Вкус ее губ - Ханна Хауэлл

Остановившись, чтобы лучше рассмотреть очаровательное кружево ручной работы, Дейдра отдалась размышлениям о том, что же она испытывает к Тайрону Каллахэну и действительно ли стоит ради этого идти на риск. По правде говоря, путешествуя вдвоем с мужчиной и останавливаясь в одной комнате с ним, пусть даже под вымышленным именем, она уже погубила свою репутацию. Ведь даже если отголосок слуха о таком неприличном поведении дойдет до ее родных мест, ее подвергнут остракизму. От нее все отвернутся и будут обращаться с ней, как с падшей, осуждая за то, что она сделала и чего не делала. Не лучше ли действительно согрешить, чтобы было за что отвечать, потому что осуждать будут в любом случае?

— Моя жена сама плетет это кружево, — раздался грубый бас, в котором звучала трогательная нотка гордости.

Дейдра с улыбкой взглянула на лысеющего мужчину, который стоял за прилавком.

— Кружево великолепно. Не хуже, возможно, даже лучше, чем французское, которое я недавно видела. К сожалению, моя мать не смогла научить меня такому мастерству.

Она решила купить немного кружева, потому что Мора любила изящную отделку к своим нарядам. Она поторговалась для виду, не слишком стараясь сбавить цену. Работа была такой тонкой, что она была готова заплатить и не торгуясь. Кружево было настолько хорошим, что Дейдре хотелось, чтобы мастерица получила не меньше, чем ей причиталось за ее искусство. Она добавила к первой покупке лиф и панталоны, отделанные очень милым кружевом, но вот приняла ли она окончательное решение относительно Тайрона, Дейдра так и не была уверена. С другой стороны, зачем бы ей надевать на себя такое изящное белье, если она намерена прятать его под несколькими слоями фланели и шерсти?

Дейдра возвратилась в гостиницу только после полудня. В номере ее ждала нацарапанная наспех записка Тайрона, в которой говорилось, что он отправился перековать вьючную лошадь, потому что ему показалось, что одна из подков подозрительно расшаталась. Дейдра перекусила и приняла ванну. Надев новое нижнее белье и платье, она уселась на краешек кровати, вытирая полотенцем волосы.

«Ах, Мора, — со вздохом прошептала она. — Как бы мне хотелось, чтобы ты была здесь, мне так нужно поговорить с тобой. Я совсем запуталась. Как поступить? Что это — настоящее чувство или всего лишь вожделение, которое я по ошибке принимаю за любовь? А если меня повлекло к этому красивому мужчине только потому, что я бегу от смертельной опасности?»

Дейдра прилегла на спину и закрыла глаза. В голове кружились обрывки мыслей, ей хотелось спать. Неудивительно: серое небо, горячая ванна и вынужденное безделье — все это усыпляло. «Может быть, — подумала она, засыпая, — ответ на трудный вопрос придет во сне?»

— Эта подкова продержалась бы еще несколько миль, — сказал рослый широкоплечий кузнец, снимая подкову с заднего левого копыта лошади.

Опершись локтями о переборку стойла, Тайрон наблюдал, как кузнец чистит лошадиное копыто, готовя его для новой подковы.

— Возможно, но мне предстоит еще много миль езды, и дорога будет нелегкой, так что уж лучше перестраховаться.

— Вы сумасшедший, если пуститесь верхом через всю страну в это время года.

— Обстоятельства заставляют. Слишком много людей не хотят, чтобы я добрался до дома. Вот я и еду верхом в снег и стужу, чтобы им труднее было выследить меня. — Он пожал плечами. — Впрочем, зима нынче теплая.

— Пока теплая, но все может измениться в мгновение ока. А если плохая погода застанет вас в пути?

— Не застанет. Члены моей семьи пользовались этим маршрутом долгие годы. Я знаю, где можно укрыться, если испортится погода. А скажите, не видели вы здесь каких-нибудь незнакомцев? — Он усмехнулся, потому что кузнец, взглянув на него, удивленно поднял брови. — Кроме меня, конечно!

— Нет, в это время года у нас почти нет проезжего народа. Даже почтовые дилижансы приходят нерегулярно.

Тайрон удовлетворенно кивнул. Это подтверждало его собственные наблюдения. Хорошо, что им не придется поспешно покидать гостиницу в снегопад, пусть даже легкий. Следующая гостиница, где они могут остановиться, находится в дне езды, и засветло им туда не добраться. Снежные заносы и понижение температуры к ночи могли оказаться опаснее головорезов Мартинов.

Наблюдая за кузнецом, со знанием дела менявшим подкову, Тайрон мысленно ругал себя за трусость. Подкова могла подождать, и не было никакой необходимости срочно менять ее. Просто он искал предлог, чтобы не возвращаться в гостиницу. Находиться днем и ночью наедине с женщиной, которую он страстно хотел, но не мог заполучить, было настоящей пыткой. А кому охота добровольно подвергать себя пытке? В городе были салун и женщины, готовые удовлетворить его потребности за деньги. Тайрон покачал головой, гоня прочь эту досадную мысль. Его затянувшееся воздержание — слабое оправдание того, что Дейдра вызывает у него столь острое желание. Глупо было думать, что какая-нибудь шлюха из салуна смогла бы дать то, к чему он стремился, даже если бы он преодолел свою брезгливость. Тайрон подозревал, что, даже побывав у шлюхи, он при одном взгляде на Дейдру снова испытал бы жгучую страсть. Так что все обернулось бы пустой тратой времени и денег.

Расплатившись с кузнецом и похвалив его работу, Тайрон отправился в гостиницу. Он разрывался между нежеланием оставаться наедине с Дейдрой, потому что это только усугубляло его терзания, и стремлением поскорее оказаться рядом с ней. Он вынужден был признать, что она ему нравится, что ему приятно общаться с ней, хотя временами она доводила его до отчаяния. В попытке убедить себя, что случай с Дейдрой не уникален, он попытался вспомнить о других женщинах, которые ему нравились, но это были в основном либо родственницы, либо жены близких друзей. Храбрость и упорное стремление Дейдры исполнить волю умирающего отца заслуживали уважения. Тайрон даже не стал пытаться припомнить женщин, которых он уважал, потому что таких было очень мало. Тайрон и сам не мог бы сказать, с каких пор стал цинично относиться к женщинам. Поразмыслив, он решил, что такова жизнь — слишком много развелось неверных жен и распутниц, прикидывающихся порядочными женщинами.

Он вошел в комнату, в которой они поселились вместе с Дейдрой, и едва не бросился наутек. Она лежала на кровати, под ней, словно ковер, рассыпались волосы, цвет которых подчеркивал нежную бледность ее кожи. Соблазнительные изгибы ее миниатюрной фигурки выглядели особенно привлекательно под изящным лифом и панталонами, отделанными красивым кружевом. Панталончики задрались кверху, обнажив стройные ножки. Тайрон торопливо закрыл за собой дверь и даже запер ее на задвижку. Сняв пальто, плащ и шляпу, он бросил их на спинку кресла и, подойдя к кровати, остановился. Ее полные губы были соблазнительно приоткрыты, словно умоляли о поцелуе. Над кружевной отделкой корсажа вздымались и опускались при каждом вздохе полукружия прикрытой лифом груди. Одна изящная рука была закинута за голову, другая опустилась вдоль тела, и расслабленная кисть покоилась на животе.

«Ах ты сукин сын! Какие мысли лезут тебе в голову! — бормотал про себя Тайрон, снимая сапоги, носки и жилет. — Если она просто застрелит тебя, то считай, что тебе повезло».