя не любимой женщиной, а инструментом для удовлетворения похоти, – Лера посмотрела на девушку, сидящую напротив.

Людмила внимательно слушала. Её карие глаза излучали доброту и понимание.

– А давай по кофе? – предложила она и насыпала кофейные зёрна в кофемолку. – Ну, у тебя и дела! Лучшая подруга! Сколько ты молчала? Месяц? Ну, ты, Лерка, даёшь!

– Дорогая, что скажешь – как мне быть? Мне приходится лгать ему. Лгать, что у меня болит голова, лгать, что наступили проблемные дни. Я начинаю его избегать. Как такое может быть? Ведь я люблю его! Его глаза, голос, его поцелуи, его прикосновения – всё это мне нравится! Я улетаю от этих ощущений! И желание чувствую – приятное тепло внизу живота.

На колени к Лере запрыгнул крупный чёрный кот, он тёрся об ладошку, подставляя то мордочку, то пушистый бок. Громкое мурлыканье заполнило кухню. Гладя животное, девушка продолжала:

– Почему же всё проходит сразу же, как он входит в меня? Почему я не хочу прикасаться к нему… там… ну, ты понимаешь?.. Почему не хочу впускать его в себя? Я ощущаю Макса так, будто это два совершенно разных человека. Один – тот, кого я люблю, нежный и понимающий, и другой – тот, кто со мной в постели, грубый и эгоистичный. Пока у нас нет близости, я его люблю, мне нравится всё, что он делает, все его ласки, его слова. Как только дело доходит до постели – он становится чужим, далёким, полностью поглощённым только своим желанием. Я не чувствую наслаждения, я лишь чувствую огромное пылающее инородное тело внутри меня, которое движется всё быстрее и быстрее, увеличиваясь до размеров, способных разорвать меня на части!

Кот перестал мурлыкать и недовольно спрыгнул с колен Леры на пол.

– Я радуюсь окончанию этой пытки, – Валерия взяла со стола бумажную салфетку и принялась её теребить. – Он обещает быть нежнее, обещает не делать больно, но с каждым следующим разом всё повторяется снова и снова. Он не владеет собой!

– Валерия, погоди, не гони лошадей! Ты до сих пор чувствуешь боль? Может, тебе сходить к врачу? – Людмила сделала глоток.

– Нет, – Лера отпила из чашки ароматный кофе, – ты не понимаешь! Я чувствую стыд, мне неприятно. Может, я вообще не способна испытывать никаких чувств с мужчиной?

– Ну, насмешила! – поперхнувшись кофе, смеясь, сказала Люда. – Ты же влюбилась в него! Он вызывает в тебе чувства, пока нет секса, верно?

– Да, всё верно, – тихо проговорила Лера.

Салфетка в её руках порвалась. Она смяла её, снова развернула.

– Судя по твоим словам, он не умеет быть нежным и ласковым. Пока не умеет. Он весь – во власти желания. Он научится! Вы вместе научитесь приспосабливаться друг к другу. Ты не переживай! Наслаждайся его прикосновениями, словами – всем, чем можешь. А когда дальше – ну, ты понимаешь, – просто отключись. Пусть делает что хочет. Это нормально для женщины. Просто принимай его, и всё, ты привыкнешь. Не все испытывают от секса удовольствие, это или придёт к тебе со временем, или просто привыкнешь, – Людмила положила свою руку на руку подруги. – Посмотри на меня. Ты всё поняла?

Валерия подняла на миг глаза. В них стояли слёзы.

– Да, я поняла, – она снова их опустила. Вновь скомкала части салфетки и положила их в пустую чашку.

– Не нужно так переживать. Всё образуется, – Люда подошла в подруге, погладила её по щеке и мягко обхватила её руку. – Вставай, тебе надо отвлечься! Пошли в комнату, я включу тебе новую музыку. Слава принёс на днях, тебе понравится, – и она, пропустив подругу вперёд, взяла кота в охапку и направилась следом.

14

– Ну вот, закончила, – Нина Александровна отодвинула от себя кипу тетрадок. Поправила очки, сползшие почти на кончик носа, откинулась на спинку стула. Посмотрела в окно.

Совсем стемнело. По стеклу медленно текли струйки дождя, не прекращающегося с самого утра.

– Знаешь, дорогая, а дети сейчас взрослеют раньше, чем в наше время. Это так грустно! Нельзя отнимать у детей детство. Но почему-то родители об этом не думают. Заставляют учиться, учиться и учиться! Времени для игр, для общения со сверстниками, просто прогулок, совсем не остаётся. И вместо того, чтобы ни о чём не думать, разгружать свой мозг, ребёнок начинает думать. Не просто думать, а думать по-взрослому! Начинает сомневаться в себе, копаться в себе, искать причины своих неудач. А какие могут быть у ребёнка неудачи? В том-то и дело, что никаких. Так он их придумывает! Как взрослый. Вместо того чтобы просто веселиться, наслаждаться весенней погодой, пением птиц, бегущими ручьями, дети сидят дома в депрессии. Они не хотят на улицу, они не хотят общаться, они погружаются в свои мнимые переживания. Сочинение было на тему «Кто я?». И знаешь, дорогая, что общего у всех работ? Они не пишут о том, какими они видят себя, они пишут о том, какими их хотят видеть родители! Не то, что есть сейчас, а то, что должно быть потом. И для этого «потом» убивается нынешнее «сейчас». Ты меня понимаешь, дочка?

Учительница снова поправила очки и внимательно посмотрела на дочь.

Валерия сидела на диване, поджав под себя ноги. На её лицо легла тень.

– Да, мамочка, я слушаю. Просто сейчас я тоже сомневаюсь и копаюсь в себе.

– Интересно! И в чём же ты сомневаешься? – мать подошла и села рядом, положив руку на плечо дочери.

– Я думаю о Максе. Как ты считаешь, не рано ли мы решили пожениться? Может, нужно подождать ещё?

– Валерия, о чём ты говоришь? Ты же сама хотела свадьбу! Что случилось? Он тебя обидел? – Нина Александровна сжала плечо Леры.